Существовало мнение, что против сварки выступали рабочие-клепальщики, которых внедрение сварки могло оставить без работы, но это не соответствовало действительности.
Специальность клепальщиков просуществовала практически до конца 1960-х годов, когда были разделаны на металлолом последние клепаные суда. Еще тогда клепальщики, которых остальные рабочие называли «глухарями», понимали, что работы по ремонту клепаных судов им хватит еще надолго.
Виктор Петрович прекрасно это понимал и не настаивал на срочном переобучении клепальщиков на сварщиков. Ему достаточно было той опоры, той поддержки, которую ему оказывали энтузиасты-сварщики и, конечно, первые студенты электросварочной специальности.
Виктор Петрович перед самым началом работы по изготовлению цельносварного катера делился со своими друзьями, собравшимися на очередную «посиделку»:
– Друзья! Прежде чем обратиться к шахматной игре, я хотел бы сообщить вам, что через месяц-другой мы начнем опытную постройку первого в стране цельносварного судна, пока небольшого буксира, который так необходим в народном хозяйстве.
– А есть ли какой-нибудь опыт? – спросил весьма далекий от техники профессор математики Агрономов.
– Опыт-то есть, Николай Александрович. Сварные суда строят в Германии, Америке…
Об этом я читал в иностранных журналах, но, конечно, своими секретами они с нами не поделятся, – ответил Вологдин и продолжил: – Впервые сварка была использована в качестве ремонтных технологий еще в 1905 году для ремонта русских кораблей, поврежденных во время войны с Японией. Вскоре после Первой мировой войны государства, имеющие морской флот, проявили неподдельный интерес к быстрому и дешевому способу строительства судов. Появились первые небольшие сварные суда в Швеции, Франции, Японии. Первое относительно большое судно дальнего плавания было построено в Великобритании в 1919 году.
Немного помолчав, расставляя на доске шахматные фигуры, Виктор Петрович заключил:
– Но ведь и мы кое-чему научились за прошедшие десять лет. Неслучайно ведь именно нам Москва утвердила этот проект.
– Да! – задумчиво произнес Мацкевич. – Нам всем уже по сорок, а то и больше лет. Бывает, что люди тратят свои лучшие силы для достижения ничего не стоящих результатов. Вы же, Виктор Петрович, посвятили себя настоящему делу. И все потому, что, как говорил великий английский драматург Бернард Шоу: «Я ни на чем не настаиваю, но пусть все будет по-моему». И все таки, чем же мы, профессора, сможем помочь вам? – спросил он.
– Если бы вы знали, как мне важна ваша моральная поддержка! Да и потом, Дмитрий Александрович, вы бы лично очень помогли мне, если бы взялись за подбор материалов и изготовление деревянной рубки. Ведь вы – специалист, каких только поискать! А вместе с Евгением Михайловичем вы могли бы оказать помощь в наладке механизмов.
– Да какие могут быть разговоры! С удовольствием возьмусь за эту не такую уж и сложную задачу, – ответил Мацкевич.
Его тут же поддержал Токмаков.
И они стали расставлять шахматные фигуры, готовясь к очередной партии.
В этот период Мацкевич полностью окунулся в преподавательскую и научную деятельность. Через некоторое время он уже заведовал кафедрой механической технологии дерева. В его успешной работе ему помогали знания, полученные в Горном институте, и практическая деятельность в Иманском леспромхозе и на Океанском фанерном заводе. Благодаря энергии и инициативе Дмитрия Александровича кафедра быстро развивалась. Было получено прекрасное помещение на Ленинской улице (напротив Главпочтамта), появились аспиранты, лично им опубликовано около 20 научных работ.
За предложение Виктора Петровича он взялся с удвоенной энергией и следил за изготовлением рубки по всей технологической цепочке: от сушки древесины до сборки и покраски. Вместе с Токмаковым они проводили ревизию устанавливаемых на буксир механизмов.
Виктор Петрович в это время буквально «разрывался» между университетом и заводом, и в сентябре 1928 года он подает заявление начальнику Главпрофобра, в копиях Завкрайоно и Правлению ГДУ:
«Прошу освободить меня от исполнения обязанностей ректора Д/В Государственного университета.
Мотивы, вынуждающие меня обратиться с этой просьбой, следующие:
В течение десяти последних лет моей работы в ВУЗах я непрерывно нес административные обязанности ректора Д/В Политехнического института, декана технического факультета ГДУ и, наконец, ректора Д/В Университета. Работа в последней должности, совпавшая с периодом организации Университета, требовала и требует громадного напряжения сил и затрат времени.
Параллельно я веду научную и производственную работу. Для обработки громадного накопленного мною научного материала и усиления академической деятельности мне необходимо разгрузиться от административных обязанностей по должности ректора».
Вскоре Виктор Петрович получит вполне удовлетворивший его ответ:
«Получив от Вас ходатайство с просьбой об освобождении Вас от исполнения обязанностей ректора Дальневосточного государственного университета, в котором Вы выражаете желание посвятить себя в большей степени академической и научной работам, Далькрайоно находит возможным удовлетворить Вашу просьбу.
Учитывая Ваше стремление посвятить себя работе академической и научной, Далькрайоно, с сожалением соглашаясь на удовлетворение ходатайства, просит принять на себя обязанности декана технического факультета Университета, о чем одновременно ставим в известность Правление Университета, а также, впредь до избрания заместителя по должности ректора, исполнять обязанности ректора.
При этом Дальневосточный краевой отдел народного образования считает необходимым выразить Вам, Виктор Петрович, благодарность за энергичную и многолетнюю работу, которую Вы проявили в течение ряда лет, неся сложные и трудные обязанности ректора Университета, и выражает надежду, что и впредь также будет встречать с Вашей стороны энергичное содействие по строительству на далекой окраине Советского Союза Высшего учебного заведения Государственного дальневосточного университета.
Заведующий Дальневосточным краевым отделом народного образования
Лобов».
Разгрузившись от обязанностей ректора, работать Виктору Петровичу на Дальзаводе стало легче.
Следующим ректором ГДУ стал тезка Вологдина, Виктор Львович Абрамович, человек со сложной судьбой. Трудовую деятельность он начал с самого детства, был чернорабочим, пел в еврейском хоре и театрах, отбывал тюремное заключение. В 1919 году был мобилизован в армию Колчака, но дезертировал. Кто знает, может, и пересекались на дорогах Гражданской войны пути-дороги Вологдина, Мацкевича, Токмакова и Абрамовича…
В 1930 году он был утвержден директором Дальневосточного политехнического института, выделившегося из ГДУ в связи с очередной реорганизацией вузов Дальнего Востока, преподавал курс ленинизма, заведовал кафедрой социально-экономических наук.
Его арестовали в августе 1937 года и расстреляли в апреле 1938-го «как участника правотроцкистской организации». Приговор «к высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией всего личного ему принадлежащего имущества» был приведен в исполнение в день судебного заседания
«Лично принадлежащее имущество» Абрамовича уместилось всего на полстраницы.
…Огромную помощь Вологдину оказывал молодой инженер Гребенщиков, который взялся за разработку чертежей цельносварного буксира.
Виктор Петрович и сам пропадал на плазе[18], выверяя обводы обшивки и набора корпуса.
Среди студентов-сварщиков был и сын Мацкевича, Вадим, которому к этому времени уже «стукнуло» двадцать два года.
Когда на постели[19] для сборки и сварки корпуса были разложены первые листы обшивки, Виктор Петрович произнес небольшую речь перед своими соратниками:
– Вот и закончились подготовительные работы, и мы приступаем к сварке.
Нас ждет очень ответственная работа. И вы даже не представляете, как откликнется страна на то, что мы сейчас начнем делать.
Шутка ли – первое цельносварное судно в Советском Союзе делаем мы с вами и не где-нибудь в центре, а на самой окраине нашей страны. Ну, в добрый час!
Вологдин повернул кепку козырьком на затылок, взял щиток, держатель и прикоснулся электродом к свариваемому листу. Ярко загорелся огонек электросварки.
С противоположной стороны «варил» шов первый инженер сварочной специальности Геннадий Шевченко.
На Дальзаводе беспрерывно вспыхивали огни, видимые почти со всех концов города и похожие на отблески летних зарниц. Особенно хорошо эти огни были видны с Пушкинской улицы, где стоял дом Вологдиных.
Эти огни, эти искры электросварки долетят от берегов Тихого океана до новостроек первых пятилеток на Магнитке и Днепрострое, до судостроительных заводов и нефтепроводов… И разнесут их по большой стране ученики Виктора Петровича Вологдина.
На воду буксир спускали краном с довольно высокого причала. При спуске сорвался носовой трос, и катер с высоты более двух метров ударился носовой оконечностью о воду.
Сварные швы при этом незапланированном испытании выдержали!
Трещин не было обнаружено.
Через несколько дней, пройдя швартовные и ходовые испытания, окрашенный шаровой краской первый цельносварной буксир отошел от стенки Дальзавода и начал самостоятельную жизнь, присущую судам этого типа.
В добрый путь его провожала бригада создателей во главе с Вологдиным.
Когда катер резво заскользил по глади Золотого Рога, Виктор Петрович смахнул неожиданно наплывшую на глаза слезу и произнес:
– Ну, вот, коллеги, мы это сделали…
В газетах появились сообщения:
«Первое в СССР цельносварное судно – буксирный катер типа «ЖС» (железный сварной) водоизмещением 30 тонн – было построено под руководством В.П. Вологдина в 1930 году. Переход на сварку позволил уменьшить вес корпуса почти на 20 процентов и почти на треть сократить трудоемкость его изготовления».