неделю пожить в «дом молчащих мальчиков» или «молчащих девочек» — принимаешь обет молчать неделю, жить в отдельном доме и ходить на библейские занятия для безмолвников. Очень полезно.
Кстати, о полезном. Следующее впечатление, которое всегда на пользу русскому человеку, — слишком много добрых верующих людей — сочетание и само по себе необычное, но для меня было настоящим потрясением увидеть людей другой национальности, другой конфессии, но — искренне верующих, горячо молящихся и благочестивых. И при этом — молодых людей. Каждый раз в Тэзе я с отрадой и благодарностью наблюдаю за ребятами из разных стран — у них горят глаза, у них просветленные лица. Школьники, студенты — обычные парни и девушки, современные, нормальные и веселые, но живущие горячей верой во Христа, с чуткостью к религиозным вопросам, с огромным желанием трудиться в церкви, поступить в монастырь, стать священником или просто молиться и молчать, помогать людям, делать мир лучше и добрее, мирить людей. Таких ребят у себя дома я вижу все реже и реже. Их было немало в начале девяностых, когда наши храмы обрели новую жизнь. Но дело не в этом. Нам, русским православным людям, еще не отвыкшим от изоляции, очень полезно общение с настоящими верующими и благочестивыми людьми других конфессий. Да и вообще, христианам следует держаться друг друга. Там тоже есть верующие, есть подвижники, мученики и исповедники, старцы и молитвенники. Они любят Христа. Они изучают Писание и творения отцов, молятся, причащаются, несут послушания в монастырях, отправляются в миссионерские — очень опасные — путешествия, совершают паломничества, дают обеты, жертвуют на храмы и помогают бедным, порой лишая себя самого необходимого.
И сами братья общины Тэзе — подлинные подвижники. Хотя вы не сразу сможете опознать монаха Тэзе среди множества гостей обители. Дело в том, что брат Роже проповедовал простоту, нищету и труд, поэтому братья носят обычную одежду среднестатистического жителя Европы, где вообще принято одеваться скромно и удобно. Свою монашескую одежду — длинные белые облачения — братья надевают только в церкви. Узнать в чутком и вежливом молодом человеке брата Тэзе можно по маленькому колечку, которое дается брату после принесения обетов безбрачия, нищеты и следования Христу. Один из братьев рассказывал мне, что обычай вручать кольцо был заимствован братом Роже у бенедиктинцев. Кольцо давалось как символ примирения блудного сына с милосердным и всепрощающим отцом. Монастырь Тэзе — это настоящая школа монашества, укорененная в древних монашеских традициях, со строгими правилами, с духовным наставничеством и школой молитвы.
А еще — эти монахи не принимают милостыню. Совсем. Попробуйте ради интереса им что-нибудь подарить. Все, что нужно для жизни общины, они зарабатывают своим трудом в pottery — гончарной мастерской, где братья изготавливают всякую нехитрую утварь — чашки, тарелки, кувшины или делают знаменитые крестики Тэзе. Люди охотно это все покупают, потому что сделано это руками Божиих людей, с молитвой, любовью и добротой.
Однако русского человека доброта пугает. Может — вербуют? Пробираются в душу? Подкупают? Хотят охмурить? Из всех моих путешествий Тэзе — единственное место, где у меня не спросили паспорт. А я прожил там целый месяц. Общался с братией, работал в pottery, изучил местность, освоил расписание. Но там не запираются двери. Никогда. Люди привыкли доверять и учат этому других. И кроме того, у братьев действительно есть огромная симпатия к русскому православию. За богослужением они часто поют наши православные песнопения — «Богородице Дево, радуйся», «Господи, помилуй», «Во Царствии Твоем», «Святый Боже», в церкви — только православные иконы — Троица, Владимирская, «Сошествие во ад». Каждую неделю проводятся лекции, или, как тут говорят, workshop’ы по богословию иконы. Есть православная часовня, а в старинной романской церкви XII века, рядом с которой похоронен брат Роже, братия всегда просят отслужить православную литургию и обязательно приходят помолиться и даже помочь с пением. При этом в Тэзе каждый раз подчеркивают, что православные могут причаститься только на православной литургии, а католики на католической мессе, а если вы протестант, то можете просто взять кусочек благословенного хлеба, раздаваемого после утренней молитвы. Никаких совместных литургий и безответственных причащений здесь нет. Молятся все вместе, и в этом нет ничего плохого. К тому же молитва — вещь трудно фиксируемая, молишься ты сейчас или нет — знает один Бог, а запрет апостольского правила на молитву с еретиками имеет евхаристический характер — это запрет на совместное Причащение, если наши Церкви все еще не едины. Так что не бойтесь — вас никто не завербует. Задача Тэзе в другом — научить людей общаться, дружить, видеть и слышать друг друга. И здесь есть еще один момент, пугающий русского человека, — обязанность общаться.
Мне приходилось часто бывать на братской трапезе. Это своеобразный ритуал. После молитвы включают запись хорошей классической музыки. Братья и гости вкушают молча, спокойно и кротко передавая скромную монашескую стряпню — готовят братия сами, и, надо сказать, не всегда получается, хотя к этому тоже относятся просто. В какой-то момент музыка прерывается и каждый принимается беседовать с соседом или приглашенным гостем. Это не просто вежливость — тут важно понять, это духовное упражнение, одно из упражнений, которое помогает христианам нести служение примирения. Каждый христианин должен постоянно учиться общаться, совершать труд понимания, уметь слушать и прилагать усилия к тому, чтобы быть правильно понятым. Отсюда и внимание братьев Тэзе к изучению иностранных языков. Я встречал братьев, знающих более десятка языков и на очень хорошем уровне. Это не для славы или спортивно-научного интереса. Для человека, посвятившего себя служению примирения, это профессиональная необходимость. Как ты поймешь человека другой веры, культуры, мировоззрения, если сперва не потрудишься выучить его родной язык? И это один из уроков, которые неплохо бы усвоить и нам, русским православным людям. Нам есть чему учиться у других. Есть и чем поделиться. Только пора отвыкать от изоляции, испуга и самомнения. Мы должны осознать, что служение примирения — обязанность каждого христианина. Пусть наши Церкви разделены, народы недоверчивы, политики упражняются в ненависти. Нам, детям Христа, нельзя просто ждать, пока наши богословы или иерархи выправят ситуацию, исцелят многовековые церковные раны. Богословы погружены в исследование тонких и малопонятных тем, и среди них уже давно существует и не оспаривается хороший и плодотворный «научный экуменизм». Иерархи заняты выяснением вопроса «преждеседания на сонмищах». А что делать нам, простым верующим людям?
Закрыться в испуге или учиться дружить в доверии и доброте? Доброта, доверие и молитва простых людей могут очень много. Мы просто обречены на этот труд — доверия, примирения, молитвы, хотя бы среди друзей и близких, знакомых, соседей, пусть другой веры, другой национальности; подлинная доброта — самое сильное лекарство для истерзанных душ.
Говоря о Тэзе, не могу обойти стороной и невероятную, невиданную скромность этих людей. Каждый вечер я приходил на могилу брата Роже у романской церкви. Великий человек, основатель известного движения, на отпевании которого присутствовал президент Франции и целый сонм известнейших людей. Он лежит в бедной могилке, украшенной простыми цветами и маленьким деревянным крестом, на котором по вечерам любила греться флегматичная бургундская улитка. В свой первый приезд в Тэзе я никак не мог сориентироваться — где здесь старший, кто из них настоятель монастыря? Нет особых почестей, знаков отличия, «священных» кресел и высочайших трибун. Старший из братий садится за трапезу в середине длинного стола и ест то же, что и остальные, а за столом могут прислуживать уважаемые и авторитетные братья — подавать на стол, прибирать посуду. Трудиться — не стыдно. Скромность и простота — во всем. И — сам воздух пропитан добротой, любовью, милосердием.
Ну, все. Пропал монах. Поехал в Европу «продавать веру» и вот теперь сеет соблазны. Соглашусь только с тем, что я действительно пропал. В Бермудском треугольнике исчезали корабли. В Бургундском треугольнике — в святой земле Тэзе — люди остаются навсегда, потому что, раз побывав в этой обители, ты оставляешь там частицу своего сердца, живую часть себя самого и уже никогда не будешь прежним. Место, где нет чужих, где исчезают многолетние страхи и привычные тревоги, — разве можно его забыть? Не часто я бываю в Тэзе. Может быть, еще и потому, что я там уже навсегда, и с этим ничего не поделаешь. Да и надо ли?
Монашеское призвание: дар и крест[7]
Маленькая деревушка Эммаус находилась в семи милях от Иерусалима. Если вы пойдете пешком и не станете торопиться, то на дорогу уйдет два часа. Весной 9 апреля 30 года, в первый день недели, из Иерусалима в сторону Эммауса вышли два печальных еврея. Одного звали Клеопа, другим, как полагают, был будущий евангелист Лука. Они очень увлеченно что-то обсуждали, и при этом у них был такой грустный вид и это так бросалось в глаза, что какой-то незнакомец спросил их напрямую: отчего вы печальны и о чем вы рассуждаете между собою? Причиной их грусти были трагические события прошедшей недели: их добрый Учитель — Иисус из Назарета — был предательски схвачен, подвержен несправедливому суду, приговорен к самой жестокой и позорной казни, какую только выдумали люди, убит и похоронен в пещере. Сегодня до них дошли слухи, что Иисус воскрес. Некоторые женщины рано утром ходили на гроб и не нашли Его тела, но они видели Ангела, который сказал им, что Учитель жив. И это все очень смущает. Как-то странно все это! Необычно! Неправильно! Ведь мы надеялись, что Иисус — это и есть Освободитель Израиля. Как странно и то, что человек, идущий из Иерусалима, ничего об этом не слышал и задает такие вопросы.
Теперь все знают, что незнакомцем, задавшим вопросы двоим путешественникам, был Сам Воскресший Христос, Которого они не узнали: