Разведка доносит и пленные подтверждают о передвижении отдельных соединений 6-й армии Паулюса на юго-запад для создания группы прорыва. Гитлеровское командование отдало приказ: уничтожить, сжечь или привести в негодность излишки снаряжения и военного имущества, поврежденные танки, пушки, грузовики, мотоциклы, средства связи, излишние инструменты, запасы обмундирования, документы. Пленные сообщают, что прорыв из окружения должен начаться 25 — 26 ноября.
Побывав в штабе 4-го кавкорпуса Т. Т. Шапкина, я проскочил в Аксай, в Ворошиловский сельский райком партии. Местного населения — ни души, но районное руководство во главе с первым секретарем райкома партии Григорием Ивановичем Крайнюком уже находится на месте.
— Закончили сбор трофеев, собрали более двухсот лошадей, брошенных фашистами, — с гордостью подчеркнул Григорий Иванович. — С этого начнем подготовку к весеннему севу. Что касается боевой техники и другого армейского добра, то его собрали видимо-невидимо. Все подберем и по-хозяйски используем...
Григорий Иванович начал хлопотать о чае. В доме холодно, печь развалена. Однако вскоре на столе появился чай. Издали доносились звуки артиллерийской стрельбы.
— Что же ты, Григорий Иванович, печь в доме не восстановил?
— Руки еще не дошли. Дела были крутые...
За чаем поговорили о подготовке к весне, о посевной, о восстановлении животноводства. Много вопросов, но хозяин предложил:
— Пора спать.
На рассвете выехал в Райгород. Повсюду разбитые танки, пушки, автомашины и другая военная техника, множество предупреждений, уже сделанных нашими саперами: «Дорога минирована, ехать по указателям». Это дорога отступления захватчиков. Кругом валяется бесчисленное множество немецких касок.
— Что ты, Вася, примолк? — спросил я шофера, всегда веселого, певучего парня. — Затяни что-нибудь такое, чтобы веселее стало.
— Я уже все пропел, может, напомните что-нибудь?
— Про утес Стеньки Разина, — подсказал я.
— Теперь эта песня поется по-иному, — ответил Вася и запел:
Об утес броневой
Бьется лютый прибой,
Льется воронов черная стая.
Но стоит он стеной
Над равниной степной,
Ни сомнений, ни страха не зная!
— Откуда новые слова взял для песни? — спросил я.
— Переписал у одного шофера в Ленинске.
«Это здорово, — подумал я. — Вот так старые песни получают новое звучание».
В Райгороде, где разместился Военный совет фронта, уже подводятся итоги первых дней наступления. Враг бежит. А ведь прошло немногим больше года после того, как Гитлер на совещании фашистских главарей в июле 1941 года говорил: «В основном дело сводится к тому, чтобы освоить огромный пирог, с тем чтобы мы, во-первых, овладели им (то есть Советским Союзом. — А. Ч.), во-вторых, управляли и, в-третьих, эксплуатировали.
...Самое основное:
Создание военной державы западнее Урала никогда не должно снова стать на повестку дня, хотя бы нам для этого пришлось воевать сто лет. Все последователи фюрера должны знать: империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужого войска. Защиту этого пространства от всяких возможных опасностей берет на себя Германия. Железным законом должно быть: «Никогда не должно быть позволено, чтобы оружие носил кто-либо иной, кроме немцев!»
...Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казах и не украинец».
Очертя голову гитлеровцы рвались к Уралу. Они дошли до Сталинграда. Дошли, чтобы сложить здесь свои головы.
Разведка сообщает: немецко-фашистское командование создает группу армий под названием «Дон». Ее задачи — восстановить положение и деблокировать 6-ю армию Паулюса.
Паулюс издал приказ по армии:
«Солдаты 6-й армии!
Армия окружена, но не по нашей вине. Вы всегда стойко держались даже тогда, когда враг у вас за спиной. Мы его остановили. Своей цели — вас уничтожить — он не добьется. Много еще я должен потребовать от вас: вы должны преодолеть все трудности и лишения, в мороз и холод выстоять и биться с любыми численно превосходящими силами противника! Фюрер обещал нам помощь. Вы должны драться до тех пор, пока не победим. Поэтому держитесь. Фюрер нам поможет».
Поездка на передовую и в Аксай не прошла для меня бесследно: лежу с температурой 39 градусов. Теперь врач дальше КП не пускает. Приехали первый секретарь Тракторозаводского райкома партии Дмитрий Васильевич Приходько и заместитель директора Тракторного завода Борис Тимофеевич Ткачев.
На тракторозаводском участке фронта райком партии стал боевым штабом всех сил народной обороны и связывающим центром с воинами полковника Горохова. Приходько и Ткачев рассказали, что восстановили мельницу и наладили снабжение воинских частей мукой, организовали медицинский пункт районного типа, восстановили 10 крупных жилых домов под нужды войск и жителей района. Я поблагодарил их за информацию и пообещал, что в ближайшие дни вернусь в строй.
Секретарь Кировского райкома Сергей Дмитриевич Бабкин сообщает:
«В районе ремонтируются в большом количестве танки, арттягачи, автомашины и вооружение. На предприятиях района изготовлены сотни тысяч бутылок зажигательной смеси «КС», тысячи килограммов дымообразующей смеси, тысячи баллонов зажигательной жидкости, десятки тонн туалетного и хозяйственного мыла, 5000 окопных печей. Кировцы изготовляют походные кухни, аэросани, спецдомики, фуфайки, шаровары, шапки-ушанки, валенки и многое другое из теплой одежды, в чем нуждается фронт».
Во всем этом, конечно, большая заслуга районной партийной организации, райкома партии, парторгов ЦК партии на предприятиях и секретарей партийных организаций, коммунистов. В этом районе, даже в самые тяжелые дни осады города, регулярно проводились партийные и комсомольские собрания.
Кольцо окружения с каждым днем сжимается. Фашистское командование посылает в «котел» продовольствие и боеприпасы. Летчики сбрасывают «подарки» в контейнерах на парашютах. При этом часто неудачно. Их обманывают наши бойцы сигнальными ракетами немецкого происхождения и становятся обладателями немецких посылок. Я был свидетелем того, как к городу, к «котлу», под прикрытием «мессершимиттов» приближалась большая группа транспортных самолетов противника. Навстречу поднялись наши истребители. В коротком воздушном бою они сбили все транспортные самолеты. Тридцать четыре немецких летчика спаслись на парашютах и были взяты в плен.
На Котельниковском направлении концентрируется группа войск немецко-фашистских армий «Дон». Разведка доносит, что фельдмаршал Манштейн стягивает сюда дивизию за дивизией. Они перевозятся самолетами и поездами. Четыре дивизии перебрасываются из Франции. Сюда прибыл также авиационный корпус 1-го воздушного флота из-под Ленинграда.
Теперь господство в воздухе принадлежит нам. Вспоминаю мой октябрьский разговор со Сталиным об усилении нашего фронта истребительной авиацией — «Яками» и «МиГами». Делал это я по поручению Военного совета фронта. Услышав голос Сталина, я принялся доказывать, что нам требуется минимум пять эскадрилий.
— Э, да вы решили меня, старого воробья, сразу ограбить на пять эскадрилий. Это не выйдет.
— Что ни полет, то мы теряем наши золотые кадры истребителей... Нам надо помочь, товарищ Сталин...
— Не будем громко шуметь... 15 октября будет дана одна эскадрилья. Это во-первых. Потом, во-вторых, 20 октября будет дана еще одна эскадрилья. Потом, в-третьих, 25 октября получите еще одну эскадрилью... В-четвертых, еще получите одну-две эскадрильи за счет сверхплановых, сделанных на заводе. Сделают — получите, не сделают сверх плана — останетесь только при плановых.
Эскадрильи новых самолетов были переданы особому полку, которым командовал Герой Советского Союза, герой боев в небе Испании Шестаков. В этом полку много отличных летчиков: Шестаков, Лавриненков, Алелюзин, Ахмет хан Султан и другие. Они мастерски громят фашистских стервятников.
29 ноября представители воинских частей фронта и местного населения специальным актом засвидетельствовали чудовищное преступление в лагере смерти на хуторе Вертячем. При осмотре лагеря для советских военнопленных было обнаружено 87 истерзанных и изуродованных трупов бойцов и командиров Красной Армии.
Принесли обзор писем, полученных фашистскими солдатами и офицерами. Многие из них очень любопытны. В письме, датированном 25 сентября, солдату Вильгельму Унтервиз родные пишут:
«Мы с напряжением ожидаем, когда ты подашь признаки жизни. Уже три недели прошло со времени получения твоего последнего письма. Что могло с тобой случиться? Особенно в сталинградском аду, который, вопреки твоим предположениям, до сих пор не взят... Невероятно, с какой яростью русские защищают этот город! Это ужас! Участвуешь ли ты в боях или же занят ремонтом своего танка? Мы предпочитаем последнее».
Гитлеровские солдаты, оказавшиеся в «котле», «входят в разум». Когда нет поблизости офицера, они истошно кричат в рупоры на ломаном русском языке: «Эй, рус, стреляй в ноги, зачем стреляешь в голову?» Наши бойцы часто слышат такие просьбы: «Эй, рус, мне холодно. Меняю автомат на шапку».
Вечером 4 декабря в Райгород прибыл Вальтер Ульбрихт. С ним писатели Эрих Вайнерт и Вилли Бредель. Они хотят обратиться к окруженным немецким солдатам, убедить в бесполезности дальнейшего сопротивления. Просят дать им МГУ — мощные громкоговорящие установки, которые устанавливаются перед передним краем противника. Доронин по-товарищески предупреждает, что беседовать с помощью громкоговорителя под минометным и оружейным огнем — дело опасное. Ульбрихт лишь улыбнулся в ответ. Ему за сорок, но выглядит он значительно старше. Бледный, на висках проступает седина, борода клинышком.
Эрих Вайнерт попросил организовать встречу с «трудными пленными».