— Допрашивать немедленно, пока не опомнился! — распорядился Васин по прибытии в оперпункт.
Зверев вёл себя уверенно. В длинном офицере он признал капитана, о котором трезвонил Опанас.
— Зверев Кирей Сергеевич? — Семён Макарович держал перед глазами справку. — 1898 года рождения?
— Там всё написано. — Зверев потирал ладонями колени, стригая острыми глазками по комнате.
— Это ваша медицинская справка об освобождении от призыва в Красную Армию? — вмешался Васин.
Зверев подтвердил.
— А маузер? — Васин положил на стол оружие.
— Бес попутал! Возвращался из «Механлита» — вижу на снегу. Надо б сразу в милицию…
— Допустим. А где паспорт? — вновь спросил Фёдоров.
— На Дальнем Востоке остался. Работа дрековая. Вот и стреканул сюда. В бегах не до паспорта!
— Почему отёки? Вы больны? — Васина удивило спокойствие Зверева: сила воли или на что-то надеется?
— Здоровье подорвано на том производстве, в «почтовом ящике».
— Вы настаиваете, что ваша фамилия Зверев?
— А какая же ещё?
— Проверка предстоит, Зверев, — Васин в детстве увлекался собаками. В обличье задержанного чудился ему мопс. Кривые ноги. Круглая голова с выпяченным подбородком. Чёрные брови над маленькими жгучими глазами.
Фёдоров отправил с Сидориным задержанного в камеру подследственных.
Доложили Чугунову. Тот предупредил:
— У него могут быть сообщники. Возможны не выявленные нами связи. Прикажите от моего имени не пускать на стройку, на базу ни одной машины без тщательной проверки сапёрами! — После долгой паузы добавил: — Этапируйте Зверева к нам. И не повторите фокус-покус с побегом! И ещё. Пустые ящики не завозите больше на склады!.. И последнее. Лейтенанту Сидорину и старшему лейтенанту Голощёкову до конца оформить документы. Привезёте лично.
— Слушаюсь, товарищ генерал! Разрешите спросить?..
— Что у вас, Климент Захарович? — Выслушав майора, Чугунов согласился на отзыв Сидорина из Распадковой.
Задержанный вошёл в кабинет Васина без тени смущения, уверенный в себе. В камере он мысленно проследил свой путь от границы до Распадковой и не обнаружил ничего такого, что могло бы стать уликой против него. Перемолол в уме действия в посёлке, поступки с Агриппиной Кузовчиковой, шофёром Ступой, казалось, особых «проколов» не допустил. Маузер нашёл — на том стоять!
Его остригли, и Сидорин, сидевший в углу за маленьким столиком, изумился при виде Зверева. Голова будто поделена на две половины: верхняя — белая до ушей, нижняя — рыже-коричневая, как разноцветный детский мяч.
— Садитесь, Зверев. — Васин указал на стул. — С вами говорит майор Васин Климент Захарович, начальник отделения военной контрразведки «Смерш». Протокол допроса ведёт лейтенант Сидорин Григорий Григорьевич, уполномоченный того же отделения. Предупреждаю: за дачу ложных показаний положена статья УК РСФСР. Вот прочтите и распишитесь.
— Я — неграмотный! — дурачился Зверев.
— А вы приложите большой палец и крестик поставьте! — Васин возмущался: наглец!
Кирей ухмыльнулся и расписался.
— Вы по-прежнему утверждаете, что фамилия Зверев — ваша?
— Документы у вас.
— Маузер нашли?
— Ага, нашёл.
— Почему не призваны в Красную Армию?
— В «почтовом ящике» был на брони. И язва желудка.
— Почему пытались бежать из дома Заиграевой?
— Испугался — маузер при себе.
— Вы давно знакомы с Заиграевой?
— Какой Заиграевой? Никакой Заиграевой не знаю!
— Хозяйка дома, где вас задержали.
— Дак бельишко отдавал стирать. Откуда знать, что она Заиграева? Груша да Груша…
— Фамилия Скопцев ни о чём вам не говорит?
— Он — мобилизованный в трудармию? — Зверев внутренне усмехнулся: «На пушку берёт майор!». В Распадковой похоронили «Рыжика». Как вышли на Скопцева? Заметили ли его связи?..
— Опухли отчего?
— Не от пьянки ж!
— Направим вас, урядник, в лазарет! — Васин следил за поведением задержанного. Не подействовала и обмолвка насчет урядника. Климент Захарович решил прервать беседу. Зверева увели.
Генерал Чугунов выслушал Васина. Прочитал протоколы.
— Говорите, не торопился отлежаться в лазарете?.. Возможно, стойкая примета на теле. Пусть врачи проявят наблюдательность.
В это время в кабинете майора зазвонил телефон. Трубку поднял Сидорин, назвал себя. Выслушав собеседника, пропел:
— О-о-о, ля-ля! — и поспешил к генералу. Миновал в приёмной дежурного офицера с независимым видом.
— Разрешите, товарищ генерал?
— Докладывайте, лейтенант.
— Врачи обнаружили на правом плече Зверева татуировку: череп с перекрещенными человеческими костями и слова «С нами Бог и атаман Анненков!».
Чугунов крякнул, сдернул с переносицы очки. Васин встал из-за стола.
— В школе нам говорили, что татуировки подобного толка накалывали самые отпетые головорезы атамана Анненкова, — продолжал Сидорин.
— Хорошая у вас память, товарищ лейтенант! — Генерал поднялся, прихлопнул папку с материалами по Распадковой. — И школу вы окончили хорошую. Есть что от Фёдорова?
— Работают с Голощёковым.
Около полуночи Васин вновь был у Чугунова. Ознакомились с заключением врачебной комиссии. У Зверева наличествует язва желудка в выраженной форме. Нуждается в обследовании в стационарных условиях.
— Что же, поелику возможно, пусть лечат. — А мы тем временем идентифицируем личность задержанного, так считаю, товарищ генерал.
— Возражений нет, Климент Захарович.
К обеду следующих суток в Читу прибыл капитан Фёдоров. На вокзале его встретил Сидорин с машиной.
— Как рука, Григри? — Фёдоров обнял Григория Григорьевича.
— И рука, и это — в норме! — Лейтенант погладил пальцами свой припудренный подбородок, куда угодил кулак Зверева при задержании. — Петька успокоился?
— Гоголем шагает. Майор Васин окрестил его защитником России. Думаю, правильно окрестил. Да, чуть не забыл! Дондок Цыдендамбаев шлёт тебе привет. Всё судит Скопцева: унёс связку шкурок!
— Мне старик показался самоуверенным сперва. Но следопыт будь спок! — Сидорин вдруг улыбнулся. — Письмо получил от мамы. Лежала в госпитале по ранению, а мне слала письма, как здоровая. Вот ведь женщины!
Промолчал Семён Макарович — Людмила! Перевёл разговор на Распадковую. Они с Голощёковым обыскали всю усадьбу Заиграевых. В поленнице дров обнаружили магнитную мину. В углу хлева под навозом лежала в брезентовом чехле рация…
Тарас Григорьевич ночью поднял по ВЧ своих коллег в Казахстане. Обещали помочь, но для ускорения следствия советовали командировать в Алма-Ату своего сотрудника.
— Капитана Фёдорова рекомендовал бы, — сказал Васин.
— Он из запасников! — Тарас Григорьевич отхлебнул чаю и настрожил глаза. — Помните? Да и рапорт его…
— Ошибался, — Климент Захарович позволил себе улыбнуться. Желтизна нездоровая на лице сгустилась. Поворот разговора был ему неприятен.
— Не зловредный и злопамятный старик брюзжит, товарищ майор. Нет. Учтите ещё один урок нашей службы. Не торопись с заключением! Между прочим, Климент Захарович, ваше недоверие, имею в виду первые дни отражения удара противника, мешало делу, привело к «проколу» по Распадковой. Казак Скопцев наследил и ушёл, помахав нам ручкой.
— Понял вас, товарищ генерал! — Лысина майора покрылась капельками пота.
— Приготовьте все необходимое для Фёдорова!
Васин пристыженно вышел.
Фёдоров по-прежнему не робел перед начальством.
— Капитан Фёдоров прибыл по вашему приказанию!
— Сидайте поближе, Семён Макарович. — Чугунов жестом указал на стул. — Что из дому пишут?
— Живут…
— Сами не болеете? — Тарас Григорьевич был обеспокоен видом Фёдорова. — Измотались в розыске?
— Не жалуюсь. — Семён Макарович помнил, как сержант Дубаев учил солдат: «Сопи в обе норки, когда начальство расспрашивает!». Мог бы открыться в душевной боли, да сдержался.
— Семён Макарович, перед судьбой непозволительно падать на колени. Ни в коем разе! Она, как тяжёлый танк, сомнёт и смешает с землёй. Самое трудное, хлопец — переломить себя.
— Не в моей натуре хныкать, товарищ генерал!
— Сие гарно сказано! Не имеем права киснуть, товарищ капитан. Значит так называемый Зверев организовал базу в усадьбе Заиграевой?
— Мина магнитная. Рация не советского производства.
— Следы не стёрли? Местные товарищи помогли снять отпечатки?
— Хорошо помогали. И Голощёков расторопно вёл себя…
— Работнули неплохо. — Генерал встал. — У вас есть уверенность, что раскрыты все агенты? Что никто не вертится вокруг новой базы?
— Первый заход отбит, я так думаю…
— Думаете диалектично, Семён Макарович. Сегодня же отбывайте в Алма-Ату! Проведёте опознание по фотографии личности Зверева. Подробности узнаете у майора Васина. Он ждёт вас!
— Разрешите обратиться по личному вопросу?
— Слушаю.
— Можно вернуть мой рапорт?
— Рапорт? — Тарас Григорьевич сделал удивлённые глаза. — А-а, просьба отправить на фронт. Правильно, товарищ Фёдоров, как дважды два — восемь!
Оба облегчённо рассмеялись.
«Начальнику отдела военной контрразведки «Смерш», генерал-майору Чугунову Т. Г.
После неудавшейся идентификации личности Зверева Кирея Сергеевича, задержанного в посёлке Распадковая с оружием, подозреваемого как агента-диверсанта иностранной державы и Аркатова Изота Дорофеевича, засланного через границу белой эмиграцией в тыл Забайкальского фронта, подследственный был направлен на врачебно-экспертную комиссию по поводу язвы желудка. При обследовании была обнаружена татуировка на правом плече с текстом: «С нами Бог и атаман Анненков!». Пониже — череп с перекрещенными костями.
По имеющимися данными, такая отметка была наколота ярым сторонникам атамана Б. В. Анненкова, зверствовавшего в годы Гражданской войны в Семиречье. Возникло предположение о причастности Зверева к палачам указанной банды. По Вашему приказанию уполномоченный отдела военной контрразведки «Смерш» капитан Фёдоров С. М. отбыл в Алма-Ату. С помощью сотрудников НКГБ Казахской ССР он побывал в Семипалатинске, Славгороде, Усть-Каменогорске, Урджарском районе Семипалатинской области, в селе Черкасском Талды-Курганско