Я еще не встречался с Чуйковым. Знаю, что он прибыл на фронт с военно-дипломатической работы — был главным военным советником Чан Кай-ши, но, чувствуется, этот «дипломат» смелый и дерзкий, умеет брать на себя ответственность: принял решение нанести ночные контрудары по врагу, и вот результат!
В полдень 5 августа в моем кабинете появились, как привидения, два человека. Давно не бритые, косматые, усталые, они еле передвигали ноги. Подошли к столу и остановились. Смотрю на них и не могу узнать, хотя глаза их знакомы.
— Стыдно появляться в таком виде, но другого выхода нет, — сказал невысокий черноволосый путник, и я узнал в нем секретаря Ворошиловского райкома партии Федора Токарева.
— Рассказать пришли, — виновато произнес заросший до неузнаваемости председатель Ворошиловского райисполкома Иван Косолапов.
— Садитесь... Откуда вы?
— Из преисподней, — плюхнувшись в кресло, ответил Токарев.
— Почти с того света, — подтвердил Косолапов.
Предложив им по стакану крепкого чая, я присел рядом с ними.
— Рассказывайте.
...Разгар уборочных работ. Женщины, школьники, старики — все труженики сел и деревень в поле. Там же, на хлебном фронте, весь аппарат райкома и райисполкома. И вдруг на проселочных дорогах над скошенными хлебами вздымаются тучи пыли. Степь наполняется гулом моторов и лязгом гусениц. Фашистские танки и мотопехота занимают район с запада на восток несколькими клиньями, не встречая сопротивления. Гитлеровцы вроде для потехи стреляют в кучи соломы, в разбегающихся школьников... Гоняются на машинах за стариками, на дорогах давят гусеницами телеги и брички вместе с ездовыми, которые не успевают свернуть в сторону... Весь район фашисты захватили за считанные часы. Секретарь райкома и председатель райисполкома были схвачены в открытой степи. Их доставили в районный центр, на сборный пункт. Токарев и Косолапов назвали себя гуртоправами. Местные жители не выдали их и в первую же ночь помогли им скрыться от надзирателей. После многодневных скитаний по Калмыцким степям Токарев и Косолапов пешком отмахали до сотни километров и добрались до Сталинграда.
Из беседы с Токаревым и Косолаповым выяснилось, что созданный ими партизанский отряд был застигнут врасплох и рассыпался, как карточный домик. Бойцы отряда, как и руководители района, блуждают где-то в степях, ищут выхода к Сталинграду. Досадно, но что поделаешь. Райкомам дали право создавать партизанские отряды, а проверить готовность их к борьбе с оккупантами не успели. Вот и подстерегла беда.
Я поручил Токареву и Косолапову установить на подступах к Сталинграду пункты сбора людей своего района, особенно бойцов распавшегося партизанского отряда, и обстоятельно подготовить их к боевой деятельности. Когда они ушли, меня потянуло посмотреть донесения из партизанского отряда «За Родину», который создали в Нижне-Чирском районе. Командир отряда — председатель райисполкома П. Т. Воскобойников, комиссар — секретарь райкома партии А. М. Чистов. В день прихода фашистов в район они увели отряд в придонские леса. Я хорошо знаю комиссара. Быстрый и оперативный в решении вопросов, он пользовался большим уважением партийного актива области. Истинный коммунист. И вот его донесение:
«Боевой отряд партизан «За Родину» действует в тылу врага. Обстановка сложная. Нет больших лесных массивов. Нас пока скрывают небольшие заросшие кустарником донские овраги, батюшка тихий Дон со всеми своими зарослями да темная, но короткая летняя ночь.
Фашисты уже несколько дней орудуют в станице Нижне-Чирской. Весь район густо насыщен всеми видами войск и разведок врага, начиная от разведок гестапо и СС и кончая обычными войсковыми разведками».
И все же отряд действует. Партизаны взрывают мосты, рвут связь, минируют дороги, устраивают засады, уничтожая обозы с боеприпасами и автомашины с горючим. Из донесений явствует, что отряд «За Родину» совершает многокилометровые рейды по оврагам, перелескам и полям с целью как можно больше нанести ударов по противнику и без потерь оторваться от него.
Забегая вперед, скажу, что вести о боевой деятельности партизанского отряда «За Родину» взбудоражили фашистское командование. На борьбу с партизанами в зоне Чернышковского и Тормосиновского районов, где располагались базы партизанского снабжения, были брошены подразделения гестаповцев и охранных войск с танками и самолетами. Отряд нес большие потери и с каждым днем таял. Командир и комиссар допустили тактическую ошибку: им следовало уходить дальше в тыл врага, а они все время прижимались к линии фронта, где их на каждом шагу подстерегали войсковые охранники. Не обошлось без предателей.
Последнее сообщение от Чистова и Воскобойникова гласило о том, что, несмотря на трудную обстановку, партизаны отряда сделают все, чтобы оставшийся на элеваторах и на колхозных складах хлеб не достался гитлеровским захватчикам...
Под жарким дыханием фронта
5 августа 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о разделении Сталинградского фронта на Сталинградский (в составе 21-й, 62-й, 63-й общевойсковых, 4-й танковой армий и 28-го танкового корпуса) и Юго-Восточный (в составе 57-й, 51-й, 64-й общевойсковых, 1-й гвардейской и 8-й воздушной армий). Командующим Юго-Восточным фронтом назначен генерал А. И. Еременко, Сталинградским — генерал В. Н. Гордов.
Два штаба двух фронтов в одном городе. Запросов стало вд2ое больше. Уже 5 августа Военный совет Сталинградского фронта принимает решение о мобилизации для нужд фронта 250 грузовых автомашин. Через день такая же разнарядка поступает из штаба Юго-Восточного фронта. Городской Комитет обороны принимает в эти дни ряд оперативных решений: «О ремонте установок гвардейских минометов М-8, М-13 и транспортных машин оперативной группы гвардейских минометных частей Ставки Верховного Главнокомандования»; «Об обеспечении лесоматериалами военно-восстановительных работ Сталинградского фронта» (выделено 10 тысяч кубометров); «Об обеспечении строительными материалами объектов Управления тыла Сталинградского фронта»; «О размещении ремонтно-восстановительного поезда Сталинградского фронта в Сталинграде»; «Об обеспечении материалами маскировочных работ на флоте Нижне-Волжского пароходства»; «Об обеспечении грузоподъемными средствами автобронетанковых войск Сталинградского фронта»; «О ходе строительства оборонительного рубежа «Г» — городского обвода Сталинграда».
Сталинград превращался в город-фронт. Поэтому все делалось, как на фронте и в прифронтовой полосе.
8 августа танковые части врага смяли правый фланг 64-й армии, вышли на северный берег реки Мышкова, овладели селом Громославка, совхозом имени Юркина и разъездом 74-й километр. На юго-западном направлении, на рубеже Плодовитое — Тингутинское лесничество ведет напряженный бой курсантский полк под командованием полковника Марголиса. В районе совхоза «Приволжский» сражается 15-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерала Е. И. Василенко. Южнее озер Цаца и Барманцак отражает атаки сводный пулеметно-артиллерийский полк 57-й армии. Это уже на южных подступах к Сталинграду.
Наступление танков и пехоты противник ведет под прикрытием бомбардировщиков. Они наносят и массированные удары по южной части города, берут на прицел Бекетовку, Красноармейск, Сарепту, железнодорожную станцию, порт и затон. На станции Сарепта сосредоточено много эшелонов с воинским грузом и боеприпасами, а в Красноармейском порту и затоне скопились баржи с боеприпасами фронтового резерва.
В первой половине дня мощный взрыв докатился до центра города. В этот момент я находился в Управлении НКВД, у Воронина. Срочно звоню в Кировский райком партии секретарю райкома С. Д. Бабкину, спрашиваю, что случилось.
— Плохо, Алексей Семенович, — отвечает Бабкин. — В затоне взорвалась баржа с боеприпасами. Горят железнодорожные составы на станции Сарепта, лесосклады. Пожар перекинулся на жилые кварталы. Есть убитые и много раненых.
Вместе с Ворониным срочно поднимаем городские пожарные команды и аварийные службы водного и железнодорожного транспорта. В зоне пожаров оказалось более тысячи вагонов различных грузов, в том числе 500 вагонов артиллерийских снарядов, два эшелона с танками, 280 вагонов с орудиями. Машинисты паровозов, сцепщики, составители, стрелочники спасали эти грузы, не считаясь с опасностью. Они вывели из огня 13 паровозов и вывезли много военного имущества.
В Красноармейск на ликвидацию пожара в затоне прибыли мощные пожарные пароходы «Гаситель» и «Самара». Капитан парохода «Гаситель» П. В. Воробьев позже рассказал:
— Когда мы пришли в затон, кругом все пылало, и сильные взрывы чуть было не сбросили меня с капитанского мостика. На «Гасителе» полопались все стекла. Часы и барометр сорвало. Мы подошли к берегу, протянули три линии рукавов, начали тушить баржи и вагоны с боеприпасами. Взрывавшиеся снаряды летели через нас.
Лишь поздней ночью погасло зарево.
В час ночи мне позвонил командующий фронтом генерал Еременко и попросил срочно прибыть к нему. По затемненному Сталинграду я промчался в район Дар-Горы, в бывшую школу глухонемых. У подъезда меня встретил адъютант командующего Дубровин и проводил на второй этаж, сказав:
— Плохо у нас с командующим. Ранен под Смоленском, не ест, не пьет. Да еще эта вот жара... Погибнет генерал.
В учительской за большим столом в нижней рубашке сидел полный человек, окруженный телефонами. Усталым голосом он кричал в телефонную трубку, отдавал какие-то распоряжения. Рядом лежал его костыль, на столе стоял стакан недопитого чая с темно-красными вишнями и совершенно нетронутые бутерброды. Это и был Андрей Иванович Еременко.
Дождавшись конца телефонных разговоров, капитан Дубровин представил меня. И мы пожали друг другу руки. Обращаясь к адъютанту, Андрей Иванович сказал:
— Товарищ Дубровин, напои нас, пожалуйста, чаем покрепче и погорячее!