Крепким здоровьем Василий Милетиевич похвастаться, конечно, не мог.
Мендрин вполуха слушал жену и думал о том, что поддержку ему на выборах атамана должна оказать «интеллигентная» часть Уссурийского казачества. Но голос этой части казачества оказался довольно слабым.
Казачий круг состоялся в Хабаровске. Атаманом был избран Калмыков, прославившийся впоследствии своей патологической жестокостью по отношению к большевикам.
Возвратившись из Хабаровска, Мендрин организовывал учебные курсы, создавал при полном безденежье новые факультеты, доставал средства для организации учебного процесса…
Во Владивостоке наступили тяжелые времена, часто менялись власти. Приближался разгром Белого движения на Дальнем Востоке, куда бежали от неизвестности и безысходности лучшие представители русской интеллигенции. Составу профессоров Владивостока того времени могли позавидовать многое университеты Центральной части России.
Поднимаясь по лестнице здания, где располагалось Морское училище, Виктор Петрович Вологдин на площадке второго этажа встретил сухощавого человека с военной выправкой.
Они вежливо поклонились друг другу. Вологдин вспомнил, что раньше где-то видел это лицо, в котором смутно угадывалось что-то восточное, монгольское.
– Извините, – первым вступил в разговор Вологдин, – вы ведь ректор политехникума?
– Да, – ответил тот и спросил: – А что вы хотели бы?
– Узнать, есть ли у вас вакансии, – прямо заявил Виктор Петрович.
– Проходите в кабинет, – пригласил Василий Мелетиевич.
К этому времени Морское училище и Высший политехникум размещались в одном из зданий так называемых Шефнеровских казарм.
После недолгого разговора Вологдин согласился читать курс любимой им начертательной геометрии и курс паровых котлов.
Но официально он вступил в должность профессора уже при новом ректоре, после кончины Мендрина. Он зашел к новому ректору института – профессору Веймарну уже в июле 1920 года. И начал разговор с того, что имел беседу с прежним ректором Мендриным о работе в институте.
Вологдин заметил странную привычку Веймарна разговаривать с собеседником, держа голову вполоборота к нему. Впоследствии он разглядел, что у Веймарна был дефект левого глаза.
– Ну, тогда пишите прошение, – подвел итог разговору Веймарн и пододвинул Вологдину чистый лист бумаги, чернила и ручку.
Виктор Петрович быстро написал:
«Г. Ректору Владивостокского
Политехнического института
Преподавателя Петроградского
Института Имп. Петра Великого
инж. электрика Виктора Петровича
Вологдина
Прошение
Представляя при сем. Сurriculum vitae, прошу представить мне ведение курса паровой техники в институте.
Охотно занялся бы также и преподаванием начертательной геометрии.
Инж. эл. Вологдин
15 июля 20 г.».
Этой встрече предшествовали события, которые драматическим образом повлияли на судьбу Мендрина.
Весной грозного 1919 года началось наступление Красной армии по всему Восточному фронту и стало ясно, что Екатеринбург, где был расположен Уральский горный институт, колчаковцам удержать не удастся. По распоряжению военных властей Екатеринбург подлежал эвакуации, и в связи с этим Министерство торговли и промышленности, в ведении которого находились вузы, направило личный состав института во главе с ректором Веймарном во Владивосток для обслуживания горного факультета местного политехникума.
В июле 1919 года, погрузив в эшелон часть небогатого институтского имущества и проведя в пути почти два месяца, преподавательские семьи и студенты Уральского горного института прибыли во Владивосток только в сентябре. Всего во Владивосток добрались 15 профессоров и 17 студентов.
По-разному сложилась их судьба, но в становлении Владивостокского политехнического института они сыграли большую роль. Как любой человек, попавший в кризисную ситуацию, особенно когда в неизведанную даль тащит чахоточный паровоз теплушки с беженцами и когда ты взвалил на свои плечи ответственность за десятки судеб доверившихся тебе людей, Петр Петрович, наверное, не один раз вспоминал прошлое, семью, мечты и надежды.
По семейным преданиям, род Веймарнов вел свое начало или от викингов, или от ганзейских купцов и проживал в Прибалтике. После Северной войны XVIII века Прибалтика отошла к России, и Веймарны верой и правдой служили русскому престолу на протяжении нескольких столетий. Как правило, семьи в роду Веймарнов были многодетными, и некоторые из Веймарнов достигали самых высоких карьерных вершин. Среди них были генералы, действительные и тайные статские советники, сенаторы. Прапрадед Петра Петровича, Александр Федорович Веймарн, был дважды женат на сестрах Шемнот, сначала на старшей – Софье, а после ее смерти на младшей – Ольге. Сестры доводились правнучками Абраму Петровичу Ганнибалу и, следовательно, были троюродными сестрами А.С. Пушкину.
А вообще, среди ближайших родственников Петра Петровича Веймарна были люди различных национальностей: немцы, поляки, русские. Видимо, поэтому в его характере и интеллекте славянские особенности: смелость в схватывании проблемы и широта творчества наряду с отсутствием упрямства сочетались с типично немецкими: упорством и строгой последовательностью в достижении поставленных задач.
В поисках своего места в жизни Петр Петрович сменил несколько высших учебных заведений: сначала он поступил в технологический институт, а затем в 1900 году перешел в Горный, который окончил спустя шесть лет без защиты дипломного проекта. После Горного он учился в Александровском Кадетском корпусе, вернулся в Горный, и в 1908 году стал горным инженером, защитив на «отлично» дипломный проект, удостоенный специальной премии.
Студенчество было для Веймарна временем интенсивной научной работы в области коллоидной химии, где им были получены результаты, высоко оцененные и в России, и в Европе. Он был удостоен многочисленных престижных русских и зарубежных премий, а австрийский минеролог Корн назвал в его честь один из первых найденных коллоидных минералов «веймарнитом». Работая адъюнктом в Горном институте, Петр Петрович уже в 1911 году удостоился звания профессора. Одновременно он состоял приват-доцентом в Петербургском университете.
В полной мере педагогический и организаторский таланты Веймарна раскрылись на посту ректора Уральского горного института.
В своих записках того времени Петр Петрович называет имена многих людей, чья поддержка помогала ему преодолевать трудности, ведь строился институт в суровое время Первой мировой войны. Один из его помощников – Николай Николаевич Ипатьев, инженер-строитель, технический консультант стройки. Тот самый Ипатьев, в доме которого содержалась под стражей, а потом была расстреляна царская семья. Во время Гражданской войны семья Ипатьевых эмигрировала в Чехословакию. Прах Николая Николаевича и его жены покоится на Ольшанском кладбище в Праге.
Владивосток принял беженцев из Екатеринбурга негостеприимно. Сохранилась переписка Веймарна с Омском. Вот одна из телеграмм: «Переехать из теплушек не можем вследствие отсутствия средств…».
Тем не менее 20 сентября 1919 года занятия начались, семьи преподавателей обрели жилье в одной из гимназий города.
7 мая 1920 года политехникум объединили с Уральским горным институтом.
Статус государственного Политехнический институт получил весной 1920 года постановлением Временного правительства Дальнего Востока (Приморская Земская управа). Эта же власть в апреле 1920 года создала Государственный Дальневосточный университет, объединив Восточный институт, историко-филологический, юридический факультеты и экономическое отделение политехнического института.
Ректором Владивостокского политехнического института стал профессор Веймарн.
Уральцы были в институте самой сплоченной группой. Остальные преподаватели, собранные по принципу «с миру по сосенке», реальной силы не имели, довольствуясь тем небольшим заработком, который они получали, и не вмешивались в управленческие дела.
К Мендрину несколько раз приходили на беседу представители Уральского горного института, предлагая оставить пост ректора в пользу Веймарна.
Каждый раз Василий Мелентиевич давал ходатаям резкую отповедь, иной раз даже не выслушивая их до конца.
Боль, внутренняя пустота не отступала…
20 мая 1920 года Василий Мелентиевич Мендрин скончался от инфаркта, или, как тогда говорили, от разрыва сердца, в возрасте 45 лет.
Он ушел не только с должности ректора вуза, который создал из «ничего», но и из жизни.
Похоронили его на Покровском кладбище, которое через несколько лет снесли с лица Земли, и памяти от человека почти не осталось[15].
В наше время по крупицам восстанавливается его научное наследие. А сровняв с землей Покровское кладбище, люди предали забвению целый пласт событий и сотни судеб в истории Владивостока, в истории Приморья.
Чтобы интеллигенция города не связывала смерть Мендрина с именем Веймарна, ректором политехнического института был избран приехавший вместе с ним профессор Семен Николаевич Петров, до избрания бывший деканом электромеханического факультета.
Петров в 1922 году эмигрирует в Китай, будет стоять у истоков создания Харбинского политехнического института. В 1930-е годы вернется на родину, где его сразу же арестуют как «участника японской шпионско-диверсионной группы». Ему дадут десять лет исправительно-трудовых лагерей и пять лет поражения в правах.
Не дожидаясь прихода Красной армии, Веймарны осенью 1921 года эмигрировали в Японию, снова став беженцами. Петр Петрович прекрасно понимал, что барона, сотрудничавшего с Колчаком, красные не пощадят.
Оставив жену в каюте, Веймарн долго стоял на палубе парохода, увозившего его в Японию, навсегда прощаясь со своим последним пристанищем, со своей Родиной.
В Японии Петру Петровичу сразу же предоставили должность профессора-исследователя и руководителя лаборатории коллоидной химии. Там он плодотворно работал вплоть до 1935 года, когда ему предложили должность директора высшего технического центра в Шанхае. Веймарн согласился и даже приехал в Шанхай, надеясь поправить там свое здоровье. Однако было уже поздно. Похоронен он был к Кобе. Через тридцать лет нашла упокоение рядом с ним и его жена.