— Менять командующего фронтом, только что назначенного, не будем, — категорически отрезал Г. М. Маленков.
На одном из закрытых заседаний бюро я рассказал о встрече с Гордовым и о разговоре с Маленковым по этому поводу. Члены бюро высказали неудовлетворение таким поведением Гордова.
Помню, что на этом же заседании бюро по докладу секретаря обкома М. А. Водолагина было принято постановление «Об усилении агитационно-пропагандистской работы». Для массово-политической работы среди населения привлекались работники обкома и горкома партии, все секретари райкомов партии, партийные активисты. При обкоме, горкомах и райкомах партии было решено создать группы агитаторов на наиболее ответственных участках оборонно-промышленных предприятий и транспорта, подвергающихся особой опасности со стороны вражеской авиации.
В конце заседания раздались сигналы воздушной тревоги. Вместе с членами бюро, с работниками обкома партии и облисполкома я направился в бомбоубежище. На лестнице мне встретился старик с рюкзаком за плечами:
— Здравствуй, Алексей, — сказал он, — не узнаешь старого темрючанина?..
Я остановился. Передо мной стоял утомленный, с провалившимися глазами лобастый человек. Я не сразу узнал Александра Михайловича Васейко, старого большевика, моего воспитателя. В двадцатых годах в Темрюке он был партприкрепленным к городской комсомольской организации. Последнее время работал в зерносовхозе «Гигант» Ростовской области. Сейчас добрался до Сталинграда пешком с эвакуированным имуществом совхоза и решил повидаться со мной.
— Я, Алексей, на минутку. Мне надо идти. Желаю тебе бодрости и стойкости. Передай привет Петру Фадеевичу Ломако, Алексею Павловичу Ковалеву, Жоре Гониченко, Фросе Ерошок. (Он называл знакомые по комсомольской юности имена товарищей, которых теперь знали многие.) — Я вернусь еще в свой «Гигант».
Не обращая внимания на начавшуюся бомбежку и разрывы зенитных снарядов, Александр Михайлович ушел на эвакопункт.
Я смотрел на старика с котомкой за плечами и думал: «Какая же закаленная наша старая гвардия! Мне стало стыдно спускаться в убежище! Казалось, что старый большевик гордой своей походкой упрекает меня в робости. Я тут же вызвал грузовую машину из гаража обкома партии и предложил направить ее на эвакопункт для Александра Михайловича Васейко. Через час он пожурил меня по телефону за то, что «отвлекаюсь от руководства областью на пустяки», поблагодарил за машину и заверил, что вернет ее, как только доберется до Камышина. И в конце разговора, как бы невзначай, заметил твердо и внушительно:
— Ты теперь секретарь обкома, свои права знаешь... А обязанности для всех коммунистов одинаковые — не робеть перед трудностями…
Центральный Комитет партии, Ставка Верховного Главнокомандования, предвидя ход развития военных событий на Сталинградском направлении, постоянно оказывали влияние на усиление обороноспособности города. Сюда подтягивались резервные части, сюда прибывали крупные специалисты промышленности и транспорта для оказания помощи обкому и хозяйственным органам.
Вся работа обкома партии в эти дни была подчинена решению задач, связанных с требованиями фронта. Секретари, заведующие отделами, инструкторы обкома держали постоянную связь с предприятиями и учреждениями, требуя от партийных организаций мобилизации всех материальных, моральных и физических ресурсов на отпор врагу. Выпуск военной продукции, строительство оборонительных сооружений, политическая работа среди населения контролировались обкомом круглосуточно непосредственно ответственными сотрудниками обкомовского аппарата. Сталинград стал прифронтовым городом, и потому требования партийных органов ко всем организациям стали фронтовыми.
Вечером 23 июля в Сталинград прибыл начальник Генерального штаба Красной Армии генерал-полковник А. М. Василевский. Стало известно, что гитлеровцы прорвали оборону правого фланга 62-й армии. Их танки и механизированные войска выходят к правому берегу Дона в районе хутора Каменский. Создалась крайне опасная обстановка. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования передала Сталинградскому фронту 1-ю и 4-ю танковые армии, не закончившие еще комплектование. Москва вновь предупредила о готовящемся массированном налете гитлеровской авиации на заводские районы города. Подразделения МПВО быстро подготовили ложные очаги пожаров, которые были размещены в оврагах и на одном из пустырей. В полночь появился бомбардировщик. Он сбросил бомбы таким образом, что они как бы описали прямоугольный участок, указывая тем самым цели бомбометания следующим самолетам. (В параметрах участка оказались заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь.) Команды МПВО быстро погасили очаги пожаров и одновременно зажгли ложные. И хитрость удалась. Около полутора часов фашистская авиация наносила удары, в основном по пустырям.
В это же время речники сообщили, что авиация противника обстреляла и подвергла бомбежке суда и нефтекараваны, минировала фарватер реки. Наблюдатели за рекой — бакенщики, рыбаки, рабочие пристаней — берут на учет каждую заброшенную мину, отмечая ее особым знаком предупреждения. Для противоминной борьбы выделены специальные корабли — тральщики Волжской военной флотилии. Суда речников получили зенитное вооружение.
Гитлеровцы начали активно бомбить железнодорожную ветку Сталинград — Поворино. На станцию Иловля налетело 15 самолетов. Разрушены пути и склад Заготзерно, в рабочем поселке разбито много зданий, в том числе школа. Убито 20 и ранено 40 человек. 17 самолетов «Хейнкель-111» в течение 40 минут бомбили станцию Арчеда и город Фролово. Разрушены железнодорожное депо, электростанция и водопровод, сгорел пожарный поезд, убито 50 и ранено 150 человек.
Вечером 24 июля на восточной окраине Калача состоялось совещание командования Сталинградского фронта, 1-й и 4-й танковых армий, других фронтовых и армейских соединений с участием А. М. Василевского. Решено, что 25 июля 1-я танковая армия из района Калача в северо-западном направлении, а два дня спустя 4-я танковая армия из района Трехостровской в западном и юго-западном направлениях нанесут контрудары в целях разгрома противника, прорвавшегося к Дону.
В свою очередь 23 и 24 июля городской Комитет обороны принял ряд неотложных и важных решений по укреплению обороноспособности города и области: мероприятия по укреплению пожарной охраны города; об обеспечении программы производства танков, дизелей и траков; об обеспечении предприятий и населения Сталинграда водой; об обеспечении города хлорной известью; о ходе строительства городского оборонительного рубежа; об обеспечении программы производства гвардейских минометов М-8; о производстве камуфляжных работ на базе Главнефтесбыта, о строительстве бронепоездов; о мероприятиях бесперебойного электроснабжения при налетах авиации и работе аварийно-восстановительных бригад; об обеспечении налива 30 тысяч бутылок зажигательной жидкостью.
Поздно ночью 24 июля я позвонил в Ростов первому секретарю обкома партии Б. А. Двинскому. Его не оказалось. Взволнованный голос телефонистки сообщил:
— В Ростове немцы... Двинский только что уехал не то на лошади, не то на автомашине. Я ухожу...
Контрудар 1-й танковой армии 25 июля удался только частично. Но он облегчил положение 62-й армии.
Закончено сооружение подземного командного пункта штаба фронта на левом берегу реки Царицы, почти в центре Сталинграда. Это недалеко от КП городского Комитета обороны, в Комсомольском садике.
Плохо обстоит дело с маскировкой нефтебаз, которые расположены почти в центре города. Маскировка нефтебаз — дело весьма сложное: даже с высоты 3 — 4 тысяч метров огромные резервуары отлично просматриваются. Поднятые над резервуарами аэростаты заграждения — просто приманка для самолетов противника. И воспламеняются от первой же очереди зажигательных пуль, как пух на огне. Приглашаем военных специалистов по маскировочным работам. Предлагают аэростаты переместить к Волге, чтобы обмануть фашистских летчиков.
Не успел вернуться в обком — получил сообщение от Нижне-Волжского пароходства: на минах подорвался пароход «Смоленск».
Читаю оперативную сводку фронта. Для усиления войск, действующих на Сталинградском направлении, гитлеровское командование перебросило 24-й танковый корпус в составе двух дивизий; кроме того, выдвинуты 11-й армейский корпус, имеющий две пехотные дивизии, и 8-я итальянская армия, состоящая из семи пехотных дивизий, одной пехотной и одной кавалерийской бригад.
В излучине Дона, на главном направлении обороны 62-й армии, идут упорные бои. Из района Добринки наши войска силами 13-го танкового корпуса нанесли удар по противнику.
Большое количество гитлеровских танков надвигается на правый фланг 64-й армии. С упорными боями соединения правого фланга 64-й армии организованно отошли на восток и северо-восток, закрепились на новом рубеже вдоль железной дороги от станции Суровикино до хутора Рычкова и далее по левому берегу Дона. Таким образом, захват Сталинграда к 25 июля, как об этом рекламировала немецко-фашистская пропаганда, не состоялся. Основным силам 6-й немецко-фашистской армии Паулюса пришлось втянуться в затяжные ожесточенные бои на правом берегу Дона. Однако обстановка остается угрожающей. Непрерывно и повсеместно по плану командования срочно возводим оборонительные сооружения. Ежедневно от 180 до 225 тысяч горожан и жителей окрестных сел и деревень выходят на строительство оборонительных рубежей. Свыше 1400 тракторов и автомашин и 6 тысяч подвод вывозят землю, лес, железобетон и броневые колпаки.
На Клетском направлении идут кровопролитные бои. Используя численное превосходство, немцы прорвали оборону южнее Клетской и продвинулись вперед на 8 — 15 километров. Контратаки 33-й гвардейской, 184-й и 192-й стрелковых дивизий успеха не имели. В последующие дни положение ухудшилось. Оказалась в окружении значительная часть наших войск. Усилился нажим противника южнее Суровикино, где держат оборону две стрелковые дивизии 64-й армии. Вечером 26 июля командующий Сталинградским фронтом В. Н. Гордов принял решение о контрударе. Контратаковать должны части 1-й и 4-й танковых армий под командованием генерал-майора К. С. Москаленко и генерал-майора В. Д. Крюченкина, а также часть сил 21-й, 62-й и 64-й армий и самолеты 8-й воздушной армии.