— Я?
— Я спросил его, остался ли у него кто-то дома. Он сказал, что повстречал девушку со звездной пылью на мантии, и когда он смотрел в ее глаза, то увидел в них вселенную.
— Он так сказал?
— Сказал. В нем течет кровь Аууль. Мы были воинами и поэтами, часто обоими сразу. Я спросил у него, ждет ли его эта девушка, и он сказал, что не уверен. — Уилмос вздохнул. — Как вы думаете, что он чувствовал, повстречав вас? Если я назову вам малоизвестную разумную расу, готов поспорить, вы скажете мне их любимый цвет. Вы гуляете по улицам Баха-чар и торгуетесь с Торговцами, открываете двери к планетам в сотнях световых лет отсюда, и используете сложнейшие технологии, словно вы с ними и выросли, потому что так оно и было. Он не знал ничего, кроме того, что выучил на Земле. Он не был вам ровней.
— Но я никогда не хотела, чтобы он…
— Я знаю. Он это тоже знает. Он хотел выучить все в короткие сроки. И выучил. Если у вас когда-нибудь возникнут проблемы с бронетранспортером или ионной пушкой, он запросто их вам починит.
— Я не хочу, чтобы он чинил мне транспортер. Я хочу, чтобы он вернулся домой.
Уилмос снова провел руками по лицу, словно пытаясь стереть напряжение.
— Он тоже хочет вернуться домой. Но он был создан, чтобы выдерживать осаду и защищать мирных жителей, и все, что он узнал с рождения — моральный кодекс родителей, военное обучение, служба в армии — все это только усиливало основную программу. Этот идиот Нуан Сее заселил Нексус изгоями. Там целые семьи скрываются в бункерах колонистов. Шон не может их бросить. Биологическое программирование еще не все, но его также нельзя списывать со счетов. В данном случае, программирование совпало с этикой. Это мощный стимул.
— Шон Эванс не уйдет от того, кто нуждается в его защите. — Я узнала это, когда напали на наших соседей.
— Да, — подтвердил Уилмос. — Тут речь о том, что он делает то, что считает правильным. Выживание существ зависит от него. Он уже доказал то, что хотел доказать. Он там лучший. Он протянул полтора года на планете, где обычные наемники умирали в считанные дни. У него нет ресурсов, чтобы победить, но он, черт возьми, ни за что не отступится. Он именно такой, как мы задумывали, когда создавали его родителей.
Я вздохнула.
— Он согласился на пожизненный контракт, чтобы спасти меня от смертельного отравления.
Уилмос поморщился.
— Это меня не удивляет.
— А меня сразило наповал. Уилмос, мы провели вместе всего лишь неделю. Одну неделю. Мы флиртовали. Разок поцеловались. Откуда взялась эта… преданность?
Какое-то время, ветеран-оборотень меня разглядывал.
— В чем дело? — спросила я.
— Я пытаюсь сообразить, как бы вам это объяснить, не усугубив ваши отношения еще больше. Я уже и так причинил достаточно вреда.
— Почему бы вам не сказать все прямо?
Уилмос глубоко вдохнул.
— Вы так молоды. — Он совершил несколько неловких движений руками, словно пытался жонглировать и потерпел неудачу. — Просто… попытайтесь не воспринимать это, как удар по самолюбию. Когда ночь длинная и темная, вы представляете рассвет и ждете его. Это поддерживает вас и дает надежду. На войне вы перебираете воспоминания и ищете то единственное, которое станет якорем, привязывающим вас к дому. Вы для него такой якорь. Вы олицетворяете чистоту, мир и красоту. Вы будете той, кто заплачет, если узнает о его гибели. Солдаты делают это. Моряки и космические экипажи дальнего следования тоже. И мужчины и женщины, не имеет значения. Мы все жаждем, чтобы кто-то ждал нас дома. Это не всегда справедливо по отношению к тем, кто остался, но именно так обстоят дела.
Джорвар поднялся и подбежал, Уилмос потрепал голову большого волка.
— Шон не дурак. Он знает, что между вами не было ничего серьезного, но он полагал, что все еще может быть, если он вернется с Нексуса. Он думает, что шанс есть. Когда он прорубается сквозь ту темную ночь, покрытый запекшейся кровью и не видящий этому конца, он думает о вас. Он думает о том, чтобы вернуться домой и увидеть вашу улыбку. Вы стоите того, чтобы жить ради вас. Вы заставляете его двигаться дальше. Он не мог позволить вам умереть, Дина. Я знаю, что это был большой риск. Я надеялся, что если все станет совсем плохо, вы мирно расстанетесь с ним, не разбивая ему сердце окончательно. Теперь это больше не имеет значения. Он отправится навстречу судьбе, зная, что уберег вас от беды, и будет вполне удовлетворен.
— Никуда он не пойдет. Я собираюсь его спасти, — отрезала я. С моей ролью «рассвета Шона» я разберусь позже. Сейчас мне нужно было сохранить ему жизнь.
— Вы не сможете. — В глазах Уилмоса отразилась боль. — Единственный способ его спасти — добиться мира на Нексусе, а это невозможно. Я знаю, что Арбитры пытаются, но этого никогда не случится. Они слишком долго были врагами. Поэтому Арбитражное Управление и отдало это дело новобранцу, про которого и слыхом не слыхивали.
Приятно знать, что это у Джорджа первая попытка. Я подалась вперед.
— Вы сами сказали, что у меня звездная пыль на мантии и вселенная в глазах. Я хочу спасти Шона. А уже после этого я решу, давать ему шанс или нет. Сейчас же все в подвешенном состоянии.
Уилмос нахмурил брови.
Я встретила его взгляд.
— Я не ангел, который излечит все его раны, я не его закат, и я уж точно не его идеальная возлюбленная, которая будет сидеть и ждать его возвращения с войны. Он очень скоро это поймет, если еще не понял, и тогда ему придется решить, хочет ли он оставить все это и узнать меня получше. Но ничего этого не произойдет, если я не вырву его из лап Торговцев. Вы поможете мне или нет?
Уилмос пристально посмотрел на меня.
— Что вам нужно?
Я передала ему бумагу.
— За голову этого человека предложены огромные вознаграждения.
Уилмос посмотрел на имя и поднял брови.
— Да.
— Мне нужно знать, исчез ли с рынка какой-либо из подобных контрактов после 2032 Стандарта.
— Я могу проверить.
— И мне нужен пси-бустер.
Уилмос откинулся назад.
— Пси-бустер питается жизненной силой.
— Я знаю.
— Это — агония. Худшая боль, известная человечеству.
— Я знаю.
Уилмос что-то обдумывал.
— Хорошо. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Я тоже на это надеялась.
После жары Баха-чара прохлада гостиницы была более чем привлекательна. И я, наконец-то, могла отпустить сумку. Я совсем не хотела, чтобы пси-бустер находился рядом с моей кожей, так что Уилмос упаковал его в большую сумку на колесиках. Сумка была громоздкой и становилась легкой добычей. Я почти милю везла ее по улицам Баха-чара, переживая, что она заинтересует какого-нибудь предприимчивого вора. Но наконец-то я дома. Я прошла по коридору, таща за собой сумку, и открыла экран к Джорджу.
— Встретимся в бальном зале.
Он кивнул.
Нам предстоял не самый приятный разговор, но мне было плевать.
Я вошла в торец бального зала. Где же будет хорошее место?.. Сбоку? Нет, я хочу, чтобы они образовали круг вокруг меня. Я остановилась в центре, где на мозаичном полу было изображение Гертруды Хант, окруженной стилизованной метлой. Это наилучшая точка.
В центре мозаичного пола образовалось отверстие, неширокое, но становящееся все больше и больше, поглощающее кусочки мозаики. Ничего страшного. Позже я ее восстановлю.
Джордж зашел в бальный зал.
— Итак, это ваше первое задание, — сказала я.
— Да.
Теперь отверстие было шириной три фута. Достаточно широко. Я подняла руку, уговаривая один из больших корней гостиницы подняться. Тонкие корешки не сработают. Они были капиллярами, а мне нужна хорошая, толстая вена, прямой доступ к сердцевине гостиницы. Это займет некоторое время.
— Это должно было стать предметом вашей гордости? Ваше первое задание, которое вы собираетесь завершить, невзирая на издержки для всех остальных?
— Гордость за свои дела для тех, кто ищет признания, — сказал Джордж. — Признание не имеет значения для меня.
— Очевидно, люди тоже не имеют для вас значения. Вы пришли сюда и попросили довериться вам. Вы притворились, что ничего не знаете о гостиницах и принципах их работы. Затем вы систематически манипулировали событиями и ослабляли мою решительность, пока не довели до настоящего момента.
— Вы бы не согласились на это, если бы не были в отчаянии, — сказал он.
— Да. Вы знали, что Шон был Туран Адином, и у нас с ним была история?
— Да. Был шанс, что его присутствие дало бы вам тот финальный толчок. Нуан Сее все больше впадает в отчаяние. Его загнали в угол. И Святая Анократия и Ордавоинственные культуры, а лисы — нет. Продолжающаяся война для них тяжелее, чем для всех остальных. Почитание предков настолько прочно укоренилось в обществе лис, что они убивали друг друга за привилегию заботиться о стариках. Нуан Сее наполовину изгой, одержимость сплочением изгоев в клан доминирует в его бизнесе последние двадцать лет. Он приложил усилия, чтобы замести следы, но когда изучаешь его финансовые сделки, имея в виду его родословную, картина вырисовывается довольно ясная. Когда он приобрел права на Нексус, должно быть, чувствовал триумф. Наконец-то он сможет собрать своих людей вместе. Он поторопился с колонизацией. Вероятно, это было самое эмоциональное решение за всю его карьеру. Потом он видел, как все это разваливается на части.
— Он подверг опасности своих собственных людей.
Джордж кивнул.
— Он полагал, что поступает правильно. Но без мира нет ни клана, ни храма, ни объединения. Он хотел привести Туран Адина на переговоры, потому что тот — их самое главное оружие. Я могу его оправдать. При том, что переговоры терпели неудачу, а старший сын Ханум погиб в прошлом году на Нексусе, она будет нуждаться в Осеннем фестивале. Это ее единственный шанс снова повидаться с сыном. Ради этого она бы пошла на все. Также я подсказал Робарту, что люди не всегда верно понимают ситуацию, пока у них нет шанса увидеть все своими глазами. Его многообещающий союз с домом Миир был шатким; он был ослеплен оплакиванием возлюбленной. Дом Миир это понимал и не возлагал на него больших надежд, поэтому, когда он предложил им место за образным и реальным столом, они ухватились за этот шанс и послали троих своих лучших воинов, чтобы сорвать переговоры, пока Робарт не одумался.