[6].
Причины постоянной военной активности Крыма следует искать в особенностях его экономического и социального строя. Основой хозяйственной жизни Крыма было кочевое скотоводство, малопродуктивное и находившееся в большой зависимости от урожаев кормов. Земледелие у крымских татар было развито слабо. Крым не мог прокормить своего населения и постоянно нуждался в привозном хлебе. Современники называли Крым страной, «не сильной кормом». В неурожайные годы в Крыму начинался настоящий голод. Донесения русских послов из Крыма полны сообщений о недородах и голоде, о дороговизне, о вымирании населения, массовых падежах лошадей и скота. Выход из хозяйственных затруднений крымские феодалы искали не в развитии производительных сил страны, хотя природные условия Крыма были для этого очень благоприятными, а в набегах на соседние страны, в вымогании у них принудительных платежей — «даров» и «поминок». Грабительские походы были постоянным фактором в Экономике Крыма. Без этих «вливаний» чужого богатства Крымское ханство не могло бы выжить, не ломая своего социально-экономического строя. Крымские феодалы, препятствуя любым изменениям в жизни Крыма, тем самым обрекали свой народ на непрерывные войны, на походные лишения и жертвы: добыча оплачивалась кровью рядовых воинов.
Народным массам Крыма грабительские походы мало что давали. Добыча и «поминки», поступавшие из соседних стран, распределялись крайне неравномерно. Львиная их доля попадала в руки самого хана, его семьи и приближенных. Остальное почти полностью прибирала к рукам крымская знать. Даже улусные мурзы постоянно жаловались на бедность, не говоря уже о простых кочевниках. Жажда добычи толкала крымских феодалов в новые и новые походы. Именно князья и мурзы были инициаторами, руководителями и организаторами большинстве из них, требовали от хана проведения военных мероприятий, которые могли бы обеспечить их добычей и пленными. Часто крымские феодалы предпринимали самостоятельные набеги. Даже в периоды официального мира когда крымские и московские послы клялись в дружбе набеги отдельных мурз на «украину» не прекращались.
Политика крымских ханов по отношению к Русскому государству, конечно, не сводилась только к добывании пленных и военной добычи. Крымские ханы пытались выступать в качестве преемников Золотой Орды, претендовали на господствующее положение в Северном Причерноморье. В придворных кругах Крыма жила идея ставшая в XVI столетии уже явным анахронизмом, — идея подчинения Руси татарам. Не случайно крымские дипломаты пытались представить Русское государство данником татар, называя, эпизодические «поминки» данью. Крымские послы отрицали право русского царя на титул «самодержца». При дворе крымского хана грубо и жестоко третировали московских посланников, подвергали их унизительным церемониям. Противоречия между Русью и Крымом были непримиримыми. «Крымский вопрос» можно было решить только военным путем. Все это определило крайний накал и упорство борьбы Русского государства с Крымским ханством, борьбы, которая затянулась почти на три столетия.
В чем заключались причины такой «живучести» Крымского ханства?
Военные действия против Крыма затрудняло его выгодное стратегическое положение. Если до Казани русская «судовая рать» сравнительно легко добиралась по Волге, то Крым отделяла от русских границ широкая полоса безлюдных степей. Преодолеть эти степи с обозами и артиллерией было нелегко. Единственная дорога в основные крымские улусы проходила через Перекоп, сильно укрепленный. Русские военачальники отлично понимали все трудности организации большого похода на Крым и в течение долгого времени ограничивались чисто оборонительными мероприятиями.
Второй причиной, затруднявшей борьбу с Крымским ханством, была благоприятная для крымских ханов международная обстановка. Крымский хан являлся вассалом турецкого султана, и русскому правительству приходилось учитывать, что решительные военные мероприятия против Крыма неизбежно привели бы к столкновению с Турцией. А для большой войны с Оттоманской империей Русь еще не имела достаточных сил. Кроме того, Турция оказывала крымским ханам прямую военную помощь, посылая артиллерию и янычар. Турецкие войска неоднократно принимали участие в походах крымского хана на русские земли.
Крымский хан имел постоянного союзника в лице Польши. Есть основания утверждать, что наиболее крупные военные походы против Русского государства проводились Крымом и Польшей согласованно, что заставляло московское правительство воевать на два фронта[7].
Наконец, само Крымское ханство было достаточно сильным в военном отношении. Кроме Крымского полуострова, под властью хана находились обширные территории степей. На востоке владения «Крымского юрта» доходили до реки Молочной, на западе включали Очаков и Белгород, а на севере достигали Ислам-Керменя и Конских вод[8]. Во время больших походов хан выводил «в поле» почти все взрослое население (дома оставались лишь те, кому было меньше 15 лет), т. е. десятки тысяч конных воинов.
Вопрос об общей численности войска крымского хана в достаточной мере сложен. В. Е. Сыроечковский, автор исследования по истории Крымского ханства времени Мухаммед-Гирея (1515–1523 гг.), писал неопределенно: «Мы встречаем и 15, и 25 тысяч, и 40 тысяч «нарядной рати», и 60, и 90, и 100 тысяч»[9]. Сам крымский хан Менгли-Гирей в письме Василию III от 12 сентября 1509 г. сообщил, что им собрано для похода «двести тысяч и пятьдесят тысяч рати»[10]. Эта цифра представляется нам сильно завышенной. Видимо, ближе к истине свидетельства современников-западноевропейцев. Часть таких сообщений более позднего времени, но, учитывая неизменную территорию Крымского ханства и в общем стабильную численность населения, их можно отнести и к первой половине XVI в.
Михаил Литвин, который был одним из литовских дипломатических представителей в Крыму и собрал сведения о татарском войске, отмечал, что крымские татары в состоянии «выставить на войну до 30 тысяч войска, если поднимутся по приказу все вообще, даже непривычные к военной службе, лишь бы могли сидеть на коне»[11]. Э. Лясотта, моравский дворянин, дипломатический представитель в Польше эрцгерцога Максимилиана, писал в своем дневнике, что крымский хан «выступил в поход с двумя царевичами и 80 000 человек, из которых, впрочем, не более 20 000 вооруженных и способных к войне», причем в Крыму осталось «больше 15 000 человек»[12]. Лифляндские дворяне И. Таубе и Э. Краузе, попавшие в русский плен во время Ливонской войны, утверждали, что крымский хан имел войско «числом 40000 человек, если соберет всех взрослых мужчин, всех, кто может владеть саблей»[13]. Англичанин Флетчер приводил несколько большие цифры: «Когда идет войною сам Великий, или Крымский, хан, то ведет он с собою огромную армию в 100 000 или 200 000 человек», а отдельные мурзы имеют «орды», состоящие «из 10, 20 или 40 тысяч человек»[14]. Француз Г. Левассер де Боплан, строивший крепости в пограничных со степью польских владениях, отмечал, что в войске крымского хана «80 000 человек, если сам он участвует в походе, в противном случае их армия достигает не более 40 или 50 тысяч, и тогда начальствует над ними какой-нибудь мурза»[15]. Таким образом, сообщения современников-европейцев тоже достаточно противоречивы. Однако эти противоречия только кажущиеся. Дело в том, что одни современники имели в виду собственные войска хана и называли меньшие цифры, а другие учитывали «прибыльных людей» из других орд, которые присоединялись к хану во время больших походов. Эти соображения подтверждаются русскими источниками, в которых есть сведения о численности крымского войска во время отдельных походов.
Летом 1521 г. сторонники Москвы сообщили из Крыма Василию III, что Мухаммед-Гирей готовится к походу и «кажут силы его сто тысяч». Однако сами сообщавшие это сомневались в подлинности таких сведений и добавляли: «Ино, государь, отгадывают, что с ним тысяч пятьдесят пли шестьдесят»[16]. В походе 1521 г. участвовали, кроме собственно крымских войск, ногаи и «литовская сила». В 1525 г. «великого князя казаки» доносили из Азова о том, что в поход выступили из Крыма «пятьдесят тысяч» и в том числе 15 или 30 тысяч «турецкой силы»[17]. Несколько упоминаний о численности крымских войск содержится в летописных источниках.
В 1527 г. «крымский калга Ислан-Гирей» напал на русские земли, «с ним было людей 40 000»; по другим данным, с калгой были «вой многи 60 000». Этот поход «калги» — высшего сановника Крыма — можно приравнять к походу самого хана. В 1533 г. с Сафа-Гиреем и Ислам-Гиреем пришло «крымских люден 40 000». В этих двух случаях речь идет о собственно крымских войсках, без участия других орд, хотя и при предельной мобилизации. А в 1541 г., когда крымский хан Сагиб-Гирей выступил в поход с войском в 70 тысяч или даже «тысяч со сто и более», в составе войска были «из Нагай князь Бакий с многими людьми, да турского (турецкого. — В. К.) царя люди и с пушками и с пищалями, и иных орд и земель прибыльные люди»[18]. Другими словами, в случае большого похода крымский хан выставлял 40–50 тысяч своих воинов, а если привлекались «иных орд и земель прибыльные люди», — то до 100 тысяч человек.
Походы, возглавляемые «царевичами» и мурзами, проводились меньшими силами. Обычно объединенное войско нескольких мурз, без участия самого хана, насчитывало 15–20 тысяч всадников. Так, в 1517 г. «пошли четыре мурзы на великого князя украины, и с ними 20 000 рати». В 1535 г. «Ислам-царевич» подошел к Оке с 15-тысячным войском. В 1541 г. «Ибраим-баща» возглавлял отряд в 20 000 человек. В 1550 г. на реке Донце сторожевые заставы «сметили с 20 000 человек» крымских татар