[70]. Хан Менгли-Гирей вел двойную игру, уверяя великого князя Василия III, что «царевичи» нападали на русские земли без его ведома. Но королю Сигизмунду он писал, что поход предпринял в помощь Литве. Так оно и было на самом деле. Неоднократные крымские вторжения помешали русскому войску выступить в летний поход на Смоленск, как планировалось ранее. Передовые его отряды двинулись к Смоленску только 14 ноября, а основные силы выступили 19 декабря 1512 г. Смоленский поход окончился неудачей. Немалую роль в этом сыграло обнаружившееся «единачество» Литвы и Крыма.
Подготавливая весной 1513 г. новый поход на Смоленск, великому князю Василию III пришлось позаботиться одновременно об обороне «крымской украины». В записи Разрядной книги так и говорилось: «лета 7021 (1513 г. — В. К.) марта в 17 день приговорил князь великий с боярами идти ему к Смоленску в другие, а без пего быть воеводам на украинном береженьи». Силы для «украинного береженья» выделялись весьма значительные. Впервые пять полков были поставлены в повой крепости Туле; там находился «большой воевода» Александр Ростовский и еще 12 воевод. Еще пять русских полков заняли оборонительную линию по реке Угре. Позднее сильный отряд был выдвинут в Стародуб. «Посошные люди» и «дети боярские» из разных городов охраняли броды и «перелазы» через реку Оку[71]. Но этим не ограничились заботы о безопасности. 14 июня великий князь Василий III с братьями Юрием, Дмитрием и Андреем выступил в Боровск, стоявший на перепутье военных дорог и в Литву, и в Крым. Здесь он, по словам летописца, «берегся от своих недругов, от короля польского и от царя крымского». Для этого имелись все основания. В Москву поступили известия, что Менгли-Гирей намерен напасть «на великого князя украину, на Тулу, и на слуг его, на князей Василия Шемячича и Василия Стародубского», в связи с чем хан послал «царевича Мухаммед-Гирея и иных своих детей со всеми своими людьми». Но своевременное выдвижение русских полков на «украину» сорвало большой поход Мухаммед-Гирея. В июне 1513 г. татарские отряды опустошили районы Брянска, Путивля и Стародуба и отступили в «поле». Только после этого, в августе, передовой отряд русского войска двинулся к Смоленску, а сам великий князь с основными силами начал поход 11 сентября. Удобное для осады летнее время опять было упущено, и после четырехнедельной осады Смоленска, 21 ноября 1513 г., великий князь Василий III возвратился в Москву[72].
В феврале 1514 г., когда Василий III «приговорил идти в третий раз к Смоленску», снова появилась в Разрядной книге «роспись» полков для обороны «крымской украины». В Туле с мая находились пять полков с «большим воеводой» Александром Ростовским. Передовые отряды двинулись к Смоленску 30 мая, а сам великий князь выступил в поход 8 июня. Военные силы на «крымской украине» были увеличены. Василий III «брату своему князю Дмитрию велел быть в Серпухове», «а на Угре тогда оставил князь великий воевод боярина Семена Ивановича Воронцова да окольничих Ивана Васильевича Хабара да Петра Яковлева». Остались войска и в Рязани, на восточном краю «крымской украины». В расположении русских полков ясно прослеживается основная цель московского правительства: во время Смоленского похода не допустить лишь прорыва крымских татар в центральные уезды страны, для чего войска и, расставляются «по берегу» Оки и Угры. Заокским же землям предоставлялась возможность обороняться собственными силами. Эту задачу пограничные воеводы выполнили. Только один раз крымские отряды появились в опасной близости от Оки: «приходили татары крымские на Рязань поселья воевали»[73]. Набеги на Северскую землю, в связи с ее удаленностью от жизненных центров Русского государства, меньше беспокоили московское правительство. 1 августа 1514 г. пал Смоленск. Большой поход Мухаммед-Гирея на северские города, в котором приняли участие и «польского короля воеводы с людьми и с пушками и с пищалями», явно запоздал — он состоялся осенью 1514 г., уже после взятия Смоленска. Впрочем, этот поход не был особенно удачным для крымских татар. «Двух князей Васильев (Василий Шемячич и Василий Стародубский. — В. К.) люди под городом у них много людей побили, а иных живых переимали». В результате «Мегмед-царевич от слуг наших городов побежал»[74].
Успешней закончился для крымских татар поход на северские города в марте 1515 г. И на этот раз Мухаммед-Гирей выступил совместно с польско-литовскими войсками. В походе участвовал киевский воевода Андрей Немирович и воевода Остафий Дашкевич. Несмотря на наличие у врага «тяжелого наряда огнестрельного», гарнизоны Чернигова, Стародуба и Новгорода-Северского выстояли. Однако большую часть Северщины татары разорили и захватили огромное количество пленных: по польским источникам, 60 и даже 100 тысяч человек![75] Русское государство еще не имело достаточных сил, чтобы надежно прикрыть отдаленную «северскую украину». Продвижение оборонительных линий на юг было делом будущего.
13 апреля умер крымский хан Менгли-Гирей, который до последних дней своих пытался, несмотря на обострение русско-крымских противоречий и противодействие крымской знати, в какой-то степени придерживаться традиционных дружественных отношений с Москвой. Ханский престол в Крыму занял его сын Мухаммед-Гирей, проводивший антирусскую политику еще при жизни отца. Об этом хорошо знали в Москве. 29 мая великий князь Василий III получил известие из Крыма, что «Менгли-царя в животе не стало, а после него сел на царстве в Крыму сын его больший Мухаммед-Гирей». А 31 мая Василий III уже выехал в Боровск, где прожил все лето, ожидая дальнейшего развития событий. Сюда прибыл в августе крымский посол Янчура.
Хан Мухаммед-Гирей выдвинул явно неприемлемые для Русского государства требования: передать Крыму восемь северских городов, возвратить город Смоленск королю Сигизмунду, отпустить Абдул-Латыфа. Московские дипломаты, чтобы избежать открытого конфликта, начали затягивать переговоры. Крымский посол был задержан в Боровске, а в Крым отправился великокняжеский гонец с сообщением о скорой присылке туда «больших послов». Василий III сделал демонстративную уступку Мухаммед-Гирею по второстепенному вопросу, чтобы показать свое желание жить «в мире»: велел Абдул-Латыфу «к себе ходить и на потеху с собой ездить».
Однако мирные переговоры вовсе не означали, что на «украине» было спокойно. Крымские феодалы, мало считаясь с намерениями хана, самостоятельно предпринимали набеги на русские земли. В мае 1515 г. московский посол к турецкому султану Василий Коробов доносил из Азова, что «остались на поле царевичи крымские с людьми, а стоят под Черным лесом, а хотят идти на твои государевы украины». В мае к киевскому воеводе Андрею Немировичу прибыл «посол царевича Али-Салтана», предводителя одной из орд, и сообщил, что «царевич со всеми людьми своими перешел на эту сторону Тясмина, ближе к Черкасам», и просил воеводу, чтобы тот с войском «ехал до него, и с ним тягнул в землю Московскую»[76]. Мухаммед-Гирей, надеявшийся достичь своих целей путем переговоров с Василием III, пытался удерживать царевичей и мурз от набегов. Когда несколько «царевичей» двинулись к «украине», он с большим трудом вернул их, заплатив откупного кому 30, кому 20, кому 10 тысяч алтын[77]. Крымского хана заставляла быть осторожным очередная война с Ногайской Ордой. По сообщению русского посла, в Крыму Михаила Тучкова, Мухаммед-Гирей в августе «пошел на ногаек». II все же посол советовал принять меры по обороне степной границы, допуская возможность нападений самого хана на Рязанские «места», а отделившегося от него царевича Алина Северщину. «А ты бы, государь, однолично велел украины свои беречь накрепко, — советовал посол. — А того, государь, дополна не ведаем, пойдет ли на ногаев, не пойдет ли, или рать в Перекоп воротит. А вышли, государь, с ним все царевичи и уланы и князья, и все люди. И ты, государь, одноконечно вели беречься с Рязанской стороны и везде. Али-царевич пошел под Киев, а людей с ним тысячи с две, а взялся его привести на твою украину Дашкевич, а того не ведаем, куда его поведет, будто бы мимо Кричев хочет его вести, а дополна, государь, того не ведаем, на какие его места поведет…»[78]. Ясно, что обстановка на степной границе оставалась достаточно тревожной. Отдельные орды вторгались в пределы «украины». Так, в сентябре «приходили крымские татары на Мещерские места». По этому поводу из Москвы была послана грамота Мухаммед-Гирею с жалобой на нарушение перемирия: «Приходили твои люди на наши украины, на Мордовские места, Андышка-мурза да Айга-мурза, и приходили на наши украйны безвестно». В грамоте подчеркивалось, что к связи с переговорами «на своих украинах своим людям беречься не велели, а те твои люди в те поры прийдя, нашим украинам Мордовским местам лихое дело учинили»[79]. Отряды, нападавшие на Мещерские или Мордовские «места», по всей вероятности, отделились от войска Мухаммед-Гирея, который все лето и осень 1515 г. стоял «на Молочной воде в рати».
Во всяком случае, московским дипломатам удалось предотвратить большой крымский поход летом 1515 г. Когда удобное для вторжений в русские земли время прошло, в ноябре поехал, наконец, в Крым «ближний человек» великого князя И. Г. Мамонов. Русский посол занял твердую позицию по основным спорным вопросам: северских городов Василий III не соглашался отдавать хану, Абдул-Латыф по-прежнему оставался у великого князя, просьба Мухаммед-Гирея о военной помощи против ногаев не встретила благожелательного отношения. Переговоры явно зашли в тупик.