Ветер отправил Рэйзору схематичный план территории, составленный по отражениям миров и собственным разведданным: дворец представлял собой обширный комплекс отдельных зданий, соединённых крытыми переходами. Центральная галерея вела к престольной комнате через дом стражи. На левой, посеревшей от времени стене выделялись светлые участки кладки, как будто их раньше что-то закрывало. В конце перехода стало понятно, что именно: от всего ряда остались только три портрета, Акмена Первого и двух неизвестных женщин.
Гес мазнул равнодушным взглядом по картине с ак-кеюлом в парадных одеждах и остановился напротив портрета зеленоглазой девушки в цветастом длиннополом платье. Из-под полупрозрачного платка, небрежно накинутого на голову, выбивались тёмно-рыжие локоны. Она сидела в садовой беседке и смотрела вдаль, мимо зрителя, причём взор её был осмысленный, а не равнодушно-стеклянный, как у встреченных компанией сектанток.
— Это жена Акмена Первого? — поинтересовался Гес. — Красивая.
— По официальной версии, это его мать, Шаксад, — ответил Ветер. — Погибла при вторжении на Смиде до восхождения Акмена Первого на престол.
— По официальной версии, говоришь? — хмыкнул Гес, сравнивая круглоликого Акмена и Шаксад со скуластым овальным личиком.
— Раз уж нас пустили во дворец, предлагаю её и придерживаться, — предостерегающе сказал Рэйзор.
Последний перед входом в престольный зал портрет изображал низкорослую пожилую Хранительницу с пронзительным взглядом. Художник не только не смягчил несимметричность её болезненного лица, но и подчеркнул седину в спутанных ветром прядях волос, заострил чёрной краской морщины, выделил зелёным вены на руках с узловатыми пальцами. Она стояла посреди сердца пустыни, в ярко-красных песках, и простирала руки к зрителям. Гес наклонился ближе к картине и с подозрением принюхался.
— Краска свежая, ещё пахнет, — сообщил он. — Другие портреты сняли, а этот повесили. Кто это такая?
— Родная тётка Акмена Первого, Хато́р. — Ветер заметил непонимание ламерийца и добавил: — «Хатор» в переводе с древнего языка — «пустыня». Её история, сформированная за время правления Акмена Первого, неоднозначна. Хатор считали каха́сой, то есть женщиной с магическими способностями. Ей приписывали множество злодеяний. Из неофициальных источников известно, что она пыталась покончить с работорговлей в Монехе, но безуспешно. Погибла при вторжении.
Рэйзор просканировал картину: действительно, нарисовали её недавно, буквально на днях.
Гес мыслит в верном направлении. Кем бы Хатор ни была, Имах совершенно точно выделяет её среди прочих Хранительниц. Ветер, нужно узнать, почему, — приказал он.
Будет выполнено.
До престольной комнаты оставалось уже немного. Ветер доложил в радиоэфире, что в разных уголках дворца полно людей, но все они во власти менталиста, поэтому не сходят с мест. Рэйзор не мог понять, зачем Имаху это нужно. Демонстрация силы перед гостями? Усмирение непокорных подданных? Банальная тяга психопата к тотальному контролю? Ни один из вариантов не предполагал успешных переговоров, но попытаться всё-таки стоило.
Гес вставил наушник-переводчик в ухо, набрал в грудь воздуха и первым решительно перешагнул порог, игнорируя стражей-истуканов возле входа. Роботы последовали за ним. Зал по старинке озаряли факелы, и тени от них плясали на скользких плитках пола, облицовке декоративных колонн, мозаичных стенах и геометрическом орнаменте низкого потолка. Серео смог бы достать до него рукой. К трону, широкому каменному креслу с подушками, вела тёмно-зелёная ковровая дорожка. Две каменные птицы с мощными изогнутыми клювами сжимали подлокотники длинными когтями. На самом же троне сидел Имах.
Ламериец прищурился, пытаясь разглядеть нового правителя Монеха в неравномерном свете факелов. Рэйзор видел его и так: сгорбленный лысый старик с жидкой бородой, распухшими от артрита суставами и впалой грудью. Нарядная серебристая накидка, расшитая драгоценными камнями, не могла скрыть немощь его тела или оттенить мутный блеск старческих глаз. Ничего общего с грозным изображением на воротах в Сарабат у Имаха не было.
Менталист. Телепат. Телекинетик. Природник высшего уровня, владеет всеми стихиями. Чувствителен к отражениям миров, — возбуждённо тараторил Ветер в эфире. — Возраст — более тысячи лет. Да, это бог.
Разведчик радовался как ребёнок, увидевший космический корабль — в отличие от Рэйзора, который уже подумывал без расшаркиваний отправить всех на Тохш.
Гес прочистил горло, замялся, а потом со всем уважением поклонился Имаху в пояс. Роботы тут же последовали его примеру.
— Подойдите, — прогремел голос на монешском, будто раздавшийся с небес.
Гес с честью выдержал эту проверку — даже не вздрогнул. Подняв подбородок, он уверенно приблизился к трону. Роботы следовали на расстоянии двух шагов. Имах обвёл слезящимся взглядом компанию и подался вперёд, ухватившись дрожащими пальцами за ноги каменных птиц.
— Зачем вы здесь? — спросил он, не раскрывая рта.
Рёв бога оглушал и придавливал к земле, как будто реактивный самолёт завёл двигатели в помещении. Рэйзор забеспокоился о здоровье Геса — тот мужественно терпел, хотя ещё немного, и уровень громкости вплотную приблизится к опасному для человеческого уха порогу. Когда ламериец заговорил, его речь казалась подобной писку насекомого на фоне голоса бога.
— Мы хотели поприветствовать вас лично, Ваше Величество Имах… Первый, — выкрутился Гес. — И поздравить со вступлением на престол Монеха.
Сухие губы Имаха исказила саркастическая ухмылка. Рэйзор заколебался, стоит ли переводить слова Геса, или бог действительно понимает окоре.
— Лжёшь, — опять прогремел Имах по-монешски. — На первый раз я прощаю твою жалкую лесть. Зачем вы здесь?
Гес прикрыл глаза и сжал челюсти. Долго он так не протянет, ещё и оглохнуть может. Рэйзор с тревогой переглянулся с Ветром.
— Прошу помиловать смертного, Ваше Величество, — тихо попросил разведчик. — Он не выдерживает вашего величия.
Имах засмеялся — сначала оглушающе громко, потом всё тише и тише, пока его голос не сравнялся с обычной человеческой речью. Но рта он по-прежнему не открывал, и звук доносился отовсюду сразу.
— Мои дети рассказывали о тебе, голем, прозванный «сыном пустыни». Твою лесть тоже прощаю. Зачем вы здесь? Спрашиваю в третий и последний раз.
— Мы хотим договориться о равноправном союзе, Ваше Величество, — вмешался Рэйзор. — И восстановить партнёрские отношения с Монехом, заложенные Акменом Первым. Ваше Величество разорвало их после катастрофы на заводе. Но я уверен, что Ваше Величество также знает о невиновности «Третьей стороны» в происшествии. Самый точный ответ на ваш вопрос такой: мы хотели бы снова добывать ориум на вашей земле.
Бог устало откинулся на спинку трона и некоторое время тяжело дышал — даже небольшое усилие изнуряло его.
Не могу уловить его мысли, — сигнализировал Ветер.
— Что вы можете дать мне взамен вашего присутствия в Монехе? — неожиданно спросил Имах.
Формулировка звучала так, будто ориум его вообще не интересовал. Рэйзор понимал, почему: если нечто, ударившее по заводу, вернётся, то последствия опять будут весьма неприятные.
— Медикаменты. Продовольствие. Помощь в восстановлении Сарабата. Если хотите, мы поможем стабилизировать обстановку в регионах, займёмся повстанцами, — перечислил Гес, восприняв фразу Имаха как полную готовность к переговорам.
Бог опять рассмеялся, но на этот раз смех был не искренний, а наигранно-презрительный.
— Я подчиняю людей своей воле — они не чувствуют боли, голода или жажды. Я прерываю кровоток в живых телах силой мысли — мне нет нужды бороться с повстанцами. Я управляю материей и могу восстановить любой город за день.
Каменные птицы вдруг повернули головы, со скрежетом расправили крылья, оттолкнулись от подлокотников и, подняв в воздух пыль, взмыли под потолок. Мозаичные кусочки на стенах запрыгали, перемешались, легли в случайном порядке и снова перемешались. Плиты под ногами заходили ходуном — Гес еле удержал равновесие. По полу прошла крупная волна, как во время землетрясения, и весь дворец содрогнулся.
— Зачем мне ваша помощь? — ехидно спросил бог, когда интерьер наконец-то перестал двигаться.
С существом такого уровня «Третьей стороне» общаться раньше не доводилось — и, получается, организация оказалась совершенно не готова к богоугодному обмену товарами и услугами.
— Сейчас, видимо, незачем, — вынужденно признал Рэйзор. — Ваше Величество, прошу дать время на размышления, и мы постараемся составить более интересное предложение.
Имах осклабился:
— Добро. Но если вы снова потратите моё время впустую, домой уже не вернётесь.
Намёк был ясен. Откланявшись, компания предпочла побыстрее убраться на Тохш, пока бог пребывал в хорошем настроении…
Глава 22. Зачёт
Грязь противно хлюпала под локтями при каждом движении. Жижа залилась в рукава непромокаемой униформы, проникла через зазор между курткой и брюками, размазалась холодной мерзкой плёнкой по животу. Микроскопические капли воды подрагивали на тончайшей паутинке серебристых лесок, и Софике застыла, примеряясь, как бы проскользнуть под ловушкой и не потревожить её ни головой, ни плечами.
Быстро-быстро работая локтями, она просочилась под преградой, слизнула пот с верхней губы и упрямо поползла дальше. Проклятая полоса препятствий… А ведь это только первый этап! Впереди ещё канаты, бег по балкам над ямой, штурм высоченного забора, разборка-сборка оружия на время, стрельба по мишеням и рукопашный бой. Если оступишься — начинаешь этап сначала. Софике задевала лески уже шесть раз — и под насмешки сокурсников возвращалась на старт. Высокая, подтянутая Олиси тренировалась в спортзале через день, поэтому смогла с первой попытки дойти до стрельбы, но вот с меткостью у неё не заладилось, и она застряла на предпоследнем тесте. Как назло, Софике и Олиси оказались единственными девчонками на курсе, и над ними потешались все парни, включая инструктора.