Залы и коридоры в этой части здания были пусты и молчаливы, в отличие от остальных помещений, заполненных оживленной беготней и гвалтом множества мальчишек. Здесь сразу ощущалась безмерная древность стен, почти осязаемо чувствовались все чары, наложенные на древние камни и защищавшие их. Разделенные интервалами, по стенам бежали строки глубоко врезанных рун; некоторые из них были инкрустированы серебром. Аррен знал от своего отца хардические руны, но ни одна из начертанных здесь не была ему знакома, хотя ему казалось, что он почти догадывается об их значении или даже когда-то уже знал его, вот только никак не может припомнить.
— Туда, мальчик, — повторил Привратник, не желавший, похоже, считаться ни с какими титулами, вроде «принц» или «властитель». Вслед за ним Аррен прошел в длинную комнату с низким потолком. С одной стороны в комнате горел огонь в камине, бросая отсветы пламени на дубовый пол, а сквозь стрельчатые окна в другой стене пробивался тяжелый свет туманного утра. Перед камином стояла группа людей, и когда принц вошел, все посмотрели на него. Но Аррен видел только Верховного Мага. Сделав несколько шагов, он поклонился и застыл на месте.
— Здесь собрались Учителя Рока, Аррен, — сказал Верховный Маг. — Учитель Целостности не может покинуть свою Рощу, а Учитель Имен пребывает в Башне, расположенной в тридцати милях к северу. Все знают, с каким поручением прибыл ты сюда. Господа Учителя, перед вами сын Морреда.
При этих словах в душе Аррена шевельнулась, — нет, не гордость, — а некий тоскливый страх. Разумеется, он всегда гордился своим родом, но в себе видел лишь наследника владетельного князя из Энладского Дома. Морред, от которого происходил этот Дом, умер две тысячи лет тому назад. Его деяния послужили сюжетами для легенд и, казалось, не имели никакого отношения к настоящему миру. Верховный Маг назвал его сыном некоего мифического существа и наследником царства грез.
Аррен не посмел взглянуть на лица этих восьми мужчин и смотрел на обитое железом острие жезла Верховного Мага; он чувствовал, как кровь шумит у него в ушах.
— Идем, позавтракаешь с нами, — сказал Верховный Маг и повел его к столу, стоящему у окон.
Завтрак состоял из молока, кислого пива, хлеба, свежего масла и сыра. Аррен сел вместе с ними и начал есть.
Всю свою жизнь он провел среди вельмож, богатых землевладельцев и купцов. Они всегда толпились во дворце его отца в Бериле — люди, которые много имели, много покупали и продавали, чье богатство было широко известно по всему миру. Они ели, пили вино, громко разговаривали, много спорили, много льстили, и большинство из них вечно чего-то добивалось для себя. Хотя Аррен и был совсем юн, он успел уже многое узнать о повадках людей и о том, как они умеют скрывать свои истинные намерения и свою сущность. Но никогда принц не встречал людей, подобных Учителям Рока. Они ели хлеб, говорили очень мало, и лица их излучали спокойный тихий свет. Если они и добивались чего-то, то не для себя. Однако Аррен сразу почувствовал, что эти люди наделены великой мощью.
Во главе стола восседал Ястреб, Верховный Маг; он, казалось, слушал все, что там говорилось, но вокруг него сиял нимб молчания, и никто не заговаривал с ним. Аррен, предоставленный самому себе, постепенно успокоился и справился с волнением. Слева от него сидел Привратник, справа — седовласый человек с ласковым взглядом, который, наконец, обратился к нему:
— Мы ведь, в сущности, с тобой земляки, принц Аррен. Я родился на востоке Энлада, возле леса Аоль.
— Я охотился в этом лесу, — ответил Аррен, и они немного поговорили о лесах и селениях на острове Мифов. Воспоминания о родных краях окончательно успокоили Аррена.
Когда трапеза закончилась, они снова собрались возле камина: кто сидел, кто стоял, а сначала все немного помолчали. Первым заговорил Верховный Маг.
— Нынче ночью, — сказал он, — мы держали совет. Долго мы говорили, но не решили ничего. Я хотел бы услышать, что вы скажете теперь, при утреннем свете, будете ли вы защищать свои ночные суждения или отрицать их.
— То, что мы не решили ничего, — сказал Учитель Целения, приземистый темнокожий человек с коротким взором, — уже само есть решение. В Роще находятся все образцы сущего; но мы не нашли там ничего, кроме споров.
— Только потому, что мы не смогли ясно разглядеть эти образцы, — возразил седовласый энладец, Учитель Превращений. — Мы не знаем всего. Слухи с Ватхорта, вести с Энлад. Вести странные и подлежат рассмотрению и изучению. Но вряд ли необходимо впадать в столь великий страх по такой ничтожной причине. Вряд ли стоит считать, будто кто-то грозит нашей силе, из-за того, что несколько деревенских колдунов запамятовали свои наговоры.
— А я скажу так, — вступил в беседу тощий остроглазый человек, Учитель Ветродействия. — Разве не при нас вся наша сила? Разве не растут деревья в Роще и не распускаются на них новые листья? Разве не повинуются небесные и земные бури нашему слову? Так кто же может опасаться за искусство волшебства — древнейшее из человеческих искусств?
— Нет такого человека, — сказал звучным голосом Учитель Призываний, высокий молодой человек с темным благородным лицом, — нет ни человека, ни силы, которые могли бы сковать действие волшебства или заставить смолкнуть его слова. Ибо они суть слова самого Творения, и если есть кто-то, способный заставить их смолкнуть, то этот кто-то в силах уничтожить и весь мир.
— Да, и того, кто мог бы это сделать, нет ни на Ватхорте, ни на Нарведуэне, — сказал Учитель Превращений. — Он мог бы быть только где-то здесь, у ворот Рока, и тогда действительно следовало бы опасаться конца света. Но мы еще не дошли до этого.
— Да, но и на Роке происходит кое-что неладное, — вступил в разговор еще один человек, и все взгляды обратились к нему: плечистый, с мощной грудью, крепкий, как дубовая бочка, он сидел у огня; голос из этой глыбы исходил мягкий и сильный, подобный гудению огромного колокола. Это был Учитель Песнопений. — Где король, которому давно пора быть в Хавноре? Рок — не центр мира. Центр мира — в той башне, на которой водружен меч Эррет-Акбе и где стоит трон Серриада, Акамбара и Махариона. И восемь столетий сердце нашего мира пусто! У нас есть корона, но нет короля, которому надлежит носить ее. У нас есть Утраченная Руна, Руна Мира, восстановленная нами, но есть ли у нас мир? Появись в Земноморье король — и мы обретем мир, и в самых далеких Просторах чародеи будут творить дела нашего искусства с ничем не омраченным разумом, и везде и во всем восстановится порядок, все вещи будут знать свои имена и свой срок!
— Ах, — сказал Учитель Рукотворения, тщедушный и проворный человечек, скромный и сдержанный, но с ясными и зоркими глазами. — Я согласен с тобой, друг мой. Стоит ли дивиться тому, что волшебники сбиваются с пути, когда все идет не так, как следует? Если все стадо разбрелось, может ли наша черная овечка оставаться в овчарне?
При этих словах Привратник рассмеялся, но ничего не сказал.
— Значит, — сказал Верховный Маг, — все вы считаете, что не происходит ничего особенного, а некоторые страшные события связаны с тем, что наши земли плохо управляются, и все ремесла, знания и высшие искусства страдают от небрежения. С этим я вполне согласен. В самом деле, именно оттого, что весь Юг потерян для нас и недоступен для торговли, нам приходится довольствоваться лишь слухами о том, что происходит. И кто сейчас располагает достоверными сведениями о том, что творится на Западе? Мы ничего не знаем, кроме вот этой новости, что дошла до нас с Нарведуэна. Если бы корабли, как в старину, могли свободно плавать повсюду, если бы между всеми островами нашего Земноморья были налажены хорошие, прочные связи, мы теперь прекрасно знали бы, как обстоят дела во всех, даже самых отдаленных странах, и могли бы вовремя предпринимать необходимые меры. И я считаю, что теперь события складываются так, что нам пора вмешаться. Потому что, господа, когда князь Энлад сообщает нам, что он творил заклинания, используя слова Рукотворения, и при этом не понимал их смысла; когда Учитель Целостности говорит, что в корнях есть некий страх, и ничего больше об этом не может сказать, вправе ли мы утверждать, что это слишком малые причины для озабоченности? Ведь буря всегда начинается с небольшого облачка у горизонта…
— У тебя есть чутье на все недоброе, Ястреб, — сказал Привратник. — До сих пор оно тебя не подводило. Объясни, что, по-твоему, тут неладно?
— Пока что не знаю. Но налицо — ослабление силы. Вот и мы ни на что не можем решиться. У меня такое чувство, что само солнце тускнеет, а мы, сидящие здесь и ведущие беседу, как бы смертельно ранены, и пока мы говорим и никак не можем договориться, кровь потихоньку вытекает из наших ран…
— И лишь ты в полном порядке и готов к действию…
— Хотел бы я, чтобы было так, — ответил Верховный Маг.
— Хорошо, — сказал Привратник. — Могут ли совы удержать ястреба от полета?
— Но куда ты намерен лететь? — спросил Учитель Превращений, а Учитель Песнопений ответил ему:
— Искать нашего короля и возвести его на трон!
Верховный Маг бросил на Учителя Песнопений острый взгляд, но произнес только:
— Я должен идти туда, откуда исходит беда.
— То есть либо на юг, либо на запад, — сказал Учитель Ветродействия.
— А если понадобится — на север и восток тоже, — добавил Привратник.
— Но ты нужен здесь, господин мой, — возразил Учитель Превращений. — Вместо того, чтобы отправляться искать вслепую неведомо что среди враждебных народов в чужих морях, не мудрее ли будет остаться здесь, где наше волшебство не потерпело никакого ущерба, и с его помощью выяснить, в чем состоит зло и где причина нарушения порядка?
— Вы же убедились — наше искусство оказалось бесполезным, — ответил Верховный Маг. Его голос прозвучал так, что все посмотрели на него внезапно протрезвевшими и спокойными глазами. — Я Попечитель Рока, и мне нелегко покинуть его. Я очень надеялся, что в этом вопросе мое и ваши мнения совпадут, но этого не произошло, и окончательное решение принадлежит мне. Оно таково, что я должен уйти.