– Джей, уйди от греха подальше. Пожалуйста, – попросил Доусон, поискал взглядом еще какую-нибудь свободную мебель, но за неимением таковой присел на корточки напротив меня.
– Итак, Морган ударил тебя по голове?
– Как видишь.
– Это плохо.
– Знаешь, я совершенно такого же мнения!
– Его что-то расстроило, – сказал Рэнди, причем без тени сомнения, как будто повторил уже доказанный и утвержденный консилиумом докторов наук диагноз.
– Он что, когда «расстраивается», всегда распускает руки?
– Не знаю. Честно. Но разговоры ходили… разные.
Боль покатилась с головы куда-то вниз и в конце концов стиснула судорогой живот.
– Какие еще разговоры?
Доусон провел кончиками пальцев по своей безупречной челке.
– Он никогда не успевал на экзамены. Вот представь себе: никогда. Соответственно сдавать их ему приходилось в ту сессию, которую удавалось застать. И один раз попал к старшему курсу. А там курс был… Хорошие парни, в общем-то только задиристые. А как ты сам понимаешь, наш Мо – идеальная мишень для шуток. Никто не сможет пойти мимо. М-да…
– Тебе бы страшные истории в детском лагере у костра рассказывать! Ну, не тяни уже! Что там стряслось?!
– Толком никто не знает. Но ребра одному насмешнику склеивали по кусочкам.
Ого! Пикантные подробности из жизни серой офисной мышки?
– Ты серьезно?
– Как никогда. – Карие глаза Доусона даже не моргнули. – Кстати, буду очень тебе обязан, если ты не станешь поднимать эту тему при Мо.
– Это еще почему?
– Он уже заплатил за свою несдержанность достаточно.
– Э-э-э… Ты о чем?
– Провел несколько месяцев в закрытом санатории. Ну, ты понимаешь?
Что мой напарник – псих? О да! Но это я понял и без доусоновских рассказов. Своим умом дошел, путем, так сказать, проб и ошибок. Но даже если Морган – буйнопомешанный со справкой…
Все равно должна быть причина! Насколько помню лекции по прикладной психологии, как раз у сумасшедших все действия подчинены очень строгому алгоритму, поскольку человек с отклонением восприятия мира от общепринятых канонов обычно ставит себе смыслом существования некую вполне определенную и часто весьма прагматичную цель.
– Рэнди, это не то.
– Что «не то»?
– Я над ним не смеялся.
– Уверен? – Вот теперь карие глаза растерянно мигнули.
– Не улыбнулся ни разу сегодня с утра. В его сторону, в смысле. Неужели ЭТО тоже могло его… э-э-э, расстроить?
Доусон пожал плечами, поднимаясь:
– Тебе виднее.
– Ох, парни, тут такое странное дело… – Джей снова вернулся к нам, на сей раз вооруженный папкой с копиями опросных протоколов.
– Что там еще? – поморщился я, трогая свой висок.
– Ну, в общем, так! – Паркер спикировал на банкетку рядом со мной. – Нелепая какая-то ситуация.
– И ты еще удивляешься? Забыл, кто в ней принимал участие?
– Да помню, помню! – Джей махнул листками. – Именно что принимал! Вот, погляди, что народ говорит: по словам обеих свидетельниц выходит, что Морган не просто вывалился из машины навстречу грабителям, он еще и помог им. В частности, разбил во-о-он тот выставочный столик, в чем уже убедились ребята из лаборатории. А потом… Вот это у меня в голове и вовсе не укладывается… Потом он помог им угнать машину и скрыться с места преступления.
– У меня в голове сейчас тоже не особо что можно уложить… А он точно помогал? Наверное, его все-таки заставили?
– Нет, свидетельницы утверждают, что он сам распахнул дверь машины, как бы приглашая грабителей за собой, – обескураженно перечитал показания Джей.
Ага, причем дверь МОЕЙ машины. Щедрость за чужой счет, как говорится… Но теперь я совсем ничего не понимаю!
– Получается, что не его взяли в заложники, а он… добровольно стал сообщником неизвестно кого?
– Получается так, – виновато развел руками Паркер.
Слов на языке накопилось много, причем половина тех, которые не стоит произносить не только при дамах, а просто – вслух, но я решил поберечь силы и вместо пламенной речи протянул Джею исковое заявление месье Клода. Светлые очи Джея полезли на лоб, Доусон скорбно воздел свои карие глаза к небу. То есть к потолку.
– Все думают то же, что и я? Это идиотизм, уже иметь на руках одно обвинение, от которого будет не так просто отбрехаться, и тут же валить на себя второе!
– Это Морган, и этим все сказано, – выразил наше общее настроение Доусон.
– Он что, в самом деле сошел с ума?
В ответ оба только развели руками. Хотя именно помутнение рассудка могло бы спасти моего напарника. Скажем так, на почве нервного перенапряжения от длительной бессменной работы и на фоне исключительной скупости непосредственного начальника на отгулы и больничные…
– О, отдел в полном сборе! Хоть прямо сейчас проводи выездное собрание!
Интересно, эта женщина когда-нибудь теряет самообладание? Нет, не так: имеется ли у полковника фон Хайст в арсенале поведенческих реакций хоть что-нибудь, отличное от деловито-насмешливого выражения лица и стальной твердости в голосе?
– Как сейчас помню, отпускала я развеяться только одну пару своих птенчиков, – многозначительно заметила Барбара. – А тут весь выводок перышки чистит.
– Не весь, – с нажимом сказал я.
Полковник спустила свои любимые очки на кончик носа:
– А что, разве кого-то не хватает?
Или это глубочайшее презрение к отдельным представителям семьи, или…
Она не стала далее напрягать мои соображательные способности:
– Доусон, Паркер! Получили свой экземпляр отчета с места преступления? Дуйте в отдел. Без разговоров! А я немного побуду с капитаном Сэна.
Любопытно, но вместе со второй «сладкой парочкой» Отдела Специальных Операций ювелирный салон покинули и почти все остальные, трудившиеся над сбором улик и прочими обыденными вещами, всегда сопровождающими осмотр того клочка пространства, где что-то вдруг пошло не так. Только в глубине зала еще оставались фотографы и, кажется, страховой агент, подсчитывающий ущерб, как минимум на две трети нанесенный торговому предприятию моим напарником.
– Они нам не помешают, – проследив направление моего взгляда, уверила начальница.
Любопытно было бы взглянуть, если бы они попробовали это сделать! Тогда, боюсь, трупы в данном деле об ограблении появились бы незамедлительно.
– А что, разве есть чему мешать?
Нет, я не хотел дразнить Барбару. Так… получилось. Правда, она, что неудивительно, осталась той же кевларовой леди, какой и была. Только задумчиво отметила:
– Старших нужно уважать больше, капитан Сэна. Особенно старших по званию.
О, сейчас последует лекция про общечеловеческие ценности? Хватит, наслушался! Мне совсем скоро как раз придется долго и упорно уважать родственника, которого я в глаза никогда не видел. И видеть пока не хочу. Что характерно, никого, кроме…
– Его уже нашли?
– О ком вы так трогательно беспокоитесь, капитан?
Черствая как сухарь. Стерва. Неужели ее ни на одно мгновение не озаботила судьба племянника?
– Вы прекрасно знаете, мэм.
– А! Ясно.
Она поковыряла носком туфельки стеклянное крошево, присела на банкетку рядом со мной, цапнула одну из блестяшек и покатала по своей ладони.
– Да, долго просеивать придется…
– Где Морган?
Ни ответа ни привета. Я, конечно, понимаю, что лучшие друзья девушки – это бриллианты, но, во-первых, передо мной отнюдь не девушка, а во-вторых, друзей у нее, похоже, не может быть по определению.
– Где в данный момент находится капитан Кейн? Вы знаете? И вообще, кто-нибудь знает?!
– Думаю, да. Один человек – точно. И когда встретимся, я непременно передам ему ваш вопрос.
Какое элегантное хамство! Впрочем, поправка: начальник никогда не хамит. Начальник изрекает ценные указания и объективные характеристики.
– Мне не смешно, мэм.
– Полагаю, что да, капитан. У вас явное сотрясение мозга. И это не так уж плохо: пусть лучше трясется то, что есть, чем то, чего нет.
Она пришла сюда, чтобы вдобавок к травме порадовать меня оскорблениями? Вот уж истинно, яблочко от яблони… Если не кровное, то родство душ – налицо!
– Полковник! – Я поднялся на ноги и тут же пожалел, что это сделал: голова недовольно закружилась. – Сегодня я стал участником цепи событий, которая вызывает, мягко говоря, недоумение. А в результате мой напарник, который, собственно, и был виновником случившегося, исчез в неизвестном направлении и в весьма сомнительной компании.
– И что именно заставляет вас недоумевать, капитан?
– Я не…
Стоп. Если я сейчас произнесу ЭТИ слова, можно будет вешаться прямо здесь. Да хоть бы и в туалете. Какие слова? «Не понимаю»!
– Хотите сказать, капитан Кейн сегодня вел себя как-то странно?
Ну и взгляд… Аж мурашки по коже побежали. Странно себя вел? Ох, если бы…
– Нет… Нет, мэм. Он вел себя как обычно.
– И в чем проблема? – беззаботно спросила Барбара, хотя выражение ее глаз оставалось по-прежнему колюче-пронизывающим.
– В том, что он пропал.
– Такое случается. Более того, открою вам секрет, капитан Сэна… Если вы, конечно, еще не успели догадаться сами. Это только кажется, что моего племянника можно заставить делать все что угодно, а на самом деле все ровно наоборот. Говоря проще, Морган исполняет только то, что считает нужным. И право, нам всем необычайно повезло, что как раз «нужными» он считает больше вещей, чем требуется мне, вам и службе в целом.
И что полковник желает этим сказать? Что Морган сотворил весь свой сумасшедший цирк только потому, что ему нужно было ТАК поступить? Идиотизм! Если продолжить думать в этом направлении, я и сам скоро окажусь клиентом психиатрической лечебницы. Может быть, даже той, где когда-то держали Мо…
Да. Именно в той. Не грех, кстати, ее посетить. Для выяснения, так сказать, подробностей дела.
– Доусон как раз упоминал об… одном случае. Из юности Моргана. В каком санатории он проходил реабилитацию?
Барбара строго погрозила мне пальцем: