— Спасибо, не забыл про обещанное, — сказал мне Семен Михайлович.
Так с организации поставок для армии рыбы я установил постоянный доверительный контакт с Семеном Михайловичем Буденным. С его легкой руки стал вникать в существо забот партии об обороне страны. До той поры, сознаюсь, я плохо себе представлял, какие практические шаги должен делать секретарь обкома партии по повышению боеспособности армии.
Если вспомнить, что в начале войны наши войска, оставив Литву, Латвию, Эстонию, Белоруссию, большую часть Украины, откатились к Москве, то можно подумать, что Советское государство и не готовилось к столкновению с противником. А иным «знатокам» истории это дает основание обвинять правительство, партию, Центральный Комитет, И. В. Сталина за потери обширных территорий, за потери в людях и технике. Неужели правда, что мы совершенно не готовились к войне?
Вот факты.
В августе 1939 года по решению Политбюро ЦК проводился отбор коммунистов для посылки в Красную Армию на политическую работу в счет «четырех тысяч». Тогда же многие работники обкомов и горкомов были направлены на предприятия оборонной промышленности с целью усиления партийно-политического влияния на военных и специалистов. Был взят курс на первоклассное техническое оснащение Вооруженных Сил СССР.
1 сентября 1939 года Верховный Совет СССР принял «Закон о всеобщей воинской обязанности». Партийным органам было дано указание об усилении оборонной работы среди молодежи, о подготовке резервов Красной Армии и Военно-Морского флота в общественно-оборонных организациях.
В Сталинградской области повсеместно — на предприятиях, в учреждениях, в колхозах и совхозах — проводились массовые военизированные походы, учения и противогазовые тренировки. Область значительно перевыполнила задание по подготовке стрелков, бойцов противохимической обороны, санитарных дружин. В организации всей оборонной работы большое значение имели военные отделы партийных органов, дома обороны, ставшие центрами массово-оборонной работы в городах. Квалифицированные кадры готовились в аэроклубах, в военно-морских и речных учебных пунктах Осоавиахима.
К началу 1940 года 227 промышленных, строительных и транспортных предприятий области выпустили продукции на один миллиард двести миллионов рублей. Промышленность Сталинграда превысила уровень 1913 года в семнадцать раз. В 175 машинно-тракторных станциях области насчитывалось 15 334 трактора, 5454 комбайна, 2450 автомашин. Все трактористы, комбайнеры и шоферы были поставлены на военный учет. По заданию правительства несколько цехов Тракторного завода, Красноармейской судоверфи перестраивались на выпуск военной продукции. Другие машиностроительные заводы получили задание по производству авиапоковок, авиадеталей, минометов и снарядов. Не остались в стороне и сельские районы. На них выпала задача строительства аэродромов и посадочных площадок, мостов и дорог. Отраслевые отделы обкома и горкома партии буквально «впряглись» в дело выполнения оборонных заданий. Секретарь обкома партии Иван Иванович Бондарь, квалифицированный партийный работник и отличный инженер, брал на себя главные заботы по организации производства танков и артиллерии, бронекатеров, бронепоездов и аэросаней, минометов и лодок-канонерок. Он строго следил за реализацией оборонных изобретений, постоянно контролировал ход испытаний военных новинок.
Иван Иванович всегда был моим лучшим надежным помощником в делах областной промышленности. На него можно было положиться, он умел безупречно выполнять любое поручение. За это его в обкоме партии и в городе уважали как одного из самых авторитетных работников областной партийной организации.
Это, так сказать, одна грань ответа на поставленный вопрос — по материалам внутренней жизни.
Наш советский народ с великим одобрением отнесся к решениям сессии Верховного Совета СССР от 1 — 2 ноября 1939 года о приеме Западной Украины и Западной Белоруссии в состав Советского Союза. Это были мероприятия огромного политического и государственного значения. Мне, недавно избранному депутату Верховного Совета СССР, довелось быть на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей. Рассматривался вопрос о приеме Западной Украины и Западной Белоруссии в состав Советского Союза. Признаюсь, что никогда ранее я не видел более торжественной и братской обстановки, как в этот раз. Когда вошли в зал делегации Западной Украины и Западной Белоруссии со своими знаменами, в ярких национальных одеждах, все депутаты стоя приветствовали их долго не смолкающими аплодисментами и возгласами: «Да здравствует воссоединенная Украина», «Да здравствует воссоединенная Белоруссия». Заслушав Декларации об установлении Советской власти в Западной Украине и Западной Белоруссии, сессия приняла их в состав СССР воссоединенными соответственно с УССР и БССР. Решение этого вопроса, само собой разумеется, нельзя исключать из стратегических замыслов обороны страны.
Партия предвидела сложности борьбы с фашистской Германией и укрепляла партполитаппарат армии, а также партийные органы на местах — в республиках, краях, областях и районах. Теперь обком и горком партии, а в известной мере и райкомы партии, парткомы предприятий стали более оперативными, более «рукастыми» в решении вопросов промышленности, с максимальным использованием всех возможных резервов. Вместе с хозяйственными руководителями обкому и горкому партии предстояло многое сделать для выполнения постановлений Политбюро ЦК ВКП(б) «О работе Наркомата авиационной промышленности» (от 25 января 1940 года) и «Об увеличении производства минометов и мин» (от 30 января 1940 года). Установленные этими постановлениями задания безусловно диктовались обстановкой, которая складывалась на Западе и Востоке.
5 июня 1940 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о производстве танков Т-34. Сталинград был обозначен одной из главных баз их производства.
Помню, прислали мне нарочным фотографию нового, экспериментального танка Т-34. (Это для общего представления, что нам надлежало делать.) Задание ЦК и правительства по производству танков было, так казалось нам тогда, небывало напряженным по срокам. Подготовка к производству Т-34 по заданию наркома велась и до постановления ЦК, но результаты были неважные: кооперация заводов (а их было вне Сталинграда свыше 200) налаживалась плохо, наркомат «принимал меры», но план производства срывался. После постановления ЦК дела пошли веселее. Стали аккуратно поступать так называемые «покупные детали» с заводов-поставщиков, и теперь все зависело от заводов Сталинграда, от нас, от того, насколько успешно будет вестись организаторская работа. И уж, конечно, мы в грязь лицом не ударили.
Большим событием в жизни партийных организаций и трудовых коллективов явилось решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 26 июня 1940 года о режиме рабочего времени в связи с необходимостью проведения военно-мобилизационных мероприятий в народном хозяйстве. В соответствии с этим решением был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Вся областная партийная организация была привлечена к широкому разъяснению этих важнейших документов среди рабочих, инженерно-технических работников и служащих. После моего выступления по этому вопросу на собрании в сборочном цехе СТЗ было задано много вопросов: «Как понимать Указ — это поощрение или ущемление интересов рабочих?», «Надолго ли вводится новый режим рабочего времени?», «Не лучше ли всем самовольщикам выдавать «волчий билет», чтобы повсюду их прогоняли палками, как бездельников?». Ответить на них мне помог Федор Осадчий. Это был сборщик машин, уже в почтенных годах, низкорослый, мускулистый, седина ежиком.
— Так как же, Лексей Семенович, всю эту новую музыку понять? — спросил он, пробравшись сквозь толпу к помосту, где я стоял. — Как понять этот новый режим рабочего времени? Значит, семичасовой рабочий день, так сказать... тю-тю! — перелазь на восьмичасовой! Пятидневку-то побоку, тоже тю-тю, пересаживайся на семидневную рабочую неделю. Уходить на другое предприятие, менять работу, тоже тю-тю, не смей. Как в старину говорили: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день». Так я вот и спрашиваю: куда мы идем и куда мы заворачиваем?
Старик поднял свой остренький носик и, поправив очки, заключил уже строго:
— Советскую власть мы завоевывали по́том и кровью, у нас есть славные традиции Красной Армии и героизм рабочих. Значит, строгий порядок нам нужен для защиты своих завоеваний. Ведь из всего видно — мы идем к войне! Так я понимаю, Лексей Семенович, или не так?
— Так, — поддержал его первый секретарь райкома партии Дмитрий Васильевич Приходько. — Только не сами мы идем, а вынуждают нас к этому.
И тут Федор Осадчий разговорился так, что мне осталось только отметить про себя: вот как надо отвечать на вопросы.
— Танк Т-34 мы делаем не для того, чтобы им играться, — заметил он. — И давайте поразмыслим... Если в наш дом нагло врывается разбойник и угрожает всех уничтожить, то что мы обязаны делать? Я думаю, что это всем ясно — надо браться за оружие и держать его на взводе. А если фашисты выходят на порог нашей границы и угрожают уже не одному дому, а всему государству, хотят уничтожить и поработить нас, то, спрашивается, почему мы собираем танки пока в мизерном количестве? Надолго ли вводится новый режим рабочего времени? Надо думать — не на один месяц. Этот Указ нужен, чтоб отодвинуть войну, укрепить государство.
Здесь предлагали летунам-самовольщикам выдавать «волчий билет», чтобы повсюду их не принимали на работу. Такая мера совершенно не требуется, и она не будет соответствовать социалистической законности. Наши рабочие и служащие — сознательные труженики своего государства — учитывают, в какой обстановке находится страна, и не позволят унижать свое достоинство.
Иные думают, такой Указ — ущемление интересов трудящихся. Конечно, это есть некоторая мера принуждения личности в интересах государства. Но всегда был, есть и будет у нас, в нашем государстве, тот порядок, который предусматривает интересы государства. А как быть насчет лодырей, прогульщиков, которые срывают нормальную работу производства?