– Давай перейдем к более серьезным проблемам, – продолжал Мацкевич. – Обстановка в Сибири, и во Владивостоке в частности, очень сложная. Да вы и сами видели, что на улицах города каких только иностранных мундиров ни встретишь. Пальцев на руках едва хватит, чтобы пересчитать: Япония, Америка, Великобритания, Франция, Италия, Чехословакия, Венгрия, Канада и даже Китай. Кстати, чехословаки баснословно быстро превратились из военнопленных в боевой, прекрасно вооруженный корпус, – закончил он.
Несмотря на многолетнее знакомство Мацкевич и Вологдин так и не перешли на «ты», но оно иногда проскальзывало.
Оба тяжело помолчали. Ведь нужно было на что-то решаться… Где-то на полдороге к Владивостоку застряли их семьи. Дмитрий Александрович нарушил молчание первым.
– Я тут встретил сослуживцев, старых знакомых. Каждый из них по-своему оценивает политическую обстановку в городе. Но кое-какие выводы сделать можно. Вероятно, большевистскому правительству не до окраин, поэтому японцы высадились здесь уже в конце 1917 года. Собственно, они и являются наиболее значительным воинским континентом, численность которых приближается к 72 тысячам человек. Великобритания, Франция, Италия вместе выставили 19 тысяч штыков. Китай, под нажимом Японии, командировал 1200 солдат. Чехословацкий корпус, следует на родину из плена, в который его бойцы попали в годы Первой мировой войны, и насчитывает около 15 тысяч человек. Вот такая ситуация образовалась в Сибири, – резюмировал Мацкевич. Вологдин только покачал головой, Дмитрий Александрович продолжал: – Я краем уха слышал, что во Владивосток то ли приехал вице-адмирал Колчак Александр Васильевич, то ли его ждут. Я с ним давно знаком. Хорошо бы встретиться.
Вологдин вдруг предложил:
– Когда я поднимался сюда по Пушкинской, то видел афишу, извещающую, что в Пушкинском театре устраивается концерт-раут с участием известной пианистки. Давай сходим, может, кого и встретим?
– Договорились, – согласился Мацкевич.
Вице-адмирал Колчак действительно прибыл во Владивосток в октябре 1918 года вместе с Анной Тимиревой. Здесь же, во Владивостоке, в местной консистории были оформлены документы о разводе Анны с ее мужем – героем Русско-японской войны, контр-адмиралом и другом Колчака, Сергеем Тимиревым.
С этого времени Анна Тимирева считалась гражданской женой Колчака, хотя официально его брак с женой Софьей не был расторгнут. Поначалу Колчак и Тимирева жили в разных гостиницах: Александр Васильевич в «Золотом Роге», а Анна – в «Версале».
Колчак был во Владивостоке не первый раз. Впервые он приезжал сюда в 1891 году, когда крейсера «Память Азова» и «Рюрик» совершили переход во Владивосток из Кронштадта.
После службы на «Рюрике» мичман Колчак перевелся на клипер «Крейсер». Наблюдения по гидрологии во время плавания на этом корабле легли в основу его первого научного труда, опубликованного в Санкт-Петербурге. За годы, проведенные во Владивостоке, мичман Колчак большую часть времени проводил, конечно, в плаваниях. Но, увольняясь на берег, он не забывал посещать Географическое общество, участвовал в открытии памятников адмиралу Невельскому и шхуне «Крейсерок».
Весной 1904 году Колчак снова побывал во Владивостоке – проездом в Порт-Артур к новому месту службы.
По возращении из японского плена в 1905 году он опять оказался во Владивостоке, где и произошла его встреча с братом и сестрой Мацкевич в ресторане «Золотой Рог».
В начале 1910 года Колчак возглавил полярную экспедицию из двух судов ледового плавания «Таймыр» и «Вайгач» и в июле этого же года снова сошел на берег бухты Золотой Рог. Он пробыл во Владивостоке до середины августа 1910 года.
На следующий день после встречи Мацкевич и Вологдин направились в Пушкинский театр, предварительно выкупив билеты.
Уже при подходе к театру они увидели большую группу людей, скопившихся на тротуаре и наслаждающихся последними теплыми деньками бабьего лета. Офицеры во флотских и армейских мундирах, штатские во фраках и дамы в блистательных туалетах. У многих в руках летние зонтики и театральные бинокли.
Мацкевич врезался в толпу, как ледокол зимой во льды Амурского залива. Вологдин едва поспевал за ним.
Целью Мацкевича была небольшая группа морских офицеров, окружавших высокого худощавого человека с блестевшими на солнце золотыми погонами вице-адмирала. Рядом с ним стояла миловидная женщина с огромной шляпой на голове и откинутой от лица вуалью.
Представ перед адмиралом, Дмитрий Александрович отрапортовал:
– Инженер-механик капитан 2-го ранга Мацкевич. Мой друг коллежский асессор, инженер Вологдин, – представил он Виктора Петровича. Тимирева (а с адмиралом была она) улыбнулась и с интересом оглядела вновь прибывших.
Колчак удивился:
– Дмитрий Александрович, какими судьбами?
– Да вот из Питера добрался до Владивостока, не без приключений, конечно. А это мой друг Виктор Петрович, после прикамских боев с красными тоже оказался в городе.
– Добро, – ответил адмирал и предложил: – После концерта прошу в ресторан «Золотой Рог». Место вам, Дмитрий Александрович, известно. Господ офицеров приглашаю, как договорились ранее. А сейчас прошу в зал – третий звонок.
Дмитрия Александровича в это время уже приветствовали знакомые офицеры, среди которых выделялись капитаны 1-го ранга Смирнов и Руденский, с которыми Мацкевичу довелось служить на крейсере «Громобой» во время Русско-японской войны.
После концерта, который, кстати, на любителей музыки особого впечатления не произвел, офицеры отправились в ресторан «Золотой Рог». Известная пианистка Ядвига Залесская, по мнению Мацкевича, на звезду явно не тянула[10].
В ресторане за ужином, кстати, без обильной выпивки, было принято решение сопровождать адмирала до Омска.
Уже перед самым уходом из зала Мацкевич шепнул Вологдину:
– Сыграем?
– Давай, – ответил тот.
Они подошли к эстраде, где музыканты уже складывали инструменты, собираясь уходить. Виктор Петрович попросил дать ему скрипку, а Дмитрий Александрович подсел к роялю.
Вологдин подстроил скрипку, а Мацкевич пробежался пальцами по клавишам, затем проиграл вступление, и тут повела мелодию скрипка, выговаривая почти по-русски:
– Гори, гори, моя звезда…
Зал притих. Колчак подался вперед, внимая импровизированной игре музыкантов, Тимирева смахнула непрошеную слезу. Скрипка взяла последний аккорд и умолкла. Никто не аплодировал, каждый из сидящих в ресторане, за то время когда исполнялась музыка романса, переживал что-то свое, прячущееся в глубине души. Колчак поднялся из-за стола, встретил музыкантов и, крепко пожимая им руки, повторял:
– Спасибо! Не ожидал! Огромное спасибо!
Выйдя из ресторана, Мацкевич и Вологдин, не сговариваясь, спустились к Семеновскому ковшу, где теснились китайские и корейские шаланды, постояли, вслушиваясь в спокойный шелест волн, и направились по Светланской к дому.
У «Золотого Рога» к ним попытались пристать проститутки, но, не встретив интереса, быстро ретировались.
Владивосток жил ночной жизнью. То и дело хлопотали двери ночных клубов и притонов, слышался неприятный вызывающий смех женщин, который иногда заглушал даже звуки оркестра, кого-то вышвыривали из дверей вышибалы…
Мацкевич указал на один из ночных клубов на Алеутской с ярко освещенной витриной:
– «Аквариум», – постоянное сборище иностранных офицеров, где доступно все: вино, сытная еда, русские девушки – лишь бы денежки водились… Кстати, для русских офицеров вход закрыт.
К себе они добрались далеко за полночь, а наутро уже спешили на вокзал к литерному составу.
Начался новый период в жизни наших героев, о котором сохранились весьма скудные сведения. По известным причинам обнародованные воспоминания о тех временах для оставшихся в России сулили горе и беды не только для главы семьи, но и для всех близких.
Паровоз, набирая скорость, мчал литерный состав сквозь сибирские леса и просторы практически без остановок, Иркутск проскочили ночью. Вологдин и Мацкевич только и смогли рассмотреть мерцающие станционные огни.
Глава 7На речной боевой флотилии
После прибытия в Омск и назначения Колчака военным морским министром началась обычная штабная кутерьма. Вице-адмирала сопровождала большая группа морских офицеров, прибывших из Владивостока. В составе этой группы находились также Мацкевич и Вологдин, зачисленные в состав резерва чинов Морского ведомства при Управлении по делам личного состава флота. Этим ведомством руководил капитан 1-го ранга Руденский, сослуживец Мацкевича по крейсеру «Громобой».
Колчак свою министерскую службу начал с того, что выехал на фронт.
В результате осеннего наступления Красной армии русские и чехословацкие войска белых оказались далеко отброшенными от Волги на восток. Военно-морской министр объезжал прифронтовые части, выясняя обстановку на местах.
17 ноября 1918 года Колчак вернулся с фронта в Омск. В эту же ночь произошел переворот.
Командир Сибирской казачьей дивизии полковник Волков поднял по тревоге 300 казаков и разогнал правительство Комуча, переехавшего к тому времени из Самары в Омск. В ходе переворота был лишь один раненый, да и тот – чех. Руководителей «директории» (так себя именовало правительство Комуча) выслали в Китай. Несколько десятков из администрации «директории» было расстреляно без суда и следствия. Директория пала. Спешно созванное заседание Совета министров рассмотрело вопрос о создании диктатуры. На роль диктатора были выдвинуты три кандидата: генералы Хорват и Болдырев и адмирал Колчак.
В результате недолгого обсуждения кандидатуры Болдырева и Хорвата были отвергнуты. Кандидатуре Колчака была оказана мощная поддержка со стороны присутствующих на заседании морских офицеров.
Совет министров принял постановление: верховную власть, взятую на себя после распавшейся Директории. Правительство передает в руки Александра Васильевича Колчака, именуемого впредь Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим. Постановление приняли единогласно. После поздравлений Колчак поблагодарил Совет министров и выразил уверенность в том, «что общими дружными усилиями, вместе с нашей доблестной армией мы одолеем врага, возродим нашу матушку-Россию и восстановим в ней законность и порядок».