— И это только внешность! А если взять глубже и шире?.. Что прячут они в себе такого, что позволяет им быть стойкими, живучими и прекрасными настолько, что любой пожелал бы их?
Квадр потрясённо думал, что он и не знает толком своего мальчика. Казалось бы, неверный, как болотный огонь, а на самом деле беззаветно преданный принципам. И ему самому… Ребёнок, который ненавидел его, но сумел полюбить. Почему? Ведь он видел "как" дормерец убивал.
Сол так и не оторвался от горизонта. Не взглянул на отца. Бросил короткое:
— Оставь её в покое…
Квадр вскипел:
— Это всё, что ты можешь сказать мне?
Тот же отстранённый взгляд прочь:
— Да.
— Почему?
Гвардеец почти кричал. Он не понимал. За что они так взъелись на него?!
— Что я сделал?
Квадр рывком развернул сына к себе. Тот не сопротивлялся. Полоснул по нему холодным взглядом. Воин отшатнулся. Сын никогда не смотрел на него так!
Теперь Сол не позволил ему отстраниться. Схватил за руку:
— Что ты сделал? В чём виноват? Почему на тебя так странно смотрят?!. А потому, что мы не выносим предателей, отец!
Квадр заревел:
— Кого я предал?
В Соле будто бы что-то выключилось. Он "спокойно" отпустил руку. Бросил презрительно:
— Ты даже понять не способен!..
Снова вернулся к окну. Заговорил отстранённо:
— Она доверилась тебе. А ты… Я не виню тебя. Такой как ты, наверное, не способен, в принципе, понять подобные вещи. Поэтому я и требую, чтобы ты оставил Гарду в покое… Всё будет как раньше. Никто не упрекнёт тебя.
Квадр как-то ошарашенно пробормотал:
— Я не хочу, как прежде…
Сол покачал головой:
— Иначе не будет, отец. Не будет тебе веры от неё. Прими и живи дальше… Я предупредить хочу…что буду с ней общаться.
— Да на здоровье! — рявкнул Квадр. — Я что сделал не так?
Сол повернулся к нему:
— Скольких ведающих ты убил, отец?
Немного, по сравнению с другими. Он уклонялся, как мог. Но ведь убил же. И среди них была та, кого он любил. Квадр тряхнул головой, отгоняя призраков прошлого:
— Какое это имеет значение?
Сол не спускал с него глаз:
— Ты смотрел на неё так, будто убивал. Ты обвинил её, как будто не знаешь её. Всю её доброту. Ты забыл, как она вытянула тебя, как спасала других. Ты даже не выслушал её. Не попытался понять…
— Она сама могла рассказать мне, вместо того, чтобы молчать и пялиться своими глазищами!
Сол рыкнул:
— Она? Должна была объяснить и оправдаться? Сколько раз?.. Я скажу тебе! Всегда! Нам всегда нужно оправдываться и доказывать, что мы не исчадия и не желаем никому ничего плохого! Ладно я. Я вырос и уйду скоро. Встречаясь редко, мы сможем общаться так, чтобы не возненавидеть друг друга. Но с ней так не пройдёт! Нельзя любить и презирать кого-то. И нельзя оправдываться без конца. Обрыднет! Она умница и поняла это сразу. Нет у вас будущего. Нет! Оставь её в покое, говорю тебе! Живи спокойно, как привык. Но и другим дай жить!
Всего-то! Всё это из-за того, как он посмотрел? И чего-то не сказал? Квадр встряхнулся:
— Да бред это. Бред! Я пойду сейчас и поговорю с ней!..
Он рванулся было, но был остановлен голосом Анастас Гарнарской:
— Подожди, Дормерец!
Княжна вышла на галерею, пошла к ним. Злая улыбка кривила её губы. Она не пыталась играть. Была предельно откровенна. Пропела, как песню:
— Ах, Дормерец! Это такая проблема для сильного мужчины почувствовать себя уязвимым. Наверное, поэтому вы так глухи к боли других. Не волнуйся. Я помогу тебе!..
Сол кинулся ей наперерез. Закричал панически:
— Эни не смей! Слышишь? Ты поджаришь ему мозги! Пусть он идиот, но он мой идиот! Не смей!
Девушка попыталась оттолкнуть друга с дороги. Не вышло. Сол был хорош… Но он не был чокнутым менталистом. Их обоих, сына и отца, согнуло, скрючило от вкрадчивого голоса эльфийки:
— Прости, друг мой! Не в этот раз. Я научу ублюдка. Хоть одного из них научу!..
Для Квадра всё утонуло…даже не в боли, а в ужасе. Всё, что он когда-нибудь испытывал болезненного, тяжёлого, ширилось, затапливало мозг. Главенствовала над всем, конечно же, его боль и вина за то, что он не сумел спасти любимую.
Квадр утонул. Ещё дёргался и испытывал смертельный ужас. Но ужас этот был уже так велик, что оставался только он, а сам Квадр растворялся, уходил прочь, не в силах всего этого вынести…
Он не видел, как медленно, на карачках, полз прочь по галерее Сол. Там, где давление слегка ослабло, он вскочил и побежал. Хрипло кричал, чтобы все убегали из замка прочь.
Не видел, как первой прибежавшая Гарда, с ужасом воззрилась на Эни. А когда увидела, кто валяется у её ног, то и вовсе обезумела от страха. Квард был ещё жив, но, похоже, ненадолго. Кровь текла у него из ушей и носа.
Гарда зарыдала, попыталась приблизиться к Анастас, но так и не смогла. Тогда она поплзла к ней. К ним обоим:
— Эни, милая, очнись! Нельзя так!
Нельзя? Почему? Менталистка подняла на неё глаза. Задумалась. Давление слегка ослабело.
Тут вбежали княгиня и её супруг. Они плавно, не сговариваясь, двинулись к Эни. Молчали. Знали уже как вести себя. Обоим приходилось сталкиваться…
Когда они подошли почти вплотную, Эни выдохнула сквозь сжатые зубы:
— Помоги!..
Тай уверенно ответила:
— Не волнуйся, дорогая!
Кивнула мужу. Сама быстро нажала пару точек на шее сестры. Та упала. Мар подхватил девушку. Давление пропало. Тай хрипло спросила Гарду:
— Будет жить?
Это было, конечно, не по поводу Эни. Срывы случались не впервой, они знали, как с ними бороться. Волновались за Квадра.
Гарда кивнула:
— Будет. Его нужно перенести ко мне.
Вот и хорошо. Обошлось!
Глава 23
Дормерец очнулся на следующий день. И заслужил одобрение Гарды. А что? Пусть он разочаровал её и предал, но чувство справедливости она, слава богам, ещё не потеряла. И надеялась, что никогда не дойдёт до такого.
Едва очнувшись, не придя в себя, Квадр потянулся к Гарде, ещё не понимая кто она, и прохрипел:
— Девочка? Сын?
Помимо воли, рука ведающей потянулась к короткому ёжику волос воина. Погладила его, как маленького. Защитник! Дурной, но не гнилой! Прошептала успокаивающе:
— Все живы. Всё хорошо.
Он, услышав её голос и ощущая прикосновение рук, блаженно разулыбался. Видеть таким гвардейца было так странно, что поневоле в разум Гарды закралась предательская мысль: а вдруг Эни повредила ему что-то? Вдруг? Хотя Лариди клялся, что всё в порядке!..
С воином действительно всё было в порядке. Увидев, что он приходит в себя, Гарда быстренько убрала руку и села подальше. Он очнулся и некоторое время недоуменно смотрел на ведающую.
— Размышляет, почудилась ли ему ласка. И насколько он вообще остался нормален, — злорадно думала Гарда.
А что? Любовь любовью, а подлость должна быть наказуема. Тем более, что долго наказание не продлилось. Через минуту она спокойно ответила на не заданный вопрос:
— С тобой полный порядок. Немного ошарашен и всё. После забав Эни такое бывает.
— И часто она так?
Гарда усмехнулась:
— Бывало. Иногда весь замок с головной болью ходил… Особенно, когда матушка её девочек этикетом доставала. Все трое чудили… Тай контроль не теряла, иначе мачехе своё недовольство показывала. Эль как игру воспринимала все эти расшаркивания. До поры. Эни зверела, а мы страдали.
Квадр согласился. Кивнул и слабым голосом пробормотал:
— Чтобы так свернуть в бараний рог разумного… Я думал, только король Дормера может. Пусть он прячется, но все знают, что он самый сильный менталист страны. Оказывается, есть тот, кто прячется намного лучше!
Гарда настороженно уставилась на него. Квадр твёрдо встретил её взгляд:
— Не бойся. Клянусь, что от меня никто не узнает, на что способна твоя вторая дочь.
Гарда всё ещё настороженно заметила:
— Третья. Нелли вторая по старшинству. Тай, Нелли, Эни, Эль. Теперь сынок появился… Твой сын…
Квадр послушно согласился:
— Никто не узнает о фокусах четырёх твоих дочерей и сына. И всего Гарнара, и Ламеталя заодно. Я молчалив… А Солу повезло.
Ведающая важно кивнула головой. Она прекрасная мать, кто бы сомневался! Квадр чуть усмехнулся. Ласково так:
— Ты совершенна, любимая. Это не подлежит никакому сомнению. Как и то, что я идиот и не достоин тебя. Только вот беда: я не отстану. Не могу и не буду. Издевайся, наказывай, пока фантазии и желания хватит. А однажды ты простишь меня. Знаешь почему? Потому, что я хоть и дурень, но ты любишь меня. Согласна?
Нет, конечно! Никогда она не согласится с таким абсурдом! Она скорее поверит в то, что Эни подпекла-таки мозг гвардейцу. И основательно. Он, видно, заметил её изучающий взгляд. Улыбнулся ещё шире:
— Ничего твоя третья дочка мне не сделала. Фатального. Ты в курсе, что она у тебя гениальна? Думаю, да… Ей бы лечить душевнобольных, или преступников воспитывать. Или в Тайную Канцелярию!..
— Не слишком ли много перспектив для одной Эни? — отрезала Гарда.
Воин задумчиво усмехнулся:
— Думаю, нет. Она не просто всколыхнула мои страхи, а и позволила их осмыслить. Намекнула на твою историю. Только намекнула!.. И позволила заглянуть в разум женщин, ведающих, которых я убивал… Я после такого, милая, пацифистом стану и буду сносить всех ваших с блаженной улыбкой на лице. Нет мне прощения!.. Нет! Как это боги расщедрились и подарили такую, как ты, такому мне?..
Гарда молчала. Что скажешь? У человека, можно сказать, осознание наступает. Нужно уважать, как бы она к нему не относилась. А воин продолжил совсем глухо:
— Твоя третья дочь намекнула и на свою историю. Я знал о вине дормерцев, но не знал остального… Ты была милосердна к ней и великодушна. Говорю тебе, как родитель. Я до сих пор не могу отпустить Сола. У тебя хватает сил… Где ты берёшь их?.. Я так виноват, что и не рассказать. Прости меня!
Он так просительно и честно смотрел ей в глаза, ч