Ты загнан сам, но ты в ответе:
Есть в мире Бог иль нет Его —
Но подрастают в семьях дети.
«Я пью за свою Россию…»
Я пью за свою Россию,
С простыми людьми я пью.
Они ничего не знают
Про страшную жизнь мою.
Про то, что рождён на гибель
Каждый мой лучший стих…
Они ничего не знают,
А эти стихи — для них.
Времена меняются
Писал один поэт
О небогатой доле:
«На свете счастья нет,
Но есть покой и воля».
Хотел он далеко
Бежать. Не смог, не скрылся.
А я б теперь легко
С той долей примирился.
И был бы мной воспет
По самой доброй воле
Тот мир, где счастья нет,
Но есть покой и воля.
Что в громе наших лет
Звучало б так отчасти:
«На свете счастья нет,
Но есть на свете счастье».
Стихи о ремесле(Об измене искусству)
Не знал я горя и печали,
Когда не раз, не два, не пять
Твердил о том,
чего не знали,
Но были рады осознать.
И обрастал я тесным кругом
Друзей… Был полон свежих сил.
Желанным гостем, лучшим другом
Почти для всех тогда я был.
И жил с простым и ясным чувством
Всегда был к месту каждый жест
Знать назначение искусства —
Не нарушать обмен веществ…
…А нынче глохнут ощущенья,
Меж мной и словом сотни стен —
Знать, я иному назначенью
Служу, —
нарушив тот обмен.
Служу!
И люди воровато
Меня обходят за версту.
И тесный круг, что был когда-то,
Вдруг превратился в пустоту.
Но словно суть моя — иная,
Теперь я
каждый раз опять
Твержу о том, что сами знают…
Но что боятся осознать.
Вариации из Некрасова
…Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год —
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд…
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы горят и горят.
«Наверно, я не так на свете жил…»
Наверно, я не так на свете жил,
Не то хотел и не туда спешил.
А надо было просто жить и жить
И никуда особо не спешить.
Ведь от любой несбывшейся мечты
Зияет в сердце полость пустоты.
Я так любил. Я так тебя берёг.
И так ничем тебе помочь не мог.
Затем, что просто не хватало сил.
Затем, что я не так на свете жил.
Я жил не так. А так бы я живи, —
Ты б ничего не знала о любви.
«Ты сама проявила похвальное рвенье…»
Ты сама проявила похвальное рвенье,
Только ты просчиталась на самую малость.
Ты хотела мне жизнь ослепить на мгновенье,
А мгновение жизнью твоей оказалось.
Твой расчёт оказался придуманным вздором.
Ты ошиблась в себе, а прозренье — расплата.
Не смогла ты холодным блеснуть метеором,
Слишком женщиной — нежной и теплой —
была ты.
Ты не знала про это, но знаешь сегодня,
Заплативши за знанье жестокую цену.
Уходила ты так, будто впрямь ты свободна,
А вся жизнь у тебя оказалась изменой.
Я прощаюсь сегодня с несчастьем и счастьем,
Со свиданьями тайными в слякоть сплошную.
И с твоим увяданьем. И с горькою властью
Выпрямлять твоё тело одним поцелуем…
Тяжело, потому, что прошедшие годы
Уж другой не заполнишь, тебя не забудешь
И что больше той странной, той ждущей чего-то,
Глупой девочкой — ни для кого ты не будешь.
Рафаэлю(После спора об искусстве)
Не ценят знанья тонкие натуры.
Искусство любит импульсов печать.
Мы ж, Рафаэль, с тобой — литература!
И нам с тобой здесь лучше промолчать.
Они в себе себя ценить умеют.
Их мир — оттенки собственных страстей.
Мы ж, Рафаэль, с тобой куда беднее —
Не можем жить без Бога и людей.
Их догмат — страсть. А твой — улыбка счастья.
Твои спокойно сомкнуты уста.
Но в этом слиты все земные страсти,
Как в белом цвете слиты все цвета.
Инерция стиля
Стиль — это человек.
В жизни, в искусстве, в борьбе, где тебя победили,
Самое страшное — это инерция стиля.
Это — привычка, а кажется, что ощущенье.
Это стихи ты закончил, а нет облегченья.
Это — ты весь изменился, а мыслишь как раньше.
Это — ты к правде стремишься, а лжёшь,
как обманщик.
Это — душа твоя стонет, а ты — не внимаешь.
Это — ты верен себе и себе изменяешь.
Это — не крылья уже, а одни только перья,
Это — уже ты не веришь — боишься неверья.
Стиль — это мужество. В правде себе признаваться.
Всё потерять, но иллюзиям не предаваться —
Кем бы ни стать — ощущать себя только собою,
Даже пускай твоя жизнь оказалась пустою,
Даже пускай в тебе сердца теперь уже мало…
Правда конца — это тоже возможность начала.
Кто осознал пораженье, — того не разбили…
Самое страшное — это инерция стиля.
«Ни трудом и ни доблестью…»
Ни трудом и ни доблестью
Не дорос я до всех.
Я работал в той области,
Где успех — не успех.
Где тоскуют неделями,
Коль теряется нить,
Где труды от безделия
Нелегко отличить…
Но куда же я сунулся?
Оглядеться пора!
Я в годах, а как в юности —
Ни кола, ни двора,
Ни защиты от подлости, —
Лишь одно, как на грех:
Стаж работы в той области,
Где успех — не успех…
Комиссары (Элегия)
Булату Окуджаве
Где вы, где вы?
В какие походы
Вы ушли из моих городов?..
Комиссары двадцатого года,
Я вас помню с тридцатых годов.
Вы вели меня в будни глухие,
Вы искали мне выход в аду,
Хоть вы были совсем не такие,
Как бывали в двадцатом году.
Озарённей, печальнее, шире,
Непригодней для жизни земной…
Больше дела вам не было в мире,
Как в тумане скакать предо мной.
Словно все вы от части отстали,
В партизаны ушли навсегда…
Нет, такими вы не были — стали,
Продираясь ко мне сквозь года.
И легко побеждая, вы всё же
Оставались всегда ни при чём.
Лишь в Мадриде встречали похожих,
Потому что он был обречён.
О, как вы отрешённо скакали,
Зная правду, но веру храня.
И меня за собой увлекали,
Отрывали от жизни меня…
И летел я, коня погоняя,
Прочь куда-то в пыли и в дыму.
Почему — я теперь уже знаю,
А куда — до сих пор не пойму.
Я не думал о вашей печали,
Я скорбел, что живу, как во сне,
Но однажды одни вы умчались
И с тех пор не являлись ко мне.
И пошли мои взрослые годы…
В них не меньше любви и огня…
Но скажите, в какие походы
Вы идёте теперь — без меня?
Ленинград
Он был рождён имперской стать столицей.
В нём этим смыслом всё озарено.
И он с иною ролью примириться
Не может.
— И не сможет всё равно.
Он отдал дань надеждам и страданьям.
Но прежний смысл в нём всё же не ослаб.
Имперской власти не хватает зданьям,
Имперской властью грезит Главный штаб.
Им целый век в иной эпохе прожит.
А он грустит, хоть эта грусть — смешна.
Но камень изменить лица не может, —
Какие б ни настали времена.
В нём смысл один — неистребимый, главный,
Как в нас всегда одна и та же кровь.
И Ленинграду снится скиптр державный, —
Как женщине покинутой —
любовь.
«Пусть с каждым днём тебе труднее…»
Пусть с каждым днём тебе труднее,
И сам ты плох, и всё — не так,
Никто тебя не пожалеет,
Когда прочтёт о том в стихах.
Как жить на свете ни мешали б,
Как дни бы ни были трудны,
Чужие жалобы скучны:
Поэзия — не книга жалоб.
Но все застынут пред тобою,
Когда ты их — свой дух скрепя —
Ожгёшь необходимой болью,
Что возвращает всем — себя.
Дети в Освенциме
Мужчины мучили детей.