И уступая неожиданно нахлынувшей на него нежности к старому верному товарищу, Тэтч импульсивно решил совершить акт милосердия, который, как он знал, никто таковым не сочтет.
— Я позабочусь, — буркнул он едва слышно, — чтобы ты увидел море опять, Израэль.
Под столом он взвел курки двух пистолетов и, задув лампу, скрестил пистолеты и выстрелил в темноте. Пламя полыхнуло сквозь щели между досками стола, и Хандса вышвырнуло из кресла. Когда крики несколько стихли и кто-то наконец сообразил вновь зажечь лампу, Тэтч увидел, что не промахнулся: одна пуля врезалась в стенку, так никого и не задев, а вторая размозжила коленную чашечку Израэля.
Все повскакали с мест, глядя на Тэтча с удивлением и страхом, а сам Хандс, скорчившись у переборки и пытаясь остановить льющуюся кровь, смотрел на своего старого товарища с выражением человека, которого предали.
— Почему, Эд? — удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы.
Не имея возможности сказать правду, Тэтч лишь раздраженно рявкнул:
— Черт побери! Да если я не пристрелю кого-нибудь из вас время от времени, вы вообще забудете, кто я такой.
Хандса на следующее утро отвезли на берег мечущимся в лихорадке и пылающим жаждой мщения. «Но, — подумал Тэтч, спускаясь на пушечную палубу и пригибаясь под низеньким потолком, — ты по крайней мере останешься жив сегодня, Израэль, — тебя не будет на корабле».
— Держи еще одну, — сказал он Миллеру, который уже насыпал в дюжину бутылок порох и свинцовые пули и, воткнув в каждую по фитилю, аккуратно разложил их на одеяле. — Ну как вы тут, готовы?
Миллер ухмыльнулся, и лицо с багровым шрамом еще больше исказилось от этой кривой усмешки.
— Как только скажете, кэп, — радостно отозвался он.
— Отлично.
Примерно с тем же чувством, с которым он вспомнил об Израэле Хандсе, он подумал о том, что хорошо бы под благовидным предлогом удалить всю команду с корабля, чтобы встретить охотников Спотсвуда в одиночку. Но чем больше прольется сегодня крови, тем лучше будет действовать его магия. Чувства в сторону, цель оправдывает средства, и смерть других казалась ему сейчас приемлемой ценой за собственное возрождение.
— Никакой пощады. — Он хлопнул Миллера по плечу. — Сегодня вода будет соленой от крови!
— Чертовски верно, — согласился Миллер, хихикнув, насыпая через воронку порох в новую бутылку.
— Чертовски верно, — эхом откликнулся Тэтч.
— Фитили я уже разжег, кэп, — заметил Миллер. — Солнце взошло, и я думал, вам в самый раз вплести их в волосы.
— Нет, — ответил задумчиво Тэтч, — пожалуй, я не стану сегодня этого делать.
Он повернулся к трапу, спохватился и, не оборачиваясь, махнул Миллеру и остальным:
— Спасибо всем.
Поднявшись на палубу, он увидел, что день уже действительно наступил. Нежно-розовая заря разлилась по небу, мимо, хлопая крыльями, пролетела стая пеликанов, а по берегу острова в ста ярдах от корабля деловито шныряли птицы на длинных тонких ножках.
— Вот они, кэп, — угрюмо сказал Ричардс.
Паруса обоих военных шлюпов были подняты и полны ветра, и узкие корпуса резали спокойное серебро воды.
— Хотел бы я знать, есть ли у них лоцман, который знает эти места, — задумчиво пробормотал Ричардс.
Один из шлюпов содрогнулся и резко замедлил ход, наткнувшись на отмель. Секунду спустя то же самое произошло с другим.
— Да, — сказал Тэтч, — как видно, нету.
Надеюсь, подумал он, что все это не впустую, надеюсь, что Спотсвуд послал за мной в погоню не полных кретинов.
С палубы были видны всплески по бортам шлюпов — матросы выкидывали в море балласт.
«Поторопитесь же, идиоты, — подумал он, — скоро отлив, и если я... я не перевоплощусь до Рождества — а до него осталось всего пять недель, — я могу не успеть, Харвуд проделает свой глупый трюк и избавится от нее».
Как жаль, что он не узнал — или не догадался — раньше, что его свадебная магия больше не будет срабатывать. Уже давно он обнаружил, что в колдовстве есть не только мужские аспекты, но и женские и что ни один мужчина в одиночку не способен получить доступ к ним. В прошлом он всегда обходил это препятствие, связывая себя освященными узами с женщинами, что, по сути, делало их равными партнерами и давало возможность соединить две половины магии в одну. Изобилие кандидаток на эту роль сделало его несколько легкомысленным в выборе. Они либо умирали, либо сходили с ума вскоре после брачной церемонии. Та, которая сегодня станет вдовой, была четырнадцатой по счету.
Ей теперь исполнилось шестнадцать лет, и она оставалась по-прежнему миловидной, когда он в последний раз видел ее в мае. Раньше он сильно использовал ее, в частности, чтобы держать Боннета под контролем — по какой-то причине Боннет был более уязвим для женской магии, — но в конце концов ее разум не выдержал. Теперь она содержалась в сумасшедшем доме в Виргинии, и когда он навестил ее там в мае, чтобы выяснить, будет ли от нее еще польза или нет, она при виде него завопила, бросилась бежать, разбила окно и попыталась длинным осколком вспороть себе живот; тогда позвали не только священника, но и повитуху, поскольку санитар решил, будто она собирается сделать себе аборт.
Но сейчас Тэтч значительно превосходил по своему магическому статусу любую обычную женщину, он пролил кровь в Эребусе и теперь, чтобы в полной мере воспользоваться магией, ему требовалась женщина, которая и сама пролила там кровь. И насколько он знал, существовала только одна такая.
— Мы могли бы проскользнуть мимо них, пока они на мели, — осторожно заметил Ричардс. — Я думаю, если... — Он вздохнул. — Впрочем, не важно. Они уже на плаву.
Тэтч подавил удовлетворенную улыбку и, щурясь, посмотрел вперед.
— Да, верно.
— Бог мой, — хрипло сказал Ричардс. — Все совпадает с тем, как они захватили Боннета два месяца назад — поймали его в устье, когда начался отлив.
Тэтч нахмурился.
— Да, ты прав, — проворчал он.
Ричардс глянул на него в надежде, что до его капитана наконец дошло, какая опасность им грозит.
Но Тэтч просто припомнил то, что слышал о пленении Боннета. «Да, клянусь Бароном, — сердито подумал он, — если отбросить тот факт, что все это произошло в полутора сотнях миль отсюда, то все остальное чертовски схоже.
Боннет украл мою идею!
Он не только сделал себя неподходящим для роли, которую я планировал для него, и попался, он также вспомнил и присвоил — пират проклятый — ту идею, которую я решил претворить в жизнь сегодня. И двое колдунов, которых я послал за ним, вернулись без него и раненые. А в воскресенье, точно в полдень, я перестал физически его ощущать. Он отыскал лазейку, сквозь которую ускользнул от меня, и лазейкой этой, похоже, для него стала петля».
— Сейчас приблизятся на расстояние оклика, — просипел Ричардс. Лицо его было покрыто потом, хотя на прохладном утреннем воздухе изо рта вырывались облачка пара.
— Пора, — сказал Тэтч. Он расправил массивные плечи, неторопливо прошел на нос и оперся ногой в ботфорте о бушприт.
Набрав в грудь воздуха, он заорал:
— Кто вы и что вам здесь надо?
На палубе ближайшего шлюпа засуетились, и на мачте взвился британский флаг.
— Как видите, — донесся ответный крик, — мы не пираты.
Торжественно, как будто это был диалог в давным-давно известной пьесе, Черная Борода крикнул:
— Жду вас у себя на борту — хочу увидеть сам, кто вы такие.
— Шлюпки заняты, — прокричал в ответ капитан британского флота. — Но я поднимусь на борт со всем моим экипажем.
Тэтч улыбнулся и, казалось, расслабился, а затем прокричал в ответ:
— Будь я проклят, если пощажу хоть одного из вас.
— Мы не ожидаем никакой пощады, но и сами не спустим.
Тэтч повернулся к Ричардсу.
— Теперь полная ясность, — бросил он. — Поднять наш флаг, поднять якорь, в бой!
— Есть, кэп! — откликнулся Ричардс. — Добычу оставляем? — махнул он рукой в сторону захваченного торгового корабля.
— О ней я позабочусь сам.
Первый из военных кораблей стал разворачиваться к северу, чтобы перекрыть Тэтчу путь отступления на восток, однако «Приключение» уже несся к западу на всех парусах по спокойной глади утреннего моря, устремляясь меж другим преследующим его шлюпом и берегом острова Окракок к выходу из бухты и открытому морю за ним. Все пираты до единого, кроме Тэтча, пожалуй, затаили дыхание, ибо глубина здесь едва достигала шести футов при начавшемся отливе. Некоторые пираты даже выудили из карманов монетки и швырнули их в темную воду.
Ричардс посмотрел на судно, с которого их окликнули, и тихо рассмеялся:
— Они снова сели на мель.
Тэтч внезапно почувствовал навалившуюся усталость. Он вытащил пистолет и велел:
— Спусти паруса, Ричардс, дадим-ка бортовой залп на прощание.
Ричардс резко повернулся к нему:
— Что?! Все складывается замечательно, мы сможем удрать, если...
Тэтч поднял пистолет и ткнул Ричардсу в зубы:
— Спусти паруса и приготовься к стрельбе с правого борта.
— Есть, — почти всхлипнул Ричардс, отворачиваясь. У большинства пиратов челюсти отвисли от изумления, но воспоминание об Израэле Хандсе все еще было свежо, они повиновались, и «Приключение», теряя скорость, развернулся бортом к преследующему шлюпу.
— Огонь! — рявкнул Тэтч, и «Приключение» содрогнулся от залпа пушек, воздух наполнился вонючим дымом и криками испуганных птиц. Дым отнесло к западу, и Тэтч расхохотался, видя беспомощно качавшееся судно неприятеля с вдребезги разнесенными снастями и разбитыми бортами.
— Ну что, поднимать паруса? — взмолился Ричардс, тревожно оглядываясь на берег, который с отливом становился все ближе и ближе.
Тэтч тоже смотрел на остров.
— Да, — согласился он мгновение спустя, видя, что уже слишком поздно.
Утренний ветерок совсем стих, и хотя пираты подняли все паруса, «Приключение» продолжал дрейфовать к берегу.
Вражеский шлюп снялся с мели, и матросы на нем взялись за весла, чтобы приблизиться к «Приключению».