прошептал: — Из железа.
Озноб пробежал по телу Шэнди.
— И в Старом Свете, — тихо проговорил он, — магия перестала играть важную роль как раз в то время, когда стали широко использовать железо для инструментов и оружия.
Сауни кивнул и хитро улыбнулся сквозь бороду.
— Это не совпадение. — Он опять подул в бутылку, издавая протяжный, заунывный звук: у-у. — И любому магически воскрешенному сознанию вредит близость холодного железа. У-у! Чуть-чуть, постепенно, день за днем. У-у! К тому времени, когда я понял, было поздно. Похоже, с тех пор, как я выбрался из этой проклятой дыры во Флориде, я должен был держаться подальше от железа, не носить его, не держать и даже не есть того, что было приготовлено в железном котелке. У-у! Так в древности жили цари, пока магия еще не исчезла окончательно. Черт, если ты и в самом деле собираешься заниматься магией, тебе придется питаться одними салатами и бобами.
— Никакого мяса? — поинтересовался Шэнди, у которого промелькнула какая-то смутная мысль.
— Нет, надо есть много мяса, и не только ради магической силы, но и просто для поддержания тела, потому что колдуны, как правило, быстро слабеют, у них кружится голова, они бледнеют. Ну конечно, это должно быть мясо, которое приготовили, не употребляя железа. У-у! Но ты понимаешь, я не жалею. Я прожил лишних двести лет, как нормальный человек, я делал все, что мне хотелось. Я бы свихнулся, если бы всю жизнь мне пришлось, как какому-нибудь чертовому бокору, трястись над каждым куском, над каждым глотком и падать в обморок от ужаса каждый раз, когда предстоит вбить гвоздь в доску.
— Скажи, а ты знаешь, каким образом можно воспользоваться этим самым холодным железом, чтобы уничтожить колдуна, вернувшегося от Фонтана юности столь недавно, что даже еще пыль Эребуса не смыта с его сапог?
Сауни долгое время пристально глядел на него, а потом поставил свою бутылку на песок.
— Может быть. Кого?
Шэнди решил сказать правду:
— Бенджамена Харвуда, или Улисса Сегундо, как он, по всей видимости, называет себя сейчас. Он...
— Того однорукого. Того самого, который готовит тело своей дочери для призрака жены. Бедное дитя. Ты заметил, что ее кормят лишь зеленью да сухарями, что хранятся в деревянных бочонках? Они хотят, чтобы она была магически восприимчивой, но оставалась безвольной игрушкой, так что никакого мяса.
Шэнди кивнул, он уже несколько минут назад понял назначение странной диеты Бет.
— Хорошо, я скажу тебе, как его уничтожить. Проткни его шпагой.
— Губернатор, — нетерпеливо перебил его Шэнди. — Мне нужно что-то более действенное. Ведь он...
— Ты считаешь меня простаком? Разве ты не слушал? Соедини свою кровь с холодным железом шпаги, пусть атомы крови и железа выстроятся в одну цепь, сольются в одном стремлении, как игла компаса разворачивается на север. Или наоборот, это все относительно. А действующее колдовство добавит энергии, к его собственной погибели. Или же сила уничтожится, поскольку выстроенная цепочка из железа и крови полна энергии, понимаешь? Если тебе не нравится, что монета падает на землю, то представь себе это иначе: что сама земля подскакивает, чтобы врезаться в монетку. У-у!
— Отлично. Ну а как мне это все проделать?
— У-у! У-у!
— Губернатор, как мне выстроить атомы? Как соединить кровь и железо?
Сауни осушил бутылку, кинул ее на песок и запел:
Bendita sea el alma,
Y el Senor que nos la manda;
Bendita sea el dia
Y el Senor que nos lo envia.
И снова Шэнди мысленно для себя перевел: «Благословенна будь душа, и Господь, надзирающий за ней; благословен будь день и Господь, прогоняющий его».
По крайней мере еще с минуту Шэнди пытался добиться вразумительного ответа на свой вопрос, но ром погасил искорку разума в старческих глазах, и в конце концов Шэнди сдался.
— До встречи, губернатор.
— Будь здоров, парень. Берегись куриц.
— Верно. — Шэнди повернулся было прочь, но остановился. — Послушай, как тебя зовут на самом деле, губернатор?
— Хуан.
Шэнди уже слышал несколько вариантов имени губернатора, но это всегда было что-то вроде Сауни, или Понси, или Гонси. Но ни разу еще ему не приходилось слышать, что того звали Хуаном.
— А твое полное имя, губернатор?
Старик хихикнул, пересыпая песок из руки в руку. Потом глянул исподлобья на Шэнди и сказал:
— Хуан Понсе де Леон.
Шэнди застыл на несколько секунд, чувствуя озноб, несмотря на тропическое солнце. Наконец он кивнул, повернулся и зашагал прочь, прислушиваясь к тому, как за спиной старик снова принялся дуть в свою бутылку. И только после того, как он перевалил через песчаный гребень и пошел между палаток и хижин, он сообразил, что бродяга, которого он оставил извлекать заунывные звуки из бутылки, действительно был, по крайней мере в прошлом, губернатором этого острова, да и всех остальных островов между Нью-Провиденсом и Флоридой.
Он пробирался меж палаток, мысленно прикидывая, сколько же денег Дэвиса еще осталось после трех месяцев безудержных трат на ром, и гадая, сколько времени он может себе позволить отвести на путешествие, в любом случае оно не будет долгим. До Рождества оставалось всего две недели, а Харвуд говорил, что именно тогда состоится переселение душ... Кто-то преградил ему дорогу. Он поднял голову и узнал Энн Бонни. До него дошли слухи, что она завязала роман с другим амнистированным пиратом, Джеком Рэкамом, вскоре после того, как Шэнди отплыл на Гаити, и что они безуспешно пытались получить развод для Энн с помощью перепродажи брачного контракта.
— Привет, Энн, — сказал он, останавливаясь. Шэнди чувствовал себя перед ней виноватым за те обстоятельства, при которых они расстались.
— Лопни мои глаза, если это не кок, — сказала Энн. — Выполз из бочонка с ромом наконец, да?
Она немного похудела и выглядела слегка повзрослевшей, и неудивительно, ибо губернатор Роджерс с осуждением отнесся к давнему английскому обычаю перекупать брачный контракт, воспринимая это как верх распущенности, и пригрозил публично высечь ее, если она хоть раз затронет эту тему. Обитатели острова тут же сочинили парочку весьма игривых песенок о том, как будет выглядеть это воображаемое наказание. Однако несмотря на все эти неприятности, Энн по-прежнему оставалась сексуально привлекательной.
Шэнди настороженно улыбнулся:
— Твоя правда.
— Ну а обратно в бочонок ты когда заползешь?
— Недели через две, пожалуй.
— Сомневаюсь, тебя наверняка хватит только на полчаса. Ты сдохнешь на этом острове, Шэнди, через несколько лет, вот походишь в учениках у губернатора Сауни и сдохнешь. Я не собираюсь здесь оставаться, мы с Джеком убираемся отсюда. Наконец-то я нашла настоящего мужчину, который не боится женщин.
— Рад слышать, и я готов признать, что женщины часто пугают меня. Надеюсь, что ты с Рэкамом счастлива.
Энн, несколько озадаченная таким ответом, немного отодвинулась.
— Угу. Так куда же ты направляешься?
— Куда-нибудь к северу от Ямайки. Там видели корабль, и мне сдается, это наш старый знакомый «Громогласный Кармайкл».
Она грустно улыбнулась, и, похоже, напряжение покинуло ее.
— Боже мой, это все та девчонка, да? Как ее там, Харли?
— Харвуд. — Он пожал плечами. — Да, это из-за нее.
— А как же амнистия?
— Не знаю. А твой Джек, если увезет тебя, он сам не нарушит условия?
Она усмехнулась:
— Только между нами, Шэнди. Конечно, нарушит. Но у Джека есть спутница, которая согласна жить и вне закона. А у тебя?
— Я этого тоже не знаю.
Энн поколебалась, затем прильнула к нему и легко прикоснулась губами к щеке.
— Это еще зачем? — спросил он удивленно.
Ее глаза подозрительно блестели:
— Пусть тебе повезет, парень.
Энн отвернулась и пошла прочь. А он продолжил свой путь к гавани. Ему попалась группа детей, которые возились в песке и играли с парой кукол, которых он когда-то сделал. Шэнди заметил, что они используют нитки, чтобы приводить марионеток в движение. «Учитесь ремеслу, — подумал он, — как знать, может, пригодится. Я не уверен, что дух-покровитель проявит заботу о вашем поколении».
Через какое-то время он услышал позади тяжелые шаги. Шэнди оглянулся и слегка отпрянул, встретив безучастно вперенный в него взгляд Печального Толстяка. На этот раз он вовремя вспомнил, что тот глух, и просто кивнул.
— Они обойдутся без него, — прогудел бокор. — Каждая земля проходит через время, когда магия в силе, а мы здесь уже приближаемся к закату магии. Я отплываю с тобой.
— Да? — Шэнди был удивлен, потому что пытался уговорить — безуспешно — бокора Дэвиса отправиться с ним на Гаити. — Замечательно. Сдается, что в этом путешествии нам понадобится хороший бокор... ах, чего ж это я болтаю. — Он энергично закивал головой.
— Ты отправляешься на Ямайку.
— Да нет в общем-то. Я хочу сказать — может быть, мы будем поблизости.
— Я родился на Ямайке, хотя меня перевезли в Виргинию, когда мне было пять, а теперь я возвращаюсь назад, чтобы встретить смерть.
— Э-э-э...
Шэнди все еще придумывал, какими жестами выразить свою мысль, как бокор прошел мимо, и Шэнди пришлось прибавить шагу.
Вокруг лодки, которую Шэнди пытался столкнуть на воду, столпилась кучка мужчин, и когда Шэнди приблизился, от них отделились двое и направились к нему, отчаянно жестикулируя и перебраниваясь. Один из них был Скэнк, а другой Веннер. Он так побагровел, что не видно стало веснушек.
— Говорите по одному, — велел Шэнди.
Веннер яростным движением оттолкнул Скэнка.
— «Дженни» никуда не пойдет, пока не прибудет Вейн, — заявил он.
— Она отплывает на Ямайку сегодня днем, — сказал Шэнди. Хотя он продолжал улыбаться, одновременно он прикидывал, как быстро ему удастся добраться до сабли Скэнка.