Русские военачальники правильно оценили обстановку и быстро перегруппировали войска. Полки из Коломны пошли к реке Угре, снова преградив путь ордынцам. Оба войска, русское и ордынское, остановились на противоположных берегах реки Угры, друг против друга. Началось знаменитое «стояние на Угре», предрешившее поражение хана Ахмеда.
Ахмед медлил, «ожидая к себе королевскую помощь», но «король Казимир к нему не пришел и силы своей не привел, потому что были у него свои усобицы. Тогда же Менгли-Гирей, царь крымский, воевал королевскую Подольскую землю, служа великому князю». Вот когда сказались результаты дальновидной внешней политики Москвы: польско-литовский король был связан по рукам и ногам нападениями крымцев на свои владения и не мог послать войска на помощь хану Ахмеду!
Неоднократные попытки ордынцев перейти реку Угру кончались неудачей. Русские полки надежно прикрывали броды и переправы. По словам летописца, когда «татары начали стрелять наших», то и «наши начали их стрелять из луков и из пищалей, и многих татар побили, и от берега отбили, и много дней, сходясь, через реку бились».
Приближалась зима. Войско хана Ахмеда страдало от холода и голода, коням не хватало корма — все окрестности были уже давно разграблены. Дальнейшее «стояние» становилось для ордынцев невыносимым. Воины роптали на трудности похода, среди мурз начались раздоры. Между тем русское войско все увеличивалось. К реке Угре подходили дружины и ополчения из отдаленных городов страны.
Наконец, река Угра покрылась льдом. Иван III отвел свои полки от берега на более удобную позицию, к крепости Боровску. Но хан Ахмед и теперь не отважился наступать. Отход русского войска от Угры он расценил как военную хитрость, имевшую целью заманить ордынцев на русский берег и разгромить. «Отступили сыновья русские от берега, — рассказывает летописец, — тогда татары, страхом одержимые, побежали, решив, что если берег отдает им Русь, то, значит, хочет с ними биться!»[29] Поход хана Ахмеда закончился полным провалом.
Правитель Большой Орды пытался представить свое отступление с Угры просто как временную неудачу и направил в Москву «ярлык» с требованием уплаты дани, угрожая повторением нашествия. «А нынеча есми от берега пошел, — объяснял хан Ахмед, — потому что у меня люди без одежд, а кони без попон. А минет сердце зимы девяносто дней, и я опять на тебя буду, и пить тебе у меня воду мутную!» Но осуществить свои угрозы хан Ахмед уже не мог. Поражение Большой Орды активизировало всех его противников в степях. Когда хан Ахмед распустил своих «султанов» на зимовку по кочевьям и остался «с малыми людьми», на него неожиданно напали ногайские мурзы и убили. Советский историк К. В. Базилевич так оценивал новую ситуацию на южных рубежах Руси, наступившую после смерти хана Ахмеда: «Со смертью Ахмед-хана кончилась полной неудачей попытка возродить на развалинах Золотой Орды татарское могущество и восстановить ханскую власть над Русью. Переход улуса Ахмед-хана к его сыновьям увеличил и без того значительные центробежные силы внутри Большой Орды. Хотя в отдельные моменты она еще представляла некоторую опасность в смысле грабительских нападений для южнорусских порубежных земель, но ее активная способность быстро уменьшалась. Сталкивая Менгли-Гирея с «Ахматовыми детьми», Иван III мог теперь спокойно наблюдать, как таяла когда-то грозная сила Орды»[30].
Конечно, великий князь Иван III, откликаясь на настойчивые просьбы своего союзника крымского хана Менгли-Гирея, оказывал последнему некоторую помощь в войне с «Ахматовыми детьми», но эта помощь была незначительной. «Ходили под Орду» по приказу великого князя, как правило, только служилые татарские «царевичи» со своими людьми. Военные действия с их стороны ограничивались нападениями на отдельные улусы Большой Орды и захватом пленных. Иногда русские военачальники просто проводили военные демонстрации, не ввязываясь в сражения с ордынцами. Фактически Русское государство предоставило возможность крымскому хану Менгли-Гирею самому разделаться с общим недругом — ордой «Ахматовых детей». Затянувшаяся борьба Крымского ханства с остатками Большой Орды связывала руки и тем, и другим, что было выгодно Руси. Образно говоря, в первые два десятилетия после свержения ига Ивану III удавалось оборонять свои «украины» от ордынцев татарскими саблями.
Конечно, полного спокойствия на южной границе Русского государства не было и в эти годы. Эпизодические набеги на «украины» совершали и отряды из Большой Орды, и отдельные крымские мурзы, которых не останавливал союз их хана с Москвой. Однако конфликты на «крымской украине» обычно удавалось урегулировать дипломатическим путем. Так, в 1481 г. московские послы в Крыму передали Менгли-Гирею жалобу великого князя: «Твои люди приходили на мою украину, а головы поймали. И ты бы пожаловал, по своей правде велел те головы, которые взяты в моей украине, все сыскав, отдать моему боярину». Дело закончилось ханской «опалой» на мурз, допустивших это «самовольство»[31].
Не представляли сколько-нибудь существенной опасности и набеги «ордынских казаков» из улусов «Ахматовых детей». Занятые войной с Крымским ханством, «остатки Большой Орды доживали последние годы. Оставшиеся представители угасавшей золотоордынской династии не были способны на серьезные выступления против окрепшего Русского государства»[32]. В летописях имеются сведения о нескольких ордынских набегах в 90-х годах XV в., проводившихся незначительными силами. Например, в июне 1492 г. «приходили татарове ордынские казаки, в головах приходил Темешом зовут, а с ним 200 и 20 казаков, в Алексин на волость на Вошань, и, пограбив, пошли назад. И пошла погоня великого князя за ними, Федор Колтовский и Горяин Сидоров, и всех их было 60 человек да 4. И учинился им бой в поле, промеж Трудов и Быстрой Сосны, и убили погони великого князя 40 человек, а татар на том бою убили 60 человек, а иные татары раненые на пути в Орду померли».
Летом следующего года «приходили татары, казаки ордынские, изгоном на Рязанские места, и взяли три села, и пошли вскоре назад». В 1499 г. «пришли татары ордынские и азовские под Козельск и взяли сельцо козельское Олешню. И князь Иван Перемышльский да Одоевские князья да Петровы дети Плещеева Василий и Иван, догнав их, побили и полон свой отняли, а иных татар, поймав, привели в Москву к великому князю»[33]. Для отражения подобных набегов не требовалось значительных сил: с налетчиками успешно боролись местные князья и пограничные воеводы.
Положение на южной границе Русского государства осложнилось лишь в 1500 г., когда 20-тысячная орда хана Ших-Ахмеда перекочевала к Дону и остановилась близ устья Тихой Сосны. Отдельные отряды ордынцев появились и на «украине». В августе русский посол сообщал из Крыма: «Сказывают, государь, азовских казаков и ордынских человек с восемьсот пошли под Русь». В сентябре «к великому князю пришла весть из Мценска от князя Ивана Белевского, что на поле многие люди татары, а в их отчину, на Белевские места, на украину приходили немногие люди». Иван III писал тогда своему союзнику Менгли-Гирею, что «недруг наш Шиг-Ахмет царь пришел к наших князей отчине к Рыльску. И наши князья, князь Семен Иванович и князь Василий Шемячич, и наши воеводы с многими людьми пошли против них». До сраженья дело не дошло: в глубь русских земель ордынцы не продвигались. В следующем году орда Ших-Ахмеда кочевала поблизости от Северских земель. Московскому правительству пришлось посылать туда полки. Русские послы сообщали Менгли-Гирею в октябре 1501 г., что «Шиг-Ахмет царь пришел на наших князей отчину к Рыльску, и нынче ют наш недруг Шиг-Ахмет царь наших князей, князя Семена Ивановича и князя Василия Шемячича, вотчину воюет, а с наши недругом с литовским ссылается. А паши князья и наши воеводы стоят против них, и мы ныне к своим князьям послали воевод своих со многими людьми»[34]. Однако активных наступательных действий русские воеводы не предпринимали, ограничиваясь обороной степной границы. «В поле» с остатками Большой Орды воевал крымский хан Менгли-Гирей.
Русское государство использовало передышку для решения других внешнеполитических задач — для возвращения западнорусских земель, попавших после Батыева нашествия под власть Польши и Литвы, и для подчинения русскому влиянию Казанского ханства и прилегающих районов Приуралья. Иван III укреплял западное и восточное «крылья» своей степной границы; центру ее опасность пока не угрожала.
Большое значение имело присоединение к Русскому государству «Северы», обширной территории в верховьях Оки и по Угре, где находились владения «верховских» князей. За эти земли между великим князем Иваном III и польско-литовским королем Казимиром шла порубежная война (1487–1494 гг.), которая велась не общими силами великокняжеских войск, а пограничными московскими властями и наместниками, а также служебными князьями Москвы. Впрочем, по заявлениям московских дипломатов, войны вообще не было: происходило только возвращение под власть великого московского князя тех его служебных князей, которые либо временно «отпали» от него во время феодальной войны второй четверти XV в., либо служили «на обе стороны». Виновниками же столкновений, по мнению Москвы, являлись литовские люди, мешавшие этим законным действиям. Вероятно, такие обоснования мало утешали короля, видевшего, как «верховские князья» со своими «отчинами» переходят на сторону соперника, но воспрепятствовать этому он не мог. Порубежная война шла с явным перевесом для Русского государства. «Били челом в службу» великому князю Ивану III «со своею отчиною» князья Воротынские, Белевские, Мезецкие, Вяземские, Новосильские, Перемышльские. Почти все верхнее течение Оки было присоединено к Ру