ояснил, в чем заключалось это «небреженье»: «Тогда были там воеводы князь Петр Щеняев да князь Константин Шкурлятев да князь Михаил Воротынский, и заспорили о местах, того ради не пошли помогать тем местам, и того ради татары, попленив многих людей, отошли»[212]. Но такие эпизоды на «крымской украине» и в годы боярского правления были скорее исключением, чем правилом. В целом оборонительная система Русского государства на юге функционировала нормально. В обороне от крымских набегов были заинтересованы все группировки феодалов. Внутренняя борьба не мешала им выполнять «государеву службу» на берегу Оки или в заокских городах. «Росписи» воевод на «крымской украине» по-прежнему производились ежегодно. Так, летом 1544 г. воеводы стояли в Серпухове, Калуге, Рязани, Пронске, Зарайске, Туле, Одоеве[213]. Когда в этом году «приходили татары крымские на Рязань», то «великого князя воеводы князь Василий да князь Петр Семеновичи Серебряные-Оболенские крымских татар побили, а 60 человек поймав, прислали к великому князю, и полон у крымских татар весь отполонили»[214].
Оценивая военные действия на «крымской украине» в последующие годы, необходимо учитывать, что они проводились русскими воеводами незначительными силами. Главное внимание правительство уделяло походам на Казанское ханство — началась «Казанская война», потребовавшая от Русского государства огромных усилий. К тому же крымские татары теперь старались налагать именно в такое время, когда русские полки уходили к Казани. Но и в этих неблагоприятных условиях оборона «крымской украины» выглядела достаточно устойчивой, хотя и требовала время от времени подкреплений. В 1545 г., готовясь к очередному походу на Казань, «ходил князь великий на Коломну против своего недруга крымского царя, а с ним брат его князь Юрий Васильевич, а стоял на Коломне на берегу, на Московском устье под Голутвином»[215]. Одного выдвижения великокняжеских полков в Коломну оказалось достаточно, чтобы предотвратить крымское нападение. Летом 1546 г. снова великий князь стоял в Коломне, «а с ним на Коломне и в Серпухове многие воеводы и сила великая всего Московского государства, столько кажут людей на Коломне от начала не бывало». В декабре того же года великий князь, отправившийся было на богомолье, срочно «пригнал на Москву на подводах, декабря в 10 день, для того, что чаяли по полонянинковым вестям крымского царя или царевичей к Москве»[216]. Но и в этом году «крымский царь, уведав великого князя на Коломне, не пошел». В 1547 г. был «поход другой царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси на свое дело и на земское на Коломну». Воеводы с полками стояли в Коломне, Кашире, Серпухове, Туле, Рязани, Калуге; «в Калуге же был по крымским вестям астраханский царевич Едигер, а с ним князь Иван Хворостинин»[217]. И опять эта военная демонстрация сорвала крымское нападение. В пределы «украины» вторгались в это время только нога и, сравнительно легко отбиваемые пограничными воеводами. «Той же зимой, декабря в 23 день, приходил на Рязанские места Касай-мурза, а с ним ногайских людей 5000. И царь и великий князь послал на тех ногайских людей на Рязань из Мещеры воевод своих, князя Владимира Воротынского и иных воевод своих с многими людьми. И ногайские люди, послышав то, пошли вскоре назад, а Рязанские места воевали по Вожу»[218]. В июле 1548 г. крымские татары пробовали было напасть на Мещеру, но «Михайло Иванович Воронов на поле, на мещерской украине, крымских людей побил многих, а 30 человек к Москве привел»[219]. В августе «путивльские казаки» предприняли ответный поход «в поле», под татарские улусы. «Михалко Черкашенин да Истома Извольский-Тулянин с товарищами на Дону на Великом Перевозе побили крымского князя Аманака да черкасского казака Елбулзлука и азовских люден многих побили и семь пушек у них отняли и к царю и великому князю привезли»[220]. Зимой ожидалось новое ногайское нападение, и «в декабре были воеводы на Коломне по ногайским вестям».
В 1549 г., в разгар «Казанской войны», воеводы с полками были оставлены и на «крымской украине» в Коломне, Калуге, Кашире, Зарайске, Рязани, Туле, Почепе, Козельске[221]. Эти воеводы без особого труда отразили крымский набег, который, впрочем, осуществлялся небольшими силами. В июне «побили на Туле крымских людей великого князя воеводы Захара Петровича Яковли с товарищами, а голову их, Аллагата-князя, взяли и к великому князю прислали. А приходило их 3000 человек»[222].
В 1550 г. крымские татары опять пытались воспользоваться для вторжения в пределы «украины» походом основных русских полков к Казани. Однако это не явилось неожиданностью для московского правительства. Уже в апреле «от крымской украины от поля» были поставлены воеводы в Туле, Пронске, Рязани, Зарайске, Почепе, Белеве, Карачеве, Мценске. Показательно, что Русское государство выставило полки на передовой линии обороны, южнее Оки. И только после получения сведений о возможном походе самого крымского хана полки были дополнительно поставлены «на берегу» в Коломне, Кашире и Калуге. Летом сюда же приехал и великий князь. «Пришли к великому князю вести про крымского царя, что хочет быть на его украину. Июля в 20 день, в воскресенье, выехал царь и великий князь из Москвы на Коломну, а оттуда на Рязань». Впрочем, в пограничных городах Иван IV пробыл недолго и уже 20 августа вернулся в Москву[223]. Большой поход крымского хана не состоялся, а с набегами отдельных царевичей и мурз могли справиться сами пограничные воеводы. Об этом свидетельствовали их успехи в отражении татарских набегов в 1550 г.
Пограничные русские воеводы не только оборонялись, но и сами действовали достаточно активно. Русские полки часто выходили «в поле» и встречали татар за пределами «украины», предотвращая набеги. Это тем более важно отметить, что к русской границе приступали значительные крымские силы. По сообщению «станичного головы Ивана Дмитриева сына Иванова», в июле «лезли Донец в Великий перевоз и по иным перелазам с крымской стороны многие люди, и которые лезли Великий перевоз, тех сметили с 20 000»! Немалые силы игл и к «северской украине», о чем сообщали из Путивля. И тем не менее русские полки выходили «в поле»! Чтобы помешать очередному «крымскому царевичу» пройти со своими людьми в Казань, было решено «отпустить воевод с Коломны на поле царевича поберечь». В августе, когда «пришли на Мещерские места многие крымские люди, а утек у тех людей полонянник Ивашка, бортник берестенский, и сказывал, что слышал у тех людей, что пришел царевич крымский, а с ним 30 000 человек, а говорили-де между собой, что им, отдохнув, быть на Мещерские и на Рязанские места», то еще раз «отпустил царь и великий князь на поле воевод». Крымский набег был сорван. Своевременным выдвижением полков удалось предотвратить и вторжение в Северскую землю, а также в район Белева и Карачева. «Ноября в 15 день, как крымские люди на Белевские места приходили и на Карачевские и в подлесье», в город Белев были посланы воеводы с полками. Другие воеводы встали в Мещовске и Серпейске. «А велел им великий князь тех городов детей боярских собрав, быть с теми детьми боярскими в Белове и дело свое с воеводами беречь». В декабре московские воеводы отразили вторжение ногайцев в Рязанскую землю, «ногайского Тейляк-мурзу и иных мурз побили, и ногайских людей многих побили». Летописец подробно рассказал об этой победе. «Той же зимой, декабря в 26 день, пришли войною ногайские мурзы, Уразлый-мурза да Отай-мурза да Тейляк-мурза и иные мурзы со многими людьми на Мещерские места и на Старую Рязань. И воеводы царя и великого князя из Рязани Александр Воротынский да от Зарайска князь Дмитрий Иванович Путков сошлись вместе и приходили во многих людях на ногайских людей, и везде их побивали, и Тейляка-мурзу взяли и многих живых поймали. А из Елатьмы князь Константин Иванович Курлятев да Семен Шереметев да Степан Сидоров также во многих местах ногаев побили. И сошлись воеводы рязанские и мещерские вместе, и шли до Шатских ворот, и везде побивали ногаев. И побежали ногаи на поле на рознь, и прошли снега великие да морозы, и позябли многие, а остальных во многих местах разных казаки великого князя до Волги побивали. И пришли в ногаи Араслан-мурза да Отай, а всего с ними пеших ногаев человек с пятьдесят, а то все погибли»[224].
Несмотря на успешное отражение крымских и ногайских набегов, московское правительство продолжало укреплять «крымскую украину». Основные силы и средства оно бросило на усиление передовой линии обороны южнее реки Оки. Великий князь Иван IV, готовясь к решительному наступлению на Казанское ханство, стремился пока оборонять «украину» минимальными силами: войска и артиллерия нужны были для похода на Казань. Видимо, поэтому принимались меры по ремонту уже имевшихся укреплений на крымском рубеже и по строительству новых. Из Тулы для «досмотра» укреплений направился воевода Василий Мишуткин; он поехал «в Мещеру по засекам». Кроме того, «с апреля велел царь и великий князь на Проне-реке, на Михайлове городище город поставить. А воеводы были на Михайлове городе с Рязани наместник князь Александр Иванович Воротынский да Михайла Петров сын Головина. А как город поставили, и годовали на Михайлове городе Иван Булгаков сын Денисьев да Степан Федоров сын Сумбулов». С ранней весны «воеводы от поля, от Крымской стороны» стояли в Мценске, Одоеве, Козельске, Карачеве. Сильный отряд был выслан из Рязани «в поле», к Дону. Великий князь «послал с Рязани на поле воеводу Михаила Ивановича Вороного да Григория Сердца Иванова сына Филиппова-Наумова, а велел им стеречь, если пойдут из Казани казанские люди в Крым за царевичами или крымские люди пойдут в Казань». В мае, на случай летнего крымского похода, правительство сосредоточило полки «на берегу»: в Коломне, Кашире, Калуге, Рязани, а также в городах «от поля» — Зарайске, Михайлове, Пронске, Туле