— Вот ты в аденраты лезешь, а даже элементарных вещей не понимаешь, — разглагольствовал Гес. — Для солдата ксарат должен быть богом, а не дружбаном, с которым можно в увольнительной сходить на вечеринку. Уважение, Рэйзор, у-ва-же-ни-е! Откуда ж ему взяться, если старший офицер так запросто разговаривает с рядовыми? Мой батя, торерат Ламерии, знаешь, что мне в детстве сказал? «Ты, говорит, не человек ещё, а личинка человека. Нет к тебе пока никакого уважения, не заслужил. Добьёшься чего-нибудь в жизни — тогда разговаривать с тобой буду». И сдержал своё слово — со мной только через мать общался, пока я сам в армию не пошёл и ферьером не стал. Знаешь, как я из сил выбивался, чтоб его расположение завоевать? Иначе сидел бы до сих пор в торератах, а то и в омаратах. Вот к чему должен стремиться солдат! К недостижимой вершине.
Рэйзор сверился с досье Геса: действительно, его отец был высшим офицером в отставке. Вооружившись ещё одной пикантной подробностью биографии ламерийца, он вклинился в нравоучения:
— Поэтому ты во второй раз женился на рядовой? Чтобы продемонстрировать ей недостижимую… хм… вершину?
Остановившись у лифта, Гес с раздражением стукнул кулаком по кнопке вызова.
— А ты жениться на этой Сото собрался, что ли? — огрызнулся он.
Следовало ответить просто «нет», но Рэйзор решил подразнить Геса.
— Пока нет.
Гес привалился плечом к стенке и, сощурившись, вглядывался в неподвижное лицо Рэйзора, пока не приехал лифт. «Настроенческие» диоды робота горели ничего не выражающим ровным светом.
— Сколько ни кривляйся, человеком не станешь, — презрительно произнёс Гес, вошёл в кабину первым и наконец-то объяснил, что ему надо: — Акан что-то темнит. Отписку мне вручил, мол, создателей материи среди магов не найдено. И укатил не то в отпуск, не то в командировку. Я от него добиться ничего не могу — он Ларашу подчиняется, а не мне. Вы же с ним теперь приятели? Куда он запропастился?
Рэйзор уклонился от ответа, памятуя о планах Акана курировать нового робота на другой планете:
— Мне он тоже не докладывает. И мы не приятели, а сослуживцы.
— Не приятели? — Гес скептически поднял бровь. — Он тебя из-под Маллинана вытащил. Вот она, твоя благодарность?
— Ты путаешь дружбу со справедливостью, Гес.
— Хунд с вами обоими, — ругнулся ламериец и заложил большие пальцы рук за поясной ремень. — Мне он по делу нужен, между прочим. Помнишь ту психованную на Адаке?
— Такую не забудешь.
— Ещё бы, — хмыкнул Гес. — Мы с такими раньше и не сталкивались. Надо природников изучить как следует. У нас как раз целая база есть там, где они обитают — полузаброшенная, правда.
Гес имел в виду загадочную пространственную каверну, служившую домом для целой расы магов-гуманоидов. Они называли себя «итиайя». «Третья сторона» наткнулась на аномалию двадцать лет назад, когда шла по следам атлериев, и сами итиайя напали первыми, по ошибке приняв тохшан за врагов. В той битве полегло немало солдат «Третьей стороны», но и магов уничтожили почти всех — остались лишь дети, старики и несколько женщин. Итиайя признали вину в провокации кровавой бойни и в качестве жеста примирения позволили разместить аванпост в каверне. Они жили примитивно, чуть ли не на уровне первобытного общества, но при этом гонора магам хватало с лихвой — с обычными, неодарёнными людьми они общались свысока и крайне нелюбезно. Попытки вытянуть сведения о магии добровольным путём не окончились ничем, и если поначалу на второстепенную базу возлагали большие надежды, то теперь всерьёз подумывали свернуть её до размеров гарнизона, достаточного для охраны аванпоста.
— Итиайя не настроены на полноценное сотрудничество, — заявил Рэйзор, когда лифт остановился. — Мы для них до сих пор чужаки.
Гес с силой вдавил кнопку удержания дверей.
— Да их никто спрашивать не будет! Акан — менталист! Если захочет, они при нём не то, что разговаривать — петь начнут. И в его подчинении есть другие менталисты, только послабее. Хватит уже церемониться с дикарями. Тебе кто важнее — горсть недоразвитых магов-самоучек или два миллиарда тохшан?
Ещё одна гнусная постановка вопроса. Конечно, приоритетом Рэйзора всегда был и будет Тохш, но в установки робота вложили и стремление помогать жителям других миров. Насилие над разумом невраждебных гуманоидов в эти принципы никак не укладывалось.
— Увидишь Акана раньше меня — передай, что пора действовать, а не в норке прятаться. Ладно, признаю, он не фантазировал насчёт этих «демонов». Так пусть теперь поможет с ними разобраться. — Келлемон наконец-то прекратил терзать панель управления кабиной и убрал с неё ладонь. — У меня всё. Давай, до встречи.
Рэйзор успел выйти раньше, чем двери начали закрываться, а Гес поехал дальше, на верхние этажи. Даже если ламериец теперь и общался с Рэйзором более охотно, идейная пропасть между их мировоззрениями день ото дня только увеличивалась.
На этом череда неприятных разговоров не закончилась. Рэйзор заметил группу связистов в расширении коридора, возле информационных табло. Странно, ведь проекционные стенды давно утратили актуальность. Мало кто задерживался у прозрачных панелей, чтобы прочитать свежие новости — обычно люди собирались возле информационных пунктов просто для болтовни во время рабочих перерывов. В модернизированных досках объявлений не было никакой необходимости, но их оставили как милую традицию, на поддержание которой требовалось не так уж много средств.
Люди фотографировались на фоне синеватого текста стенда и что-то бурно обсуждали. Рэйзор замедлил шаг, вежливо поздоровался с притихшими сотрудниками и сфокусировал внимание на объявлениях. Всю площадку занимали цифровые листовки с портретами участников предвыборной гонки. Рэйзор наконец-то разместил внятно сформулированную кандидатскую программу во внутреннем портале, и теперь её продублировали у правого края доски, примерно на уровне глаз. Кто-то перечеркнул листовку крест-накрест жирными чёрными линиями прямо по полимерному стеклу и дописал две фразы: «Смерть предателям! Смерть отступникам!»
Рэйзор поискал почерк в собственной базе данных и не нашёл совпадений. Не было нужды поворачивать оптокамеры, чтобы понять: связисты, служившие в дивизии Келлемона, ждали реакции робота. С усмешкой на губах, со злорадным блеском в глазах — пусть молча, но всё-таки внимательно следили за его поведением, чтобы потом доложить в нужные инстанции. Каждое слово, каждое движение предстояло планировать как тактический манёвр на поле боя. Рэйзор обратил свет «настроенческих» диодов на стоявшего рядом мужчину и дружелюбно убавил яркость.
— Извините за беспокойство, не могли бы вы отправить мне фотографии стенда? Я собираюсь сообщить об инциденте в отдел расследований.
Связист удивлённо хмыкнул и смерил Рэйзора неприязненным взглядом:
— Разве роботы не хранят видеозаписи? Сделайте стоп-кадр, и всего делов.
Рэйзор столько раз слышал недоумение, начинающееся с вариаций замечания «ты же робот», что подумывал написать монографию под названием «Я же робот» и убедить сослуживцев прочесть её от корки до корки.
— Меня могут счесть заинтересованным лицом и заподозрить в подделке изображения, — терпеливо пояснил Рэйзор. — Фотоснимки, сделанные другими людьми, добавят веса доказательствам.
— Простите, а что за инцидент вы имеете в виду? — недовольно вопросила одна из женщин, поправив очки на переносице. — Выражение личной оценки? Так, простите, у нас в «Третьей стороне» свобода изъявления мнений, и никто не вправе запрещать их озвучивать или выражать другим способом. Тирании, простите, в Саморе нет, и доносить на людей или требовать найти виновных просто из-за непопулярной идеи вы…
— Простите меня и вы, — чуть невежливо перебил Рэйзор. — Разумеется, вы абсолютно правы: и в Саморе, и в «Третьей стороне» преследования из-за суждений запрещены. Однако порча оборудования влечёт за собой административный штраф. В данном случае желание поделиться мнением не может послужить оправданием.
Расчёт оказался верен: люди растерялись, и их желание переспорить робота быстро сошло на нет.
— Вынужден вас покинуть, у меня важная встреча. — Рэйзор чуть поднял яркость диодов. — Пожалуйста, не забудьте переслать фотографии, или мне придётся напомнить о просьбе в личных сообщениях. Доброго вечера.
Имена и фамилии связистов Рэйзор вытащил из организационного реестра ещё в самом начале разговора. Словами он никогда не разбрасывался, поэтому намеревался выполнить обещание, если сослуживцы заупрямятся.
Снимки пришли быстро — он даже не успел дойти до кабинета Лараша. Препятствие возникло там, где Рэйзор не ждал: заявку о вандализме сразу закрыли как несущественную, сославшись на то, что маркер, которым изрисовали проекционный стенд, легкостираемый. Новую заявку об угрозах жизни и здоровью сотрудников тоже отклонили с примечанием «нет состава преступления». Кто-то из подчинённых торерата Маллинана явно покрывал нарушителей, не желая соглашаться с аргументами робота.
За окном уже стемнело, когда Рэйзор постучал в кабинет начальника. Мало кто в «Третьей стороне» любит обсуждать серьёзные темы в спешке, перед концом рабочего дня, и он небезосновательно опасался, что ксарат Лараш предложит перенести встречу на завтра. Рэйзор попробовал угадать настроение собеседника по мимике и интонациям, но безуспешно. Тсадаре Лараш напоминал многовековую глыбу, торчащую близ побережья: как бы ни шумели волны, как бы ни волновался океан, камень оставался незыблем. Если работа в «Третьей стороне» и подточила характер Лараша за долгие годы, то окружающие всё равно не могли этого заметить: он по-прежнему общался со всеми в отстранённо-вежливой манере.
Военные обменялись приветствиями, и Лараш указал Рэйзору на место за столом. Рэйзор вкратце обрисовал идею со спонсорством, и самориец неожиданно отнёсся к ней весьма положительно.
— Мы с Советом уже рассматривали такой вариант наряду с частными инвестициями, — пояснил Тсадаре Лараш. — Большинство офицеров склоняется к спонсорству — инвестиции сулят частичную потерю контроля над организацией. Простите, я решил не приглашать вас на прошедшее заседание Совета — многие возражали против вашего присутствия. Боялись, что вы будете настаивать на соблюдении традиций. Я рад, что ваша оценка ситуации совпадает с мнением людей.