На страже человечности
Пролог
планета Тохш, пригород Коо́ра, 1.5 года до окончания Великой Войны
— Кажется, уходит… — прошептал мальчик, когда тяжёлые шаги наверху наконец-то стихли.
Он подождал ещё немного, потом ухватился за обломанный край строительной плиты и подтянулся повыше, оцарапавшись об арматуру. Прильнув глазом к узкому просвету в завале, долго вглядывался в небо. Там, на фоне сизых сгустков туч, зигзагами метался человекоподобный монстр, преследуемый роем инопланетной мошкары. Объеденное крыло повисло бесполезным обрубком, и оставшиеся три едва удерживали гиганта в воздухе. Прекратив отмахиваться, он сложил уцелевшие крылья и хищной птицей ринулся к земле, а потом внезапно развернулся в полёте. Увлечённые погоней насекомые, как почувствовав что-то, кинулись врассыпную, но слишком поздно: ослепительно яркий луч изо лба атле́рия успел заметно проредить стаю.
Мальчик ойкнул и зажмурился — вспышка света ожгла сетчатку.
— Куда ты полез? Слазь давай, — раздался усталый голос из глубин подвала.
— Пап, они уходят!
— Слазь!
Мальчик приник ртом к расщелине между камнями, набрал побольше пропахшего гарью воздуха и надул щёки. Пока он спускался, погнутая стальная сетка, с которой давно осыпалась штукатурка, злобно жалила пальцы. В самом конце пришлось прыгать, и воздух выбило из лёгких вместе с ударом ступней о бетонный пол.
Он невольно вдохнул, и тут же запах испражнений и гнили шибанул в нос. Чуть не стошнило. Мальчик поторопился проскользнуть мимо папы, обрабатывающего гнойные раны бессознательного дяди. За три дня дядя так и не очнулся.
— Стой! — окликнул папа и протянул грязную упаковку бинтов. — Подержи, у меня рук не хватает.
Мальчик послушался. На умирающего не то, что смотреть было тяжело — даже стоять рядом невыносимо. Фуссы отрубили ему и руки, и ноги, а ещё зачем-то воткнули непонятные шланги вдоль позвоночника. Папа побоялся вытаскивать скользкие трубки и пока перетянул их жгутами, чтобы хоть сукровица не вытекала. Ещё в затылок дяди фуссы вставили какую-то микросхему, да так крепко, что не сковырнуть — слишком глубоко сидела, зараза.
Мальчик ждал, когда закончится обработка культей, и всё надеялся услышать похвалу за помощь. Правда, папа уже давно никого не хвалил. И разговаривал с неохотой.
— Пап, они ушли, — неуверенно повторил мальчик.
Может, хотя бы за эту новость поблагодарит?
— Никуда они не ушли, — хмуро возразил папа, продолжая возиться с повязками. — Сказал тебе носа не высовывать, куда ты полез?
— Но я же видел! — заспорил мальчик, сам не понимая, зачем. — Атлу крыло почти отгрызли…
— Одному отгрызли — его место десяток других атлериев займёт. Чему тут радоваться…
— Пап, а как фуссы делают так, что их насекомые слушаются?
— Как-как… Сам-то подумай. Выдрессировали, значит. Фуссы сами как насекомые, с мошкой на одном языке говорят.
— Зачем им тогда люди? — Мальчик переборол страх и украдкой глянул на то, что осталось от дяди.
— Опыты ставить. Откуда мне знать? — внезапно разозлился папа, грубо выхватил упаковку бинтов из рук мальчика и пихнул его в плечо. — Иди, сядь с матерью и не маячь тут.
Он снова противоречил сам себе — то звал, то отталкивал. Мальчик проглотил обиду и не посмел перечить. В углу комнаты, недалеко от двери, мама соорудила спальное место для захворавшей сестры и сейчас хлопотала над ней, то обтирая пот, то заботливо подтыкая одеяло. Сестрёнка заразилась чем-то серьёзным, и её уже вторые сутки мучила лихорадка. В тусклом свете ламп, развешанных вдоль стен, её осунувшееся лицо и ввалившиеся глаза пугали не меньше, чем изувеченное дядино тело.
— Пить хочу… — потрескавшимися губами прошептала она, комкая покрывало бледными пальцами.
Мама обессиленно опустилась на край продавленного матраса.
— У нас вода заканчивается, — хрипло произнесла она и повторила уже громче, потому что папа никак не отреагировал: — У нас питьевая вода заканчивается! Сколько можно тут сидеть? У ребёнка жар, она пить хочет, а ты ни на шаг от брата не отходишь!
Мальчик втянул голову в плечи: с тех пор, как дядю спасли из плена фуссов, родители постоянно ругались.
Папа остался непреклонен:
— Сказали, что помощь придёт. Ждать будем столько, сколько надо. Сами мы отсюда не выберемся.
— Ну раньше ж как-то выбирались! — Мама вскочила и упёрла руки в бока. — Он не жилец, пойми уже это! Ты нас всех угробишь, если продолжишь его за собой таскать!
— Хватит!
Мама притихла. Подбородок её дрожал, но она молчала.
— Своих не бросают, — хмуро произнёс папа. — Будь я на его месте, он бы тоже меня не бросил. Бойцы Сопротивления обещали прийти сегодня или завтра. Так что ждём.
Мама всё-таки не выдержала:
— Вчера они тоже обещали…
— Тихо! — опять прикрикнул папа.
Протяжно вздохнув, мама склонилась к сестрёнке и заботливо поправила холодный компресс на лбу. Мальчик услышал раздражённое цоканье языком. Папа разозлился — он вообще очень часто теперь злился:
— Не цокай мне тут!
— Я даже рот не открывала! — возмутилась мама.
Папа шикнул на неё и внезапно схватил прислонённый к стене автомат. Мама надавила на голову мальчика, безмолвно приказывая лечь рядом с сестрой и затаиться. Сама она тоже вынула из кобуры на бедре пистолет и сняла его с предохранителя.
Крохотное пятнышко света на полу пропало, и чьё-то цоканье раздавалось всё громче. Фуссы! Они так разговаривают между собою. Вдобавок послышался едва уловимый стрёкот в коридоре за дверью — там-то и находился единственный замаскированный лаз в уцелевший подвал. Мама ничего не замечала — она напряжённо смотрела на папу, целящегося вверх. Мальчик потянулся к её штанине, чтобы дёрнуть и привлечь внимание…
Тишину разорвал жуткий грохот: что-то долбило по потолку, расширяя узкую щель в завале. Сестра закричала тоненьким голосом. Папа застыл, держа палец на спусковом крючке. Здоровенные куски бетона обвалились внутрь, и металлическая нога робожука показалась в проломе. Её встретили сначала бесполезные одиночные выстрелы, когда дрогнула мамина рука, а потом целая очередь из автомата. Перерубленная в суставе нога свалилась на пол, и робожук с пугающим шипением приводов втянул в себя остаток конечности.
— На выход, быстро, быстро! — закричал папа, перекинул ремень автомата через шею и взвалил на свои плечи дядю.
Робожук очень быстро нагревал помещение излучателями в брюхе. Когда мальчик помог маме поднять ослабевшую сестру, его рубашка уже прилипла к мокрой от пота спине. Ещё немного — и они потеряют сознание в этой кипящей духоте… Папа, хромая, поспешил к двери, и мальчик запоздало вспомнил о главном:
— Пап! Там фуссы!
Тот замешкался, и это его спасло: штук пять длиннющих шипов пробили деревянную дверь, как картонку. Он отскочил назад и быстро опустил искромсанного дядю на пол. Развернувшись, разрядил целую обойму в фиолетовое от температуры брюхо робожука — теплоустановка полыхнула, как пролитое топливо, и робожук сполз с пролома, снова открыв приток свежего воздуха.
— Прикрой! — крикнул папа маме.
Она закусила нижнюю губу и целилась во всё ещё запертую дверь. У мальчика не хватило сил держать обмякшую сестру, и они вместе повалились на пол. Вспомнив уроки папы, он обшарил взглядом пространство вокруг себя и заметил консервные банки возле матраса. Метнулся туда, зажал парочку в руках. Тяжёлые.
Под сухое цоканье киберфусс и его робот атаковали одновременно: киборг — изнутри подвала, а жук — сверху. Дверь треснула и скукожилась, словно её сжевал невидимка. Обломки выбило внутрь комнаты. Мальчику показалось, что он оглох. Папа высаживал одну обойму за другой, не давая робожуку сунуться в дырку в завале. Мама стреляла хуже и реже, и вскоре мерзкая круглая башка с усиками-антеннами показалась в проёме. Голову фусса защищал полушлем, и мама тщетно пыталась попасть в уязвимые места. Враг раскачивался из стороны в сторону, сбивая прицел, но больше шипами не стрелял. Что-то высматривал или ждал. Убивать он не пытался, просто блокировал выход, а значит… значит… Мальчик глянул на обрубленное тело дяди и всё понял. Захлебнувшись собственным воплем, метнул в фусса обе банки. Тот дрогнул, как будто в недоумении повернулся к нему, и мама воспользовалась мимолётным замешательством врага. Пуля нашла цель.
От стрёкота раненого инопланетянина заложило уши. Фусс, извиваясь в предсмертной агонии, скользнул к мальчику, и тот закрыл лицо руками. Крики родителей, опять грохот выстрелов, поднявшаяся цементная пыль, забившая горло и нос…
Тишина. А потом — бессильные щелчки оружия с пустым магазином.
Мальчик закашлялся и несмело отнял ладони от лица. Тело растянувшегося на полу фусса слабо подёргивалось, а свет в проёме на потолке опять померк. И стало очень жарко…
Неожиданно робожука нечто — или некто? — выдернуло из подвала, как пробку из бутылки. Наверху послышалась возня: звуки мощных ударов, беспомощное царапанье зазубрин на ногах робожука по завалу, скрежет сминаемого металла… Папа тяжело сглотнул, когда в проёме возникла исполинская человекоподобная фигура. Неужели новый атлерий пришёл мстить фуссам за соплеменника? Крыльев за спиной пришельца не видно…
Гигант встал на колени, опёрся одной рукой о край уцелевшей плиты и протянул вторую вниз, к людям. Его тело было полностью заковано в металл, а глаза под шлемом горели тусклым фиолетовым светом. Киборг? Робот?
— Идём, — пробасил он на чистом око́ре, родном языке мальчика, и чуть нетерпеливо пошевелил пальцами.
Папа обернулся к замершей маме, всё ещё сжимающей бесполезный пистолет без патронов.
— Наши! — дрогнувшим голосом объявил он. — Наши пришли!..
Глава 1. Утро добрым не бывает
штаб-квартира "Третьей стороны",
весна 35-го года по новому летоисчислению
Письмо с пометкой «срочно» пришло на рассвете.