Деятельность генерала А.И. Беленченко
В период военной реформы разрабатывались многие вопросы военного управления, для чего создавались различные комитеты и комиссии. В их составе находились компетентные, знающие, высокообразованные лица. Вообще следует отметить тщательность проработки военных вопросов, особенно, когда дело касалось расходов казны.
Дошла очередь и до пересыльного дела. Еще в 1862 г. был создан комитет для составления новых правил о пересылке арестантов в Сибирь. Председателем комитета был назначен генерал-адъютант граф Ф.Л. Гейден, дежурный генерал, затем начальник Главного штаба. Почему вдруг понадобился такой комитет, высочайше утвержденный и образованный по, казалось, частному вопросу? Оказалось, что кроме финансовой его стороны, непомерных расходов, которые несет казна от слишком долгой пересылки арестантов и материальных потерь, связанных с тем, что тысячи людей на длительное время исключаются из сферы производительного труда, существовал и моральный аспект этого дела, на который раньше, до реформ, не обратили бы внимания. Это чрезвычайно важное обстоятельство свидетельствует о том, что либеральные идеи проникли настолько глубоко в общественную жизнь, что заставили высшие сферы власти считаться с такой проблемой, как исполнение наказаний и права человека. Военный министр Д.А. Милютин и министр внутренних дел П.А. Валуев выступили решительными сторонниками коренных изменений всей пересыльной системы, даже если бы они «не оправдали ожидания в отношении уменьшения расходов». Оба министра пришли к выводу о необходимости «улучшить положение пересылаемых, которые и без того, уже будучи осуждены законом на каторгу или ссылку, слишком тяжелой ценой искупают свое преступление, совершенное иногда не вследствие внутренних побуждений, но единственно от грубости, крайней неразвитости и часто из страха», да к тому же вынужденные «еще испытывать во время следования к местам своего назначения те тяжелые, оскорбляющие человеческое достоинство, лишения и неудобства, которым они подвергаются при существующем порядке»8. Весьма знаменательное признание.
Движение арестантов осуществлялось по пяти главным трактам в европейской России и одному в Сибири прежним «маятным» способом, предложенным еще в 1830 г. генералом П.М. Капцевичем.
Переход к пересылке арестантов на подводах и фургонах, использование для этих целей железных дорог и водных путей давали в общей сложности большую экономию средств и сохраняли физические силы людей. Перевозки по Волге и Каме производились на специально зафрахтованных пароходах (контракты заключены были с пароходными обществами «Кавказ», «Меркурий», «Самолет», «Нептун» и др.). Большую роль в экономическом обосновании и внедрении всех этих новшеств сыграл А.И. Беленченко, подавший в вышеупомянутый комитет подробную записку по всем этим вопросам. Комитет настойчиво добивался претворения в жизнь новых способов препровождения арестантов. Характерным является вывод, к которому он пришел, изучив все это дело: «Нравственное состояние арестантов при видимой о них заботливости улучшится, а главное устранятся поводы к развитию в них того озлобления, которое неминуемо является в человеке вследствие физических страданий и лишений, в особенности в неразвитом и грубом состоянии, при котором материальная сторона преобладает над духовной...»9. Многие вопросы решались медленно, а некоторые после упразднения комитета повисли в воздухе.
Чтобы сохранить контроль за расходованием отпускаемых на сопровождение арестантов средств, обеспечить преемственность в руководстве всем этим делом, военный министр возложил указанные обязанности на полковника А.И. Беленченко, состоящего после упразднения штаба ОКВС при дежурном генерале Главного штаба. С декабря 1865 г. этапно-пересыльная часть из Инспекторского департамента переходит в состав Главного штаба. Вначале этой службой занимался 4-й стол 2-го отделения Главного штаба, но вскоре она становится самостоятельной. Для руководства ею учреждается должность главного инспектора по пересылке арестантов, подчиненная начальнику Главного штаба. В свое время учрежденный при военном министре комитет генерала Гейдена рекомендовал: учредить должности инспекторов на каждом тракте для наблюдения за порядком пересылки арестантов, а «для внесения единообразия в их деятельность» ввести пост главного инспектора. Инспекторов ввели в 1864 и 1865 гг., а должность главного инспектора учреждена с высочайшего утверждения лишь 27 января 1867 г.10
16 февраля на этот пост был назначен А.И. Беленченко, наиболее компетентный в данной области работник. Он же являлся заведующим этапно-пересыльной частью Главного штаба. На этой должности Беленченко проработал 13 лет, получил чин генерал-майора (1867 г.), позже – генерал-лейтенанта (1879 г.), удостоен ряда наград.
В приказе по военному ведомству № 54 за 1867 г. говорилось, что должность главного инспектора по пересылке арестантов вводится «в виде опыта» для общего наблюдения за передвижением арестантских партий по железным дорогам, пароходами и на подводах с предоставлением ему прав начальника местных войск округа по отношению к конвойным командам. С учреждением Главного тюремного управления МВД (27 февраля 1879 г.) эта должность становилась неким промежуточным звеном между Военным министерством и Министерством внутренних дел. Военные люди знают: хуже нет двойственного подчинения. Начались трения.
1 августа 1879 г. министр внутренних дел статс-секретарь Л.С. Маков и начальник Главного тюремного управления М.Н. Галкин-Врасской, сославшись на то, что должность главного инспектора учреждена была временно, обратились к военному министру с предложением ее упразднить, поскольку за прошедшие 12 лет приобретен достаточный опыт, чтобы вменить наблюдение за пересылкой арестантов Департаменту полиции исполнительной Министерства внутренних дел. Несуразность и непродуманность такого предложения была очевидной, так как в нем не учитывалась военная сторона дела, необходимость общего руководства конвойными командами как воинскими подразделениями, разбросанными по губерниям и подчиненными местным войскам. На это обстоятельство пытался обратить внимание обоих ведомств генерал А.И. Беленченко. В его записке на имя начальника Главного штаба от 4 сентября т. г. содержатся аргументированные возражения по затронутому вопросу и приводятся интересные статистические данные. По империи в то время сопровождалось до 200 тыс. арестантов под конвоем 15 тыс. нижних чинов. Часть их перевозилась по железным дорогам общей протяженностью 20 тыс. верст (уже имелось 50 линий). Под охраной конвойных команд были переправлены во внутренние губернии пленные турки, несколько тысяч мятежных горцев, выслано в Сибирь значительное число лиц, «участвовавших в противоправительственной пропаганде».
Вопрос о конвойных командах возникал и раньше. С разных подходов пытались определить их статус, подчиненность, правовое положение. Образованный Государственным советом комитет под председательством Зубова предложил вообще заменить воинские команды для сопровождения и охраны арестантов на особую стражу по вольному найму. Военный министр выразил сомнение в реальности и целесообразности этого замысла. Свое мнение по данному вопросу имелось у министра внутренних дел Л.С. Макова. Он выступил за сосредоточение всего дела пересылки и охраны арестантов в МВД, взяв под свое ведение 63 конвойные команды. Возникли противоречия между МВД и Военным министерством по поводу должности главного инспектора по пересылке арестантов и заведующего этапно-пересыльной частью. Генерал А.И. Беленченко снова пишет пространную записку по этому же вопросу, отстаивая необходимость военного руководства конвойной службой. Д.А. Милютин поддерживает его, но видимо влияние военного министра не было столь сильным, как раньше. Практически спор с МВД за сохранение своего статуса Беленченко вел в одиночку. Маков добивается от Комитета Министров принятия решения 3 и 17 июня 1880 г. о переподчинении должности главного инспектора по пересылке арестантов Главному тюремному управлению, оставив ее в штате Военного министерства, сохранив за нею функциональные обязанности по наблюдению за несением конвойной службы и инспектированию конвойных команд. Содержание главного инспектора определялось теперь по смете МВД, а жалование по чину, квартирные и пр. – от интендантского управления Военного министерства. Такое решение все же умерило амбиции МВД и не разрушило военную сторону дела. Но в то же время это означало конец военной карьеры генерала А.И. Беленченко. В своем письме на имя начальника Главного штаба он с горечью писал, что пробыл на этой должности 13 лет, получил за это время несколько наград и оставляет ее «не по каким-либо упущениям по службе», а по обстоятельствам, от него не зависящим.
3. Новый этап в строительстве и службе конвойных команд.
Деятельность генералов Н.Н. Гаврилова и Н.В. Левицкого
Новый этап в строительстве и становлении конвойных команд проходил в период контрреформ 1880 – 1890 гг., отхода от наметившегося ранее либерального курса развития, нарастания системы административных репрессий, увеличения числа арестантов и ссыльных. Ушли со своих постов прогрессивно настроенные министры, наступил решительный поворот в сторону реакции. Растет социальная напряженность в обществе. Дворянство вынуждено уступать свою монополию на власть крепнущей буржуазии, претендующей на более значительную политическую роль в стране. Этому способствует развитие товарно-денежных отношений, оживление рынка, расширение транспортных возможностей, увеличение сельскохозяйственного производства и определенный подъем промышленности. Но вместе с тем в обществе возникает сложный клубок противоречий, вызывающий недовольство в низах, проявляющееся в разных формах социального протеста.
Все это не могло не наложить своего отпечатка на военное строительство, не сказаться на положении местных войск, в частности, конвойных команд. Все большее влияние приобретает Министерство внутренних дел, которое после упразднения III отделения становится центральным руководящим органом жандармерии и полиции. Главное тюремное управление этого министерства претендует на главенствующую роль в служебной деятельности конвойных команд.
В мае 1880 г. главным инспектором по пересылке арестантов и заведующим этапно-пересыльной частью Главного штаба, а также членом главного военно-тюремного комитета Военного министерства с оставлением членом комитета по передвижению войск железными дорогами и водою назначается генерал-майор Николай Николаевич Гаврилов.
Это был весьма образованный (окончил Константиновский кадетский корпус и Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду) и высококвалифицированный штабист, обладавший обширными знаниями, педагогическими способностями (некоторое время преподавал тактику в 1-м Павловском училище), хороший организатор, культурный и гуманный человек. У него был свой, отличный от предшественников, подход к инспектированию команд, несущих конвойную службу. Его стиль заключался в том, чтобы доходить до солдата, настойчиво добиваться исправления зафиксированных недостатков. Он проявил живейший интерес к новому для него делу, вникая не только в службу конвоирования, но и в положение самих арестантов, в постановку вообще всей пенитенциарной системы в стране. Поэтому его отчеты по инспектированию пересылки арестантов представляют особый интерес, они насыщены фактами и выводами, подробно рисуют картину состояния пересыльного дела в 80-х гг.
К тому времени значительно возросли перевозки арестантов по железным дорогам и водным путям сообщения. В навигацию 1881 г. начались первые перевозки на зафрахтованных судах по Волге, Каме, западносибирским рекам. Еще в мае 1875 г. с купцом Колчиным был заключен контракт на 10 лет о предоставлении для перевозок арестантов от Нижнего Новгорода до Перми трех 120-сильных мелкосидящих пароходов («Сарапулей», «Добрый», «Фабрикант») и трех барж («Томск», «Тюмень», «Тобольск»), а несколько ранее с ним же договорились о поставке трех пароходов («Рейтерн», «Косаговский», «Беленченко») и трех барж для перевозок по рекам Тура, Тобол, Иртыш, Обь и Томь.
Гаврилов сам проехал с партией политических ссыльных от Москвы до Карийских промыслов и Нерчинских заводов, испытав на себе все способы передвижения: и по железной дороге, и на пароходе, и на троечных подводах. Поставка троечных и двуконных подвод производилась по контракту, заключенному с купцом Михайловым 22 июля 1878 г. На каждой из них, кроме возчика и конвоира, умещалось шесть арестантов, которые сидели на соломе или собственных вещах, трое спереди и трое сзади. Скорость передвижения 8 верст в час. Каждая партия при таком способе перевозки состояла из 20 подвод. Гаврилов предложил освободить семейных арестантов от наручных оков (ножные кандалы все равно оставались). Пешее конвоирование он считал самым тяжким видом кары («арестант голоден, холоден, изможден и чуть ли не наг»). На многих этапах не было даже приспособлений для подогрева воды, путевое довольствие в Сибири было явно недостаточное. Гаврилов обратил на это внимание во время своего путешествия. Он доложил начальству и о безобразном состоянии пересыльных тюрем, особенно в Красноярске11. Узнав о факте жестокого обращения начальника команды с арестантами, Гаврилов распорядился снять его со службы и начать следствие.
13 июля 1880 г. был издан циркуляр МВД № 240 о временных правилах содержания под стражей и пересылке лиц, подлежащих по административным распоряжениям ссылке «вследствие политической их неблагонадежности». Он установил ряд необычных для действовавшей в то время системы пересылки арестантов новшеств: ссыльным разрешалось носить свою одежду, они освобождались от оков (наложение последних дозволялось только в случаях обнаружения покушений на побег или «учинения буйства»), могли писать письма и жалобы, читать книги и газеты, иметь до пяти пудов багажа, денег до 100 рублей и т. д. Сопровождение политических ссыльных вменялось в обязанность и жандармам, наряжаемым в помощь конвойным командам (по одному унтер-офицеру на пять десять конвоиров). Эта мера, хотя и не нравилась офицерам конвойных команд, заставляла конвоиров строже относиться к исполнению своих обязанностей и не допускать отступлений от правил несения службы, превышения власти. Правда, Гаврилов не считал жандармов надежнее и опытнее офицеров конвойных команд. Главный инспектор стремился облегчить служебную нагрузку конвоиров, улучшить, насколько это возможно, их материальное обеспечение, не упускал случая поощрить за усердие в службе, но и строго наказывал за упущения и особенно злоупотребления. Он, например, добился увеличения кормовых денег конвойным нижним чинам Восточной Сибири, отпуска им сверх двух пар сапог еще по одной паре головок, снабжения солдат медными кавалерийскими котелками (по одному на трех человек) и ассигнования для этих целей дополнительных сумм от казны (по 12 1/2 копеек на пошив каждой пары сапог и по 7 1/2 копеек на ремонт и лужение одного котелка)12. Нам непривычно сегодня читать про такие мизерные суммы, но в то время, чтобы добиться увеличения казенных ассигнований, когда учитывалась каждая копейка, надо было пройти множество инстанций, преодолеть немало барьеров. Правда, были и неоправданные, нерациональные военные расходы.
Благодаря вмешательству генерала Гаврилова устранялись многие недоразумения и непорядки, связанные с конвойной службой. Он замечает немало нелепостей. Например, чересчур формальное восприятие некоторыми чинами тюремной администрации Устава содержания под стражей (изд. 1857 г.), запрещавшего арестантам иметь предметы и ценности, могущие способствовать побегу или служить орудием против конвоя (на этом основании ретивые тюремщики отбирали у семейных арестантов посуду, нательные крестики). Пришлось по линии Главного тюремного управления МВД издать специальный циркуляр, запрещающий это делать (№ 1507 от 31 декабря 1881 г.). Действующие правила разрешали перевозку в вагонах арестантов без оков, а в отношении военных арестантов такой оговорки сделано не было и они перевозились в наручниках. Гаврилов добивается издания циркуляра Главного штаба (№ 256 от 6 ноября 1882 г.), запретившего заковывание нижних чинов в наручники при следовании в военные тюрьмы и дисциплинарные батальоны. Ранее дело иногда доходило до курьезов. Гаврилов как-то встретил среди арестантов старика, награжденного знаком отличия Военного ордена и медалями, побывавшего в столице, куда он ездил хлопотать о возобновлении ему пенсии, и отправленного обер-полицмейстером на родину в арестантском вагоне, да еще, как и положено в этих случаях, в наручниках. Доведя об этом случае до сведения руководства МВД, Гаврилов просит обратить на него особое внимание с тем, чтобы не допускать подобного унижения достоинства граждан в будущем.
Конвойная служба требовала от конвоиров определенных навыков, сноровки, четкого исполнения солдатского долга. Примеров добросовестного несения службы было немало. Важно своевременно это заметить и отметить. 8 августа 1884 г. во время сопровождения партии арестантов-каторжан, следовавших из Харькова в Одессу для отправки затем пароходом на Сахалин, ефрейтор Федор Карташев обнаружил в арестантском вагоне искусно подготовленную пропилку наружной стены, чем предотвратил готовящийся побег. Генерал-майор Н.Н. Гаврилов посчитал нужным достойно поощрить конвоира. В своем рапорте от 8 октября того же года на имя военного министра он просил в порядке исключения произвести ефрейтора Карташева в унтер-офицеры. Об этом доложили императору, поскольку согласно высочайше утвержденным 4 июля 1874 г. Правилам производства в унтер-офицеры это разрешалось делать за отличия и совершенное знание порядка службы в тех случаях, когда представляемый прослужил не менее двух лет и имеется соответствующая вакансия. Потому-то и понадобилось дозволение государя. 26 октября оно было дано и Федор Карташев в порядке исключения за служебные отличия произведен в унтер-офицеры «сверх вакансии и не ожидая окончания двухгодичного срока службы».
Царствование Александра III обошлось без войн (за исключением небольшого, но имевшего важные последствия столкновения с афганцами на р. Кушка, после чего к России были присоединены пограничные с Афганистаном территории в районе г. Мерв), за что государь получил «титул» миротворца, хотя его внутренняя политика довольно далека от такой характеристики. Однако условия мира позволили уделить внимание в военном строительстве постановке внутренней службы. После проведенного в 1881 г. большого сокращения численности местных войск, о чем говорилось выше, роты резервных батальонов, размещенные в уездных городах, стали основными исполнителями служебных нарядов в уездах, а оставшиеся в губерниях полевые части приняли на себя все тяготы гарнизонной службы. И те и другие отрывались от боевой подготовки, строевых и других занятий.
18 августа 1881 г. о создавшемся положении доложили императору, и он повелел преобразовать всю внутреннюю службу в возможно короткий срок. Однако это оказалось весьма непростым делом. Все силы резервных войск были поглощены караульной и конвойной службой. Выделялись караулы и конвои и от полевых частей. Воинские команды несли службу в тюрьмах, оказывали помощь полиции при выводе арестантов на внешние работы.
В свое время, упразднив внутреннюю стражу, полагали, что ее обязанности не будут столь обременительны для местных войск. На практике вышло иное. Особенное беспокойство доставляла конвойная служба. Она требовала определенной подготовки и навыка. Неверные действия недостаточно подготовленных и не имеющих опыта конвоиров и часовых приводили порой к трагическим последствиям.
Так случилось, например, 29 августа 1882 г. в Остерском тюремном замке, где рядовой 66-го резервного пехотного батальона Сидор Мастепанов, будучи часовым, усмотрев в поведении одного из арестантов сопротивление, выстрелил в него. Военный прокурор Харьковского военно-окружного суда квалифицировал действия часового как простое убийство и дал заключение о предании его военному суду. Военное начальство не согласилось с таким решением, и дело было передано главному военному прокурору для внесения протеста в Главный военный суд. В конечном итоге солдат был оправдан. Но ведь речь шла не о нападении на часового, а об оказании ему неповиновения; оправдано ли было в данном случае применение оружия, приведшее к таким последствиям? Разные мнения по этому вопросу у прокуроров свидетельствуют, что действия часового вызвали сомнения в их правомерности. Несомненно, сказалось и давление военного начальства. Очевидно, всего этого можно было бы избежать, если бы для такого рода службы использовались специально подготовленные солдаты.
Важнейшим вопросом караульной и конвойной службы является порядок употребления часовым или конвоиром в дело оружия. Как известно, этим лицам предоставлены во время несения службы большие права, в том числе и право применять в случае необходимости вверенное оружие. Это было предусмотрено Воинским уставом о службе в гарнизоне издания 1872 г.. Вопрос этот остается актуальным всегда, во все времена, ибо от правильного и четкого изложения, понимания и реализации соответствующих правил зависит человеческая жизнь. В уставе 1872 г. соответствующие правила были изложены недостаточно четко13. Потому-то, видимо, по делу Сидора Мастепанова разные прокурорские инстанции не пришли к единому мнению.
Не случайно в объяснительной записке к новому Воинскому уставу о гарнизонной службе, утвержденному императором и введенному в действие приказом военного министра № 278 от 12 сентября 1884 г., вопросу о применении часовым оружия уделено особое внимание: «Случаи употребления оружия часовым в прежнем уставе изложены без системы и ненаглядно. Между тем, совершенно ясное усвоение правил, даваемых по этому предмету, весьма важно, а потому изложение их должно быть настолько рельефно, чтобы оно врезывалось в память нижних чинов».
Устав 1884 г. ввел следующие правила, подробно излагавшие суть вопроса с тем, чтобы исключить неправомерное употребление оружия часовым или конвоиром. «Часовой, – говорилось в § 153 устава, – может употребить оружие в следующих случаях: I) для защиты охраняемого лица или поста; 2) для защиты самого себя и 3) против арестанта, совершающего побег. Во всех случаях, если возможно избегнуть употребления оружия призывом помощи или предупреждением покушающегося на преступление, то часовой обязан это сделать. В случае употребления оружия часовой соображает сам, действовать ли холодным или огнестрельным оружием».
Специально оговорены в уставе правила поведения и действия часовых, охраняющих арестантов: «Если арестованные не исполняют требований часового, то он должен об этом голосом, свистком или через проходящих сообщить караульному начальнику, в крайнем же случае действует оружием, согласно § 153».
Участившиеся происшествия при несении караульной и конвойной службы заставили командующих войсками военных округов обратить серьезное внимание на обучение нижних чинов и их подбор для исполнения такого рода обязанностей. В одном из приказов по войскам гвардии и С.-Петербургского военного округа говорилось: «Произведенным расследованием о причинах усилившихся в последнее время побегов арестантов из тюрем, так и во время их этапного следования, оказалось, что таковые главным образом кроются в допущенных часовыми и конвойными отступлений от строгого исполнения требований устава гарнизонной службы». Приказ предписывал назначать на службу «нравственных и испытанных нижних чинов, твердо изучивших требования караульной и конвойной службы», строже следить за исполнением ими обязанностей, «фактически поверяя их в этом», подвергать ответственности по закону лиц, допустивших послабление в этом деле и их непосредственных начальников, «обратить особенное внимание не только на изучение Устава о службе в гарнизоне во всех войсковых частях, но и на исполнение его требований ввиду крайне важного значения их как в мирное, так и в военное время».
Весьма выразительно со свойственной ему афористичностью высказался по этому поводу командующий войсками Киевского военного округа, автор трудов по военной истории, тактике, обучению и воспитанию войск генерал М.И. Драгомиров: «Помните, ради Бога, что караульный устав не простая книжка, а что в ней за всякой запятой суд или кровь. И потому продумывайте его и вдоль, и поперек, и в глубину»14...
Как говорилось в специально подготовленном по этому вопросу докладе Главного штаба (1883 г.), резервные батальоны вообще «утратили способность исполнять специальное их назначение – быть кадрами полевых войск». Но вместе с тем, как видно из приведенных примеров, им с трудом, в ущерб основным обязанностям, приходилось осваивать непривычную для них службу. Это осознавали и авторы упомянутого выше доклада. «Надежный надзор за арестантом, умудренным опытом тюремной жизни, изворотливым, энергичным и нередко озлобленным до отчаяния, – говорилось в этом документе, – возможен лишь для стража и конвоира, специально для того и подготовляемых»15.
Созданная для выработки предложений о преобразовании внутренней службы комиссия в составе представителей от министерств военного, внутренних дел и финансов под председательством генерал-адъютанта графа Шувалова пришла к выводу о необходимости пересмотреть существовавшую практику выделения служебных нарядов, реорганизации всего тюремного дела как «одного из условий ограждения государственного порядка и общественной безопасности», а также об освобождении армии от окарауливания тюрем и создании особого вида «военных команд, тождественных существующим ныне 63 конвойным командам». В этом смысле проектируемая организация конвойной стражи должна перенять часть функций местных войск. Кроме того, предполагалось сформировать и тюремную стражу (по вольному найму). В октябре 1883 г. эти соображения комиссии получили одобрение государя.
Таким образом, минувшее двадцатилетие после упразднения внутренней стражи выявило целый ряд недостатков и неудобств в организации внутренней службы. Непосредственно предназначенные для конвоирования и охраны арестантов команды были опрометчиво резко сокращены, а задача, легшая в связи с этим на армейские части, привела к снижению качества службы и перегрузке войск служебными нарядами в ущерб непосредственному их предназначению. Все эти соображения достаточно ясно объясняли причины предполагаемой реформы. А каким образом ее намеревались осуществить?
Речь шла о создании в дополнение к существовавшим 63 конвойным командам новых формирований. Ежегодно в среднем тогда уже сопровождалось до 350 тыс. арестантов. Имевшиеся конвойные команды справиться с этим не могли, так как они состояли всего из 86 офицеров и 3347 нижних чинов. Предполагалось перераспределить эти силы, добавить еще 15 офицеров и такое количество нижних чинов, чтобы сформировать 567 конвойных команд, в которых по штату будет 101 штаб– и обер-офицер и 11600 нижних чинов.
Министерство внутренних дел уповало на сохранение конвойных команд как необходимой и единственно возможной силы для выполнения порученных им задач. МВД считало, что качество обывательской и даже полицейской охраны в 11 раз ниже общевойсковой и в 110 раз слабее охраны специально для нее предназначенными конвойными командами. «Конвоир арестанта, – рассуждали в МВД, – должен быть не просто вооруженный страж, а солдат, не наемник, а слуга по присяге. Надзор за арестантами требует от конвоира умственного развития, сметливости, твердого и ровного характера, безукоризненной честности и готовности жертвовать своею жизнью, исполняя долг службы»16... Первейшим и главным вопросом, подлежащим решению при создании такого рода команд, оставался выбор принципа их комплектования. Оно должно было осуществляться путем набора новобранцев. Пограничная стража, например, лишь тогда избавилась от некачественного пополнения и изъянов в службе, когда перешла именно на такой способ комплектования, освободившись от направляемых армейскими частями порочных или непригодных по каким-либо причинам людей. То же самое имело место и во внутренней страже, что в конечном итоге в немалой степени способствовало ее упразднению. Более строгим был отбор в корпус жандармов: частично новобранцами, а также путем перевода из войск лиц отличного поведения, прослуживших не менее трех лет, грамотных, роста не ниже 2 аршина 4 вершка. Жандармские управления осуществляли наблюдательные функции, связанные с обеспечением внутренней безопасности империи (это был орган политического сыска), а входившие в состав Отдельного корпуса жандармов дивизионы и команды предназначались для выполнения обязанностей исполнительной полиции в местах своего пребывания. Можно считать это специфическим видом внутренней службы. В то время (1883 г.) Отдельный корпус жандармов состоял из 569 офицеров, 6963 нижних чинов (в том числе 5352 унтер-офицеров, 1309 рядовых и 312 нестроевых).