– А вы что скажете, детектив?
О, полиция решила сменить волну?
– По поводу?
– О поведении подозреваемого.
– Вполне аутентичное.
– Какое? – На меня посмотрели слегка недоуменно.
Ну понятно, поздний вечер, уши, звенящие от криков отвергнутого воздыхателя…
– Он вел себя в полном соответствии с… Проще говоря, он и не мог вести себя иначе.
– Вы думаете?
– Ну, это все равно как при встрече с вами пещерный человек, весь такой волосатый, низколобый, в кошмарных шкурах, вдруг отвесил бы поклон и начал изъясняться в стиле высокопоставленного чиновника на дипломатическом приеме. Так вот, слова и действия подозреваемого с его внешним обликом ничуть не расходились. В отличие от… – Я многозначительно скосил глаза на мистера Недвижимость.
Офицер понимающе вздохнул и захлопнул свой электронный блокнот:
– Все материалы по делу будут оформлены в ближайшее время. Дня через два-три ждем вас в участке. Для заверения показаний и прочих официальных мероприятий.
– Я буду общаться только через адвоката! – угрожающе заявил Дональд.
– Как вам будет угодно, – разрешил полицейский и с видимым облегчением покинул наше скромное по размерам, но совершенно нескромное по поведению общество.
– Я полагал, что от вас будет больше толка, – процедил сквозь зубы мистер Недвижимость, как только мы остались наедине.
– Я не давал вам никаких гарантий.
– Надеюсь, вы понимаете, что при подобном исходе дела не может быть никакой речи о… – Он многозначительно потер подушечками пальцев друг о друга.
Ками, какие все-таки люди скучные! Все время думают о деньгах. И мой напарник, увы, в данном случае – не исключение. Но с ним-то все ясно и понятно, а вот когда человек, явно обеспеченный и не считающий каждую монету, начинает мелочиться…
– Если бы вы даже что-то мне заплатили, я бы с удовольствием пожертвовал всю сумму в фонд подозреваемого. Скажем, для выплаты залога, если понадобится. А знаете… Даже свои собственные деньги заплачу. Ради того, чтобы увидеть ваше вытянутое лицо, ничего не жалко!
Он проглотил обиду. Наверное, побоялся, что может получить адекватную сдачу, как физическую, так и юридическую. Но уходя бросил:
– Я этого так не оставлю!
– Буду рад новой встрече! – помахал я ему на прощанье.
Пока продолжались полицейские мероприятия, наступила ночь, и единое и неделимое днем пространство улицы превратилось в редкие островки света под фонарями. Впрочем, поскольку я припарковал «маверик» как раз в одном из таких уютных и хорошо просматриваемых местечек, то, возвращаясь к машине, еще издалека понял: оказаться наедине с мыслями у меня пока что не получится.
Она стояла, прислонившись к капоту, скрестив руки на груди и меланхолично глядя куда-то в темную даль. Даже мое приближение не заставило Барбару хоть как-то оживиться: наоборот, мрачности в выражении лица заметно прибавилось.
– Капитан, у вас появились проблемы со слухом?
– Не замечал, мэм.
– А может быть, с соображением? Помнится, приказ звучал ясно и четко: вы больны, значит, должны болеть. Дома. В постели.
– Мои дела не настолько плохи. Или настолько?
– Наверное, вас следовало поместить в больницу. И не выпускать до полного выздоровления.
Она не ругала, не выговаривала: голос Барбары звучал скучно и бесстрастно.
– Я очень признателен вам за такую трогательную заботу о моем здоровье…
– Но?
– Но? – Я попробовал изобразить удивление. – Разве я произнес это слово?
Полковник фон Хайст устремила разочарованный взгляд к небесам, скрывающимся где-то за ярким ореолом помещенного на фонарный столб светильника.
– Говорите уже! Потому что моя вечерняя прогулка должна принести если не пользу для самочувствия, то хотя бы информацию к размышлению.
Я подошел и присел рядом. На капот. «Маверик» что-то простонал, не слишком довольный таким простецким с ним обращением.
– Моргана еще не нашли?
Барбара внимательно посмотрела на меня, снова перевела взгляд вдаль и коротко ответила:
– Нашли.
– Где он?!
– Это неважно. Главное, что капитан Кейн в относительном порядке, и если все пройдет без эксцессов, скоро присоединится к нам снова.
– Что пройдет?!
– Многие знания – многие печали. Помните эту простую истину?
– Он влип во что-то серьезное, да?
На этот вопрос я конечно же ответа не получил. Но молчание в таких случаях всегда звучит красноречивее любых слов.
– Почему вы оставили его без…
– Без помощи? – Барбара склонила голову набок.
– Да!
– Морган – взрослый мальчик. Ему по силам справиться со многими вещами. Самостоятельно.
– Вы же прекрасно знаете, как его иногда переклинивает! Что, если прямо сейчас…
– Я же сказала: капитан Кейн в относительном порядке, – повторила полковник фон Хайст. – А вот вы, судя по вашим последним реакциям, успешно выполняете несвойственную вам роль моего племянника. Хотите попасть на освидетельствование, капитан Сэна? Я могу устроить это в два счета. И вам придется припоминать всю вашу жизнь, начиная с рождения и заканчивая… Вы этого хотите?
Я привычно напрягся, ожидая волну отчаяния и боли, обычно накатывающую на меня даже не при самих воспоминаниях, а одном только намеке на их необходимость, но почему-то ничего не случилось. Так, легкий ветерок рябью прошелестел по поверхности сознания, но глубины остались незыблемыми. Спокойными и… надежными. А это значило, что прошлое наконец-то осталось в прошлом. Навсегда.
– Как прикажете, мэм.
И вот тут Барбара удивилась. Когда эту женщину посещает искреннее непонимание происходящего – а случается подобное ох как прискорбно редко! – она становится похожа на дикую кошку, изготовившуюся к прыжку. Не самое приятное ощущение оказаться целью смертоносного броска пантеры, но и это меня почему-то не ввело в панику, которую я чаще всего успешно маскирую шутками.
– Случилось что-то, о чем я не подозреваю, капитан Сэна?
Мне даже врать не захотелось:
– Я встретил девушку.
Атаки не состоялось. Полковник фон Хайст еще некоторое время смотрела на меня непроницаемым взглядом, потом расслабилась, оторвалась от капота «маверика» и пошла прочь, выстукивая каблучками какую-то забавную мелодию. А уже на ходу пробормотала, не знаю, рассчитывая на остроту моего слуха или нет:
– Главное, чтобы нас всех потом с этим можно было поздравить…
– Тебе не нужно сегодня на занятия? – спросил я у Эд, попытавшейся проскользнуть из ванной комнаты на кухню за моей спиной.
– Ну… нужно.
– Тогда почему не собираешься?
– Так рано же еще! – вполне справедливо заметило Морганово чадо.
И правда рано. А значит, у меня есть масса времени, чтобы…
– Я тебя подвезу.
– Правда?! – Ребенок сначала обрадовался, но тут же заподозрил неладное. – Да я вообще-то и сама бы могла… У тебя же работа, наверное?
– Я в отпуске.
– А почему тогда папа работает?
Вопрос не в бровь, а в глаз. Я бы и сам, по правде сказать, задавался тем же вопросом.
– Разве я говорил, что он работает?
– Ты говорил, что у него дела, – показали мне язык, покрытый разноцветными пятнами от карамелек.
– Не по работе.
– Дела все равно есть дела! – с видом знатока заявила Эд. – А отдых – это отдых.
Ну вот, еще немного, и меня обвинят в том, что я единолично узурпировал свободное время, полагающееся нам на двоих!
– Не расстраивайся. Когда он вернется, у него тоже будет отпуск.
– Ага, как же! – вздохнула девочка. – Знаю я эти его отпуска… Будет лежать целый день и пялиться в потолок. Но это если дядя Олаф не зайдет снизу. Потому что если зайдет…
Я вздохнул. Соседи у Моргана были вполне милые и добрые люди, но широта души отдельных представителей семейства Свенссонов переходила все границы. Ладно, глава семейства – грузчик в порту, способный принять на грудь, наверное, целую канистру крепких алкогольных напитков. Телосложение же моего напарника было куда как скромнее. А состояние психики…
Нет, от дяди Олафа Мо надо держать подальше. Всеми силами. Но это все потом. По мере, так сказать, поступления неприятных новостей. А пока…
– Вчера, когда мы были в школе, помнишь? Ты разговаривала с девочкой, когда я вышел из кабинета директора.
– Ага. Она классная!
– Вы хорошо друг друга знаете?
Адвента запустила пятерню в рыжие вихры:
– Не, только вчера познакомились.
– А говоришь, что классная.
– Так это… Это же сразу всегда видно! Она немного на папу похожа.
– Какого еще папу?
– На моего папу.
– Это чем же похожа?
– Ну, серьезная такая… С виду вроде взрослая, а все равно: смотришь, и кажется, что вот-вот сломается. Хрупкая, во! Даже дотронуться страшно.
Моргана я бы так характеризовать не стал. Даже в состоянии умственного расстройства, причем своего собственного. Демона лысого его сломаешь! Максимум – уйдет в астрал, как это с ним обычно бывает. То есть в прострацию. А если стукнуть посильнее, то ломаться начнет все вокруг. С оглушительным треском.
– Вы друг другу о себе рассказывали?
– Да не, времени-то не было. Ей надо было уходить. Сказала, что будут волноваться, если сильно задержится.
Видимо, речь о родственниках. Потому что трудновато как-то представить волнение в исполнении индейца.
– А с кем она приходила, ты не видела?
– Не. – Эд хитро сощурилась. – Странные какие-то у тебя вопросы, дядя Амано. Она что, преступница?
Какая глупость! Она… Нет, с этими особенностями взрослой жизни Адвенте пока не стоит знакомиться. Успеет еще.
– Я же должен о тебе заботиться, пока папы нет рядом?
– Гым-гым-гым, – усомнилось Морганово чадо.
– И вообще, у тебя должны быть друзья. Вот я и интересуюсь. Потому что если эта девочка станет твоей подругой…
– Об этом еще рано говорить, – заявили мне, довольно удачно копируя поучающий тон Барбары.
Вот ведь стерва маленькая! Или уже большая?