Тут начинается самое увлекательное представление резвого ума радзинского закваса. Добрюха сличает данные медицинских осмотров Сталина в 1925-м, 1926-м, 1929-м годах и даже «при аресте в 1904 году» с данными освидетельствования и вскрытия его тела после смерти, обнаруживает ряд расхождений и восклицает: «Эврика! Это не Сталин!»
Конечно, Архимед, это твой третий двойник. Но даже если был бы и Сталин, то и тогда сопоставление данных ничего не дает, ибо ведь там был человек 45–50 и даже 25 лет, а здесь — 73-х. Увы, с возрастом во внешности человека кое-что меняется. Добрюха и этого не знал.
Он восхищен дотошностью патологоанатомов, производивших вскрытие: «На коже тыльных поверхностей кистей рук рассеяны многочисленные пигментные пятна величиной от булавочной головки до 0,6 × 0,5 см». И он ликует: а в 1904 году этих пятен не было! Значит, «вскрываемое тело Сталину не принадлежало!!!».
Сколько вам лет, любезный Добрюха, — 25? Подождите лет сорок, и у вас такие пятна появятся. У Правдюхи, которому под семьдесят, поди, уже есть. А что касается 1904 года, историк, то тогда Сталин вовсе не был арестован, наоборот, 5 января этого года он обрел свободу — бежал из села Новая Уда, что в Иркутской губернии, куда был сослан на три года. Представить страшно: в сибирские морозы через всю страну без паспорта… Как пели тогда,
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Близ городов я поглядывал зорко;
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой…
Вы, Добрюха, знаете, где Сибирь? А что такое махорка?
Между прочим, в редакционной врезке к великой публикации сказано: «Не так давно был рассекречен журнал 10 врачей о последних днях Сталина». И вот, мол, проанализировав сей рассекреченный документик, историк-новатор «совершает переворот во всех представлениях о том, что случилось со 2 по 6 марта 1953 года». Нет ничего увлекательней и гонораристей, чем делать такие перевороты. И потом, что за рассекречивание, когда все важнейшие медицинские документы, связанные с болезнью и смертью И. В. Сталина, давно опубликованы и введены в литературный обиход с датами и именами врачей: это Третьяков, Лукомский, Тареев, Коновалов, Мясников, Филимонов, Глазунов, Ткачев, Иванов (См. хотя бы: Е. Гусляров. Сталин в жизни. М, 2003. С. 627). Известны и те, кто 6 марта произвел вскрытие, кто присутствовал при этом: профессора Струков, Лукомский, Мясников, Аничков, Мордашев, Скворцов, Мигунов, Русаков (там же, с. 630). Так что ото всей этой новаторской сенсации сильно шибает липой. Хотя кого-то из многомиллионных читателей «АиФ» она, возможно, и проймет аж до печенок, до брюха.
Но минуло несколько месяцев, и накануне Нового года бесстрашный Дорюха с благословения тов. Зятькова предпринял новую сокрушительную мозговую атаку против многомиллионных читателей еженедельника. Тут он ведет речь так, словно ни о каких двойниках раньше и не упоминал. Теперь доказывает, что на даче отравили подлинного Сталина, но не 5-го, а 1 марта.
Как и прежде, Добрюха ссылается на свои новейшие изыскания в «бывшем кремлевском архиве» и в архиве «Старой площади». Прекрасно, но очень опасно! Ведь таких архивов не существовало. Это знает даже Радзинский. Поэтому он никогда не называет архивы, а говорит о своей каторжной работе в неведомых архивах отвлеченно. И притом, ликующе улыбаясь, травит баланду примерно так: «Я всегда подозревал, даже был уверен, что такой документ есть. Я перерыл горы архивных бумаг. И представьте мою радость, когда после семи лет бессонного труда я наконец его нашел. Вот он — журнал посетителей кабинета Сталина в Кремле!» А журнал этот давным-давно опубликован в «Известиях ЦК КПСС». И так — всегда и всюду. Вот и Добрюха преподносит нам, например, «секретные записи врачей» у смертного одра Сталина, а в них с самого начала не было ничего секретного, и они опубликованы хотя бы в книге В. Болдина «Красный закат».
Такие «архивы», такие «секреты» давно осточертели, но на сей раз есть у исследователя и нечто неожиданное — «новые данные, полученные от последнего оставшегося в живых человека из окружения Сталина».
Что же это за «последний человек»? Знакомьтесь: Г. Н. Коломенцев, пенсионер восьмидесяти с гаком лет. Кем он был в «окружении Сталина»? Оказывается, «начальником кухни». И в этом качестве он сообщает нам множество важнейших исторических сведений: Сталин любил простые щи, пельмени, печеную картошку в мундире, летом пил сухое белое вино, зимой — красное, а коньяка «позволял себе лишь две маленькие рюмочки». Прекрасно!
А что «начальник кухни» говорит о смерти Сталина? Он при этом сам не присутствовал, ему рассказывал о ней, подтверждая сенсационную новость о 1 марта, Иван Михайлович Орлов, комендант дачи Сталина в Волынском, где тот умер. На даче и рассказывал. Замечательно! Авторитетнейший источник. А когда рассказывал? «Примерно через месяц после похорон Сталина».
И тут опять выплывают вопросы. Ведь сам же Коломенцев говорит, что «когда Сталин умер, Берия всю „обслугу“ разогнал. Всю!» И притом — «срочно». Как же могла состояться беседа с одним из членов целиком разогнанной «обслуги» спустя месяц да еще на даче? Непонятно…
Но еще важнее тот факт, что ведь сам-то Орлов в те скорбные дни на даче не был, а был его заместитель — упоминавшийся Петр Лозгачев.
Значит, то, что рассказывает сейчас Добрюха, мы получаем уже из третьих или даже из четвертых рук. Разумеется, степень достоверности тут весьма невелика. Тем более, что ее сокрушают и другие обстоятельства.
Так, с одной стороны, Дюбрюха заявляет, что «неожиданная смерть Сталина была шоком» для всего окружения, в том числе, — для Берия и Маленкова. С другой, именно их он изображает коварными отравителями. С этой целью Добрюха приводит письма из заключения начальника некой ядовитой лаборатории Майрановского, который-де умолял Берию пощадить его за то, что яд оказался слаб. Но как же так слаб, если он сработал, цель достигнута — Сталин отравлен. За что же просить пощады?
Какой шок? Удачное исполнение замысла. За что же Берия посадил Майрановского? Должен был орден дать!
Да и сам факт смерти дается то так, то эдак, выбирай, что хочешь. Вначале говорится, что когда вечером 1 марта какие-то неназванные лица из Главного управления охраны явились и «вскрыли дверь», то увидели, что «Сталин лежит на полу уже мертвый…». В другом месте: «Яд действовал почти моментально. Сталин сразу упал. Тут его и увидела дачная обслуга, взломав двери в покои вождя».
И опять вопросы. Во-первых, кто же «взломал двери» — люди их ГУО или работники дачи? А никто. Вот что писал П. Лозгачев: «В 22.30 пришла почта. Тут я использовал момент. Забрал почту и решительным твердым шагом направился к Сталину. Прошел одну комнату, заглянул в ванную, осмотрел большой зал, но Сталина ни там, ни тут не было. Уже вышел из большого зала в коридор и обратил внимание на открытую дверь в малую столовую, из которой просвечивалась полоска электроосвещения. Заглянул туда и увидел перед собой трагическую картину. Сталин лежал на ковре около стула… Я оцепенел…»
Как видим, никакую дверь вскрывать не пришлось. Значит, либо у охраны были ключи, либо двери вообще не запирались. К тому же из воспоминаний охранников вовсе не «выходит, что Сталин отравился сразу». Совсем наоборот: «Я быстро по домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутузову, дежуривших в эту ночь. Они прибежали и спросили: „Товарищ Сталин, вас положить на кушетку?“ Как показалось, он кивнул головой. Положили, но она мала. Все четверо понесли товарища Сталина в большой зал. Видно было, что он уже озяб в одной нижней солдатской рубашке. Видимо, он лежал в полубессознательном состоянии с 19 часов, постепенно теряя сознание. Сталина положили на диван и укрыли пледом».
Но тут выплывает еще одна коряга расследования. Теперь оказывается, Сталин вопреки яду оставался жив. «Среди документов, — пишет бесподобный Добрюха, — один показался мне особенно загадочным. Он касается укола адреналином, который сделала сестра Моисеева. После него Сталин тут же скончался. Именно это дало повод для слухов, что Сталина на тот свет оправила специальным уколом специально подготовленная Берией женщина еврейского происхождения».
Ну, во-первых, что за специальная подготовка требуется, чтобы сделать укол? Моя жена, не имея никакого медицинского образования, делает уколы всему поселку, где мы живем, и даже собакам. Если попросит Радзинский, живущий тут же, и ему сделает хоть адреналином, хоть гуталином.
Но главное тут в фамилии медсестры Моисеевой. Это уж до дна вскрывает всю умственную пропасть таких мыслителей, как Добрюха, и таких редакторов, как Зятьков. Они твердо убеждены, что если Моисеева, значит, непременно еврейка. Как же-с, они слышали о еврейском пророке Моисее!.. И потому считают евреями известного революционера Петра Моисеенко, знаменитого балетмейстера Игоря Моисеева, народную артистку СССР Ольгу Моисееву, бывшего начальника Генерального штаба Михаила Моисеева. Зачислили они в евреи и всех Абрамовых. Да что там! Даже Шостаковича — туда же. А вот Радзинский у них великий русский патриот, поскольку доказывает, что «нельзя запрещать гнусные шоу» («АиФ» № 35’050). Это-де в интересах нравственного здоровья великого русского народа. Потому и не сходит он со страниц «АиФ» как основатель великой исторической школы эпохи путинской демократии.
Это все было в первой части великого труда, а за ней тотчас последовала и вторая. И тут опять: «Обнаруженные мною документы бесспорно свидетельствуют…» Да где они обнаружены-то? «Я показал специалистам анализы крови…» Что за специалисты? Как их имена? «Я спросил специалистов… И мне ответили…» Кто ответил? Уж ныне-то какая может быть тайна о делах полувековой давности при антисталинском режиме? «Все анализы выписывались на имя начальника выездной охраны Хрусталева». Так, скорее всего, Добрюхе и попали в руки не анализы крови Сталина, а анализы мочи этого Хрусталева.