ипла густой кляксой на прозрачную маску. Софике вросла в землю. Запыхавшийся тучный охранник наконец-то подбежал к буянке, извивающейся под шерлом, и надел на неё наручники.
— Работать надо лучше, — зло бросил ему Идир, поднимаясь с коленей. — Клювом щёлкаете как…
Не закончив, он силой потащил Софике прочь от сумасшедшей. Затолкав её в прохладный холл здания, вынул из нагрудного кармана платок, тщательно протёр запачканную маску и выкинул его в урну. Перед глазами Софике всё ещё стояло искажённое мученической гримасой лицо женщины, и растерянность вдруг уступила место чувству вины.
— Соберись давай, — прошипел Идир, легонько тряхнув Софике. — Ты ж хотела быть солдатом? Вот и будь им. Если эти падальщики почувствуют слабину, мы от них год отбиваться будем.
— Я даже не знаю, кто это… И про кого она говорила… — срывающимся голосом пролепетала она.
— Ты меня слышишь вообще? — раздражённо перебил шерл. — Забудь!
Идир бегло осмотрел Софике, одёрнул замявшиеся рукава её пиджака и расправил заломы на воротнике блузки. Шумно вздохнув, она всё-таки заставила себя отвлечься от обезумевшей женщины и прикоснулась к его груди, чтобы застегнуть пуговицу. Он послушно замер. Софике справилась с пиджаком, отряхнула гравийную пыль с коленей Идира и встретилась с ним взглядом.
— Я готова, — с напускной уверенностью заявила она.
Россыпь драгоценных камней в инкрустациях колонн, примеси драгметаллов в красочных гравюрах на стенах и цветастые ковры с толстым ворсом не вязались с общим настроением собравшихся. В таком интерьере надо праздновать победу или отмечать национальные праздники, а не поминать усопших. Сегодня многие награды вручались посмертно — тем, кто пожертвовал собственной жизнью ради спасения тохшан. Пожарные, охранники, медики, случайные путешественники, оказавшиеся не в том месте и не в то время — под скорбную речь диктора портреты в траурных рамках выстраивались на белом полотне перед сидящими зрителями.
Софике сжала кулаки, до боли вонзив ногти в ладони, и неотрывно смотрела на экран. Надо запомнить все эти лица. Запомнить, чтобы страх перед захватчиками переродился в ненависть и гнев. Какое счастье, что родители не вызвались провожать её до аэропорта! Идир прав, хватит испуганно ждать следующего вторжения — захватчиков можно и нужно бить до победного конца. Даже демонов.
Новый портрет — и у Софике перехватило дыхание. Улыбающийся смуглый парень с необычно яркими, голубыми глазами. Она вспомнила и его самого, и обстоятельства знакомства — это был медик, спасший её от иномирского хунда. Вспышка боли обожгла затылок, заставив вцепиться в поручни кресла. Голова закружилась, перед глазами всё поплыло, и пришлось часто-часто дышать, чтобы не потерять сознание от нехватки кислорода.
— Что опять? — раздался над ухом недовольный шёпот Идира. — Выглядишь так, будто сейчас сблюёшь.
— Я его знаю, — с трудом проговорила Софике. — Он меня вытащил из аэропорта.
Шерл скрипнул зубами и неожиданно привлёк её к себе — Софике с благодарностью закрыла глаза, прижавшись к плечу. Она чувствовала пульс Идира и потихоньку успокаивалась под ровное биение чужого сердца.
— Плохо тебя обработали, значит. Если б нормальный менталист попался, ты б ничего не помнила, — проворчал шерл.
К счастью, печальная часть церемонии подошла к концу. Дальше уже начались вручения медалей и почётных грамот живым людям — не только военным «Третьей стороны», но и гражданским, проявившим смелость. Софике с Идиром вызвали вместе, какой-то политик (в таком состоянии она даже не осознала, кто именно) торжественно прикрепил к их одежде алые звёздочки и произнёс стандартное поздравление. Всё это время шерл незаметно поддерживал её под локоть, не давая упасть от слабости.
Еле выдержав затянутую речь, она шагнула к спасительному ряду кресел, но Идир вдруг повёл её в дальний угол зала, охраняемый мужчинами в тёмно-серой униформе.
— Лучше свалить пораньше через запасной выход, — пояснил он, жестом попросив людей расступиться. — Иначе придётся снова отбиваться от долбанутых.
Пришлось идти по длинному-длинному коридору с картинной галереей, изображавшей эпохальные моменты истории Панерута. Обнаружив скамейку где-то на середине пути, Софике без сил плюхнулась на неё и вытянула ноги.
— Можно отдохнуть минутку, пожалуйста? — взмолилась она. — Я сегодня прошла больше, чем почти за неделю.
Пожав плечами, шерл положил руки в карманы и прислонился к стене. Софике понимала, что надо сказать «спасибо» — но как это сделать, чтобы у Идира не появилось никаких иллюзий насчёт немедленного возобновления отношений?
— А всё-таки я прав, — внезапно произнёс он. — Ты не боец, Софи. Стойкости и самообладания не хватает. Я понимаю, ты хочешь приносить пользу, но для этого не обязательно работать в «Третьей стороне». Серьёзно, подумай об этом. Дальше будет только сложнее, ты сломаешься рано или поздно, и никакой менталист не поможет. Ещё и других подставишь. Оно тебе надо?
Отповедь Идира ошарашила Софике. И возразить-то нечего, сколько раз за сегодня он её выручил? Получается, без шерла она бы даже до церемонии не добралась…
— Если б не учебка в «Третьей стороне», я бы вообще ничего не смогла сделать, — собравшись с мыслями, проговорила она. — Не спасла бы никого. Наверное, забилась бы под стол где-нибудь. Может, меня бы вообще убили. Ты предпочёл бы такой вариант развития событий?
Он фыркнул и покачал головой.
— Не нужно работать в «Третьей стороне», чтоб в трудную минуту вызвать огонь на себя. Это в тебе внутри сидит, понимаешь? Врождённое. Ты такая не из-за детских курсов в учебке, а из-за характера. Зачем, думаешь, интерны проходят психологическое тестирование? Вот как раз для отбора таких людей, как мы с тобой. Готовых умереть за Тохш в любой момент. Но солдат и герой — разные понятия. Не всякий герой — солдат, и не всякий солдат — герой.
Слова прямолинейные, обидные, но в чём-то справедливые. Софике снова хотела возразить, привести в пример всё ту же самую учебку, за время которой преодолела собственные страхи и слабости, но вдруг поняла, что без поддержки Олиси и Моро вылетела бы оттуда с треском. А последние два месяца показали, что даже с прямыми обязанностями инженера техподдержки она бы не справилась без Рэйзора и Креса. Может, и в аэропорту отличилась случайно, по собственной глупости, а не по расчёту? Память опять не давала ответов.
— Я жрать хочу, с утра во рту ни крошки. Поехали, пообедаем? — как ни в чём не бывало предложил Идир.
— Извини, я с родителями договорилась встретиться. Они меня уже ждут, наверное. Сейчас напишу, чтобы не стояли возле главного входа.
Шерл скорчил недовольную гримасу, но ничего не сказал. Софике позвонила папе и попросила подойти к противоположной стороне здания — он всё понял и лишних вопросов не задавал. Видимо, насмотрелся на митингующих.
Едва выйдя из здания, Софике оказалась в объятиях радостно причитающей мамы. Папа сдержанно улыбался, дав жене первой потискать дочку, потом тоже шагнул к Софике и на несколько коротких мгновений прижал её к себе. Развернувшись, он вопросительно посмотрел на Идира, вежливо стоявшего в сторонке.
— Софи, этот молодой человек едет с нами?
Софике не могла не уловить сарказм в его голосе. Идира он, конечно, узнал.
— Нет, пап, он сам по себе, — торопливо ответила она. — У него… дела. Утром с ним встречусь, перед рейсом в Коор.
Идир дёрнул уголком рта, слегка кивнул родителям Софике и пошёл к машине на стоянке.
Обедали в итоге втроём на веранде уютной гочайной в центре Миллы. Мама с папой как будто чувствовали смятение дочки и ничего не спрашивали о событиях ужасного вечера в аэропорту. Не обошлось без объяснений, зачем нужна маска, но Софике солгала, что подцепила респираторную инфекцию в госпитале, поэтому вынуждена ходить в защите. Во время еды пришлось ненадолго её снять — в инструкциях робохирурги писали, что ничего страшного нет, если помещение открытое или хорошо проветриваемое.
О награждении тоже почти не разговаривали, папа только похвалил Софике за самоотверженность и переключился на обсуждение волонтёрства. Родители уже давно не работали, жили на сбережения после многих лет тяжёлого труда по восстановлению Миллы, но после трагических новостей позвонили на горячую линию и предложили свои навыки инженеров-строителей. Софике с удивлением слушала, как мама с папой в кратчайшие сроки помогли возобновить авиасообщение в столице. К проекту по ремонту аэропорта оба тоже приложили руки — у Софике нехорошо заныло в животе, когда она поняла, к чему клонит папа.
— Я езжу в аэропорт каждый день, проверяю, что работы движутся в соответствии с проектом, — медленно проговорил он, протирая очки и смотря прямо в глаза Софике. — Видел военных инженеров «Третьей стороны» — они молодцы, что не забывают о Милле, хотя штаб-квартира тоже пострадала. Только я ни разу не встречал Моро Сана, и никто из работяг о нём ничего не слышал. Ты же говорила, что он помогает разгребать завалы в аэропорту.
Софике готова была провалиться сквозь землю — с детства папа прощал ей всё, кроме вранья. Язык прилип к нёбу, и она смогла только громко сглотнуть.
— Если вы расстались, так и скажи. Зачем ты его выгораживаешь?
— Мы не расстались, пап. Мы и не встречались, — набравшись храбрости, выдохнула она. — Мы познакомились при очень странных обстоятельствах. Я просто не хотела вас пугать, особенно маму.
Родители переглянулись, и мама ласково взяла Софике за руку.
— Софи, доченька, самое страшное для нас — неведение, что с тобой. Кто он такой, этот Моро Сан? Он тебя преследует?
Софике угрюмо водила вилкой по тарелке, размазывая остатки соуса. Как рассказать, не вдаваясь в подробности?
— Он случайно попал на Тохш. Как Эрс Лешто, — неуверенно объяснила она. — Говорит, что хочет помочь в борьбе с захватчиками, но трусит. Мы не можем на него полагаться, потому что он часто врёт. И не знаем, что с ним делать.