Мы остались вдвоем.
— Вот что, товарищ Чуянов, скрывать от тебя нечего, — со вздохом произнес Еременко, — дела на фронте идут плохо. Гитлеровцы лезут напролом, а у меня резервов нет. Трудно, очень трудно... Словом, у меня предложение: давай совместно попросим Ставку отменить приказ о дивизии, которую при разделении фронтов взял Гордов. Не учли обстановку...
У меня возражений не было.
Еременко вызвал Москву. В трубке послышался голос Сталина.
— Я вас слушаю.
— Товарищ Сталин, — начал Еременко, — положение угрожающее, прошу оставить намеченную к передаче 422-ю дивизию. Нужна, как воздух. Товарищ Чуянов у меня, он может подтвердить обстановку.
Воцарилась пауза. Еременко медленно положил трубку на рычаг.
— Что сказал товарищ Сталин? — спросил я.
— Через три минуты нам дадут ответ, — ответил Андрей Иванович.
Мы сидим в напряжении, перебирая возможные варианты на случай, если откажут. Ровно через три минуты раздался звонок. Я первый поднял трубку. Звонил Василевский.
— Что случилось у вас? — спросил он.
Я напомнил ему о дивизии, которую в порядке разграничения фронтов предписано передать Сталинградскому фронту. Сейчас ее нельзя снимать с фронта: обстановка не позволяет. Дивизию следует передать Юго-Восточному фронту.
— И только? — спросил Александр Михайлович, — других вопросов нет?
— Нет! — поспешно ответил я.
— Ну, хорошо, дивизию оставляем на вашем фронте.
Еременко облегченно вздохнул:
— Ну, товарищ Чуянов, теперь говори, чем город может реально помочь фронту. Нам нужна артиллерия, ваши пушки, арттягачи, автотранспорт. Дадите?
Я знал, что на одном из заводов подготовлено к отправке около 100 пушек. Звоню начальнику передвижения войск на Сталинградском отделении железной дороги и предлагаю переадресовать пушки Юго-Восточному фронту. А. И. Еременко тут же вызвал начальника артиллерии фронта генерала В. Н. Матвеева и приказал: до утра получить пушки в счет наряда фронту, разгрузить и скомплектовать из них боевые части на мотомехтяге.
Договорились также дополнительно мобилизовать 150 грузовых автомашин.
Тут же начальник артиллерии фронта генерал Матвеев доложил командующему, что часть фронтового запаса артбоекомплектов, находившихся в Сарептском затоне, взорвана во время бомбардировки, дела с боеприпасами плохи.
— Как поступим? — спросил Андрей Иванович.
— Срочно просить Ставку.
— Шифровку в Ставку посылайте немедленно. Но это первое, что надо сделать. На подкрепление уйдет много времени. Снаряды должны быть здесь. Обшарьте все склады, разгрузочные площадки, аэродромы, пристани и затоны. В утру снаряды нужно найти.
— Будем искать.
— Действуйте!..
Матвеев вышел. Еременко почесал затылок.
— Ах ты, дьявол...
— Сегодня мне докладывал начальник аэропорта, — сказал я, — на станции Ворононово находится несколько вагонов с бронебойными. Какая-то часть оставила. По-моему, их следует взять.
Андрей Иванович вскочил, но тут же, поморщившись от боли, опустился на место, положив больную ногу на стул.
— Ноет проклятая... Снаряды заберем немедленно. Бронебойные и нужны.
Он вызвал по телефону начальника аэропорта и, убедившись, что запас снарядов там действительно имеется, приказал начальнику артиллерии фронта немедленно начать переброску их на передовую, к селу Большие Чапурники. Вот где теперь передовая — 25 километров от города!
Прощаясь, командующий сказал:
— Ты, Алексей Семенович, подумай: чем еще поможет нам город?
— Противотанковых мин и бутылок, залитых зажигательной смесью, имеем в достатке.
— Спасибо. И мины, и бутылки с горючей смесью нам нужны.
Косяки танков Гота расклинивают оборону с юга. Здесь враг имеет реальные возможности ворваться на окраину Сталинграда, занять Красноармейск и угрожать энергетическому сердцу города — Сталгрэсу. Отдельные участки обороны оказались пустыми, без людей, без боевой техники. Перебрасываем туда три танковые бригады с Тракторного завода. Организовали 25 артиллерийских батарей, мобилизовали 150 грузовых автомашин, и к утру 9 августа все это было выдвинуто к линии фронта у разъезда 74-й километр. Ведется минирование танкодоступных проходов, сюда же переброшено огромное количество бутылок с горючей жидкостью «КС».
Одновременно войска 64-й армии нанесли контрудар по прорвавшейся группировке противника. Штурмовики и бомбардировщики 8-й воздушной армии совершили более 400 самолето-вылетов. Они бомбили и штурмовали скопления танков Гота. Ожесточенные бои развернулись в районе Абганерово. Как вовремя туда подоспели наши танки и противотанковые батареи! К вечеру 10 августа поступила сводка: контрудар 64-й армии удался, уничтожено три полка пехоты, подбито 110 танков, захвачены пушки, минометы, много боеприпасов и военной техники. Наши части закрепились на рубежах Абганерово — Тингута, озер Цаца — Сарпа. Промышленные объекты южной части Сталинграда продолжают работать.
Приказом по фронту командир 10-й стрелковой дивизии войск НКВД полковник А. А. Сараев назначен начальником гарнизона Сталинграда. Вокзалы, пристани, аэродромы, мосты, автодороги и даже проселочные дороги — все было под охраной и контролем подразделений Сараева.
В эти дни участились бомбежки города. Я условился с женой, что о налетах буду предупреждать ее по телефону условным сигналом: «Катюша едет». Это значит, она должна немедленно укрыться с детьми в бомбоубежище.
В Военном совете фронта мне как-то сказали:
— А семью держать здесь незачем...
Я и сам понимал это, но какое-то чувство, может быть, даже ложное, подсказывало мне, что эвакуация семьи секретаря обкома будет расценена как начало бегства. По этому вопросу ко мне зашел председатель облисполкома Иван Федорович Зименков. Вдумчивый, решительный человек, устало откинув свою лысую голову на спинку кресла и глядя в потолок, сказал:
— Долго ли мы будем издеваться над семьями?..
— Что ты предлагаешь? — спросил я.
— Я предлагаю: сегодня же отправить семьи всех руководящих работников города и области за Волгу, в один из совхозов.
Вопрос, поставленный Иваном Федоровичем, был не из легких. Правда, многие семьи партактива выехали уже давно. Но все равно: отъезд наших семей может дать повод для вражеской пропаганды. Однако другого выхода нет: дети погибнут под бомбами. Я согласился с Зименковым. 11 августа наши семьи были отправлены пароходом в Среднюю Ахтубу и далее на грузовых машинах в Палласовский район.
В штаб Сталинградского фронта вновь прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования и начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский. Утром 12 августа состоялось заседание Военного совета фронта. Обсуждался вопрос об увеличении выпуска танков на заводах Сталинграда. Военный совет поставил перед партийной организацией и танкостроителями города нелегкую задачу: в ближайшие 8 — 10 дней удвоить выпуск танков. Образована оперативная группа по увеличению выпуска танков в составе Я. Н. Федоренко — начальника бронетанкового управления наркомата обороны, В. А. Задорожного — директора завода, А. М. Шапошникова — парторга ПК на СТЗ. Для координации работ смежников СТЗ и контроля за выполнением заданий фронта в эту группу включили и меня.
Военный совет утвердил график удвоенного выпуска танков. Честно говоря, он был построен на шатком фундаменте: недоставало танковых корпусов, моторов и «покупных» деталей. Где выход? Яков Николаевич Федоренко предложил простую идею: на передовой собрать подбитые танки и под покровом ночи доставить на завод для восстановления. Это было спасение от провала нереального плана. Вся оперативная группа засела на заводах: Тракторном, «Красном Октябре», на Красноармейской судоверфи. Дни и ночи мы проводили со сборщиками танков или в цехах заготовки деталей. Рабочие Тракторного не оставляют завод сутками, работают у станков, пока держат ноги, спят в цехах. В красном уголке появились топчаны, а работники заводских пищеблоков сюда же приносили термосы с горячим супом.
Кроме дел на Тракторном нельзя было забывать о ходе событий в городе, в области, на боевых позициях. Проверяю ход подготовки населения ко всяким неожиданностям. Вот мне докладывают: в городе проходят подготовку по нормам ПВХО свыше 40 тысяч рабочих, служащих и домохозяек, создано 500 групп самозащиты; в подвалах каменных зданий оборудовано более 300 бомбогазоубежищ. Проверяю готовность бомбогазоубежища на берегу реки Царицы.
Тяжелые дни переживают железнодорожники. Здесь снова скопилось более 27 тысяч вагонов при норме 3 тысячи. Пригородные станции стали объектами массированных бомбежек. Находящийся в Сталинграде заместитель народного комиссара путей сообщения С. И. Багаев по моей просьбе организовал оперативные группы для растяжки вагонов по стенным разъездам. Вчера он сам тушил пожар на станции Иловля: огнем были охвачены 4 эшелона с боеприпасами, но взрыв снарядов был предотвращен.
Городской Комитет обороны принял решение о строительстве эстакадно-наплавного плашкоутного моста через Волгу, в районе заводов Тракторного и «Баррикады». Выделены технические средства, водный транспорт и лесоматериалы, привлечены военно-инженерные организации. Мост должен войти в строй в самые кратчайшие сроки.
В результате частых бомбежек стал выходить из строя городской водопровод, и население часто остается без воды. На случай аварии водопровода городской Комитет обороны утвердил мероприятия по снабжению населения водой из специальных кипятильников. Начальник МПВО Пигалев доложил Комитету об аварийно-восстановительных работах. Противопожарная служба состоит из 31 команды — около 2 тысяч бойцов. Они обеспечены автонасосами, двумя пожарными поездами и двумя пароходами-гасителями. Служба убежищ подготовила укрытия на 180 тысяч человек.
16 августа наша оперативная группа провела на Тракторном совещание по итогам выпуска танков. Постепенно входим в график. Доложили Военному совету фронта о выполнении трехдневного графика по выпуску боевых машин. За счет резерва продовольствия на заводе решили бесплатно выдавать рабочим дневной паек.