Кажется, не было таких примеров, когда в одной части города идет война, а в другой уже началась мирная стройка...
Между тем окруженная группировка немцев продолжает оказывать упорное сопротивление. Солдаты и офицеры сопротивляются с отчаянностью обреченных. Почему же их командование не принимает наше предложение о капитуляции? Секрет таится в приказе Паулюса:
«За последнее время русские неоднократно пытались вступить в переговоры с армией и с подчиненными ей частями... Мы все знаем, что грозит нам, если армия прекратит сопротивление: большинство из нас ждет верная смерть либо от вражеской пули, либо от голода и страданий в позорном сибирском плену... Поэтому всякие попытки вести переговоры следует отклонять, оставлять без ответа и парламентеров прогонять огнем...»
Ранним утром 22 января я прибыл в штаб 57-й армии к Ф.И. Толбухину. В 3 часа ночи выехали в район совхоза «Горная Поляна», где расположено полевое управление армии. К нашему приезду разведчики привели сразу шесть «языков». Они оказались особые. У всех полно добра: награбленное золото, часы, браслеты, серебряные ложки. Толбухин распорядился срочно допросить пленных, а ценности сдать уполномоченному Госбанка. Не задерживаясь, отправились на передовую.
Началась мощная артиллерийская подготовка, после чего в наступление пошли танки, за ними пехота... Фронт противника дрогнул. Связываемся с командующим 64-й армией М. С. Шумиловым, с командирами других соединений. Всюду развернулось мощное наступление.
Вскоре с передовой потянулись колонны пленных. Наши бойцы, сопровождающие пленных, нещадно ругаются, что их оторвали от боевых дел.
Войска 6-й армии и ее командующий генерал-полковник Ф. Паулюс деморализованы. Об этом нам сообщил захваченный переводчик из штаба Паулюса. Вот что он рассказал:
— Начальник штаба 6-й армии генерал Шмидт вызвал меня и поручил перевести с немецкого на русский язык ответ на ультиматум советского командования от 9 января. Текст гласил:
«Генерал-полковнику Воронову или его заместителю. Командующий германской 6-й армией согласен начать с вами переговоры на основе ваших предложений от 9 января 1943 года. Мы просим приостановить враждебные действия 23 января в ноль-ноль часов. 23 января в 10 часов мои парламентеры на двух машинах под белым флагом выедут к вам по дороге Гумрак — Конный — Котлубань. Командующий германской 6-й армией».
Переводчик рассказал подробности беседы с Паулюсом, к которому его привел генерал Шмидт для согласования текста ответа нашему командованию.
Познакомившись с ним, Паулюс нервно воскликнул:
— Это государственная измена! Без согласия Гитлера никаких переговоров о капитуляции...
И тут же велел донести об этом по радио фюреру.
Ответа от Гитлера не последовало.
Неужели он не понимает, что такую армию уже ничего не спасет. Неужели Паулюс до сих пор надеется на помощь Гитлера?
У нас есть данные, что позицию Паулюса не разделяют некоторые его приближенные. Генералы Зейдлиц и Клаузиус внесли предложение о том, чтобы самим расстрелять все боеприпасы, взорвать все военное имущество и, собрав людей, ждать подхода Красной Армии, но это только разговоры. В действительности корпус Зейдлица, отступая, продолжает оказывать упорное сопротивление.
К исходу 23 января наши части вели бои в районе Ельшанки, Дар-Горы и у Сталинградского элеватора. Дивизия полковника Батюка закончила штурм Мамаева кургана и разгромила фашистов, засевших на его вершине, в водонапорных резервуарах. Боевые подразделения 15-й гвардейской дивизии Е. И. Василенко очищают от фашистов Дар-Гору и станцию Сталинград-II. Наши захватили последний аэродром в кольце окружения 6-й армии. Полеты немцев в «кольцо» прекратились. На высоте Садовой взят в плен генерал. Он заявил:
— Паулюс надломлен. Он бы сдался в плен немедленно, но получил от Гитлера радиограмму — любой ценой выстоять и не омрачать десятилетие фашистского строя в Германии, которое исполняется 30 января. Паулюс ждет с нетерпением этой даты. Важное решение он примет несколько часов позже, после 30 января, хотя фактически руководство армией находится в руках Шмидта.
Правда это или нет — трудно сказать, но мы неослабно следим за тем, чтобы Паулюс и его штаб не выбрались из «котла», как это сделали некоторые другие генералы.
В Гумрак привели 400 пленных. Те сообщили, что их командование распространило версию о начавшемся большом наступлении немцев в районе Калача и о взятии ими Карповки. Такими выдумками они хотят околпачить солдат, принудить к повиновению и гибели.
Оперативная сводка за 25 января сообщает, что танковая бригада полковника И. И. Якубовского разгромила противника и захватила станцию Разгуляевка и поселок Александровка. 64-я армия выбила фашистов из Ворошиловского района города и ведет активные боевые действия за центральный Ерманский район.
Командир 297-й пехотной дивизии генерал фон Дребер согласился на капитуляцию и прислал своих парламентеров.
Войска Донского фронта к утру 26 января с боями подошли к западным окраинам Сталинграда. Враг оказался зажатым на пятачке. Сопротивление немецко-фашистских войск стало заметно слабеть. В ночь на 26 января штаб 6-й армии Паулюса, утратив руководство войсками, перебазировался в подвал универмага, что на центральной площади города.
Войска 21-й армии генерала И. М. Чистякова, действующие с запада, соединились в районе поселка Красный Октябрь и Мамаева кургана с частями 62-й армии, разъединив отступающего противника на две изолированные группы — северную (на Тракторном заводе) и южную (в районе центральной площади города).
Гвардейцы танковой бригады полковника М. В. Невжинского, наступавшие с Дона, встретились с гвардейцами генерала А. И. Родимцева, наступавшими с Волги. В память об этом историческом событии на месте встречи, в полутора километрах северо-западнее Мамаева кургана, установлен танк под номером 18. Он и сейчас стоит как памятник силы советского оружия, славы и доблести гвардии Сталинграда.
В ночь с 26 на 27 января парламентер из штаба Паулюса обратился с предложением начать переговоры о сдаче. Однако утром Паулюс сам же и отказался от переговоров. Видимо, хочет выиграть время, чтобы собрать остатки разбитых дивизий для продолжения сопротивления. Но все говорит за то, что Сталинградская битва подходит к концу. Ведут пленных — солдат и офицеров. Грязные, голодные, одетые в рванье, подавленные тяжелыми боями, измученные морозами. Бредут и повторяют заученные слова: «Гитлер капут». Командующий Донским фронтом Рокоссовский еще раз великодушно предложил 6-й немецко-фашистской армии капитулировать. Но снова последовал отказ. Что ж, если враг не сдается, его уничтожают.
Последние дни я неотлучно нахожусь в наступающих соединениях 57-й и 64-й армий. Чаще всего на КП Толбухина. Большую жизненную и боевую школу прошел Федор Иванович. В прошлом рядовой солдат царской армии, участник первой империалистической войны, он за годы Советской власти вырос в крупного и талантливого военачальника. Когда я наблюдаю за Толбухиным, мне вспоминается знаменитая фраза В. И. Чапаева:
— Где должен быть боевой командир? Впереди, на лихом коне...
Коня, правда, у Федора Ивановича нет, но в гуще боя, на передовых позициях, его часто можно увидеть. И это не показная храбрость, а грань его характера — быть ближе к бойцам. Любят его солдаты за простоту душевную, общительность, отеческую заботу о повседневных солдатских нуждах.
В эти дни в обком партии непрерывно поступают письма, телеграммы, телефонограммы из многих частей и соединений фронтов, в которых в ответ на обращение XI пленума обкома партии воины заверяют, что будут продолжать бить врага по-сталинградски, вплоть до полного уничтожения.
Части 64-й армии генерала М. С. Шумилова быстро продвигаются с юга к центру города. 422-я стрелковая дивизия полковника И. К. Морозова, обойдя элеватор, 29 января утром достигла реки Царицы. Туда же, к реке Царице, с боями прорвалась 38-я мотострелковая бригада полковника И. Д. Бурмакова. Год назад эта бригада была сформирована на Тракторном. В ее состав вошли бойцы народного ополчения. Бригада сбила заслон противника на мосту и, преследуя его, прорвалась на улицы центра города.
Утром 30 января я, находясь в Красноармейске, позвонил М. С. Шумилову и осведомился об обстановке в центре города.
— Паулюс засел в универмаге, — сказал Михаил Степанович, — продолжает огрызаться на реке Царице, но часы его сочтены.
На «эмке» я выехал вместе с корреспондентами «Красной звезды» В. Коротеевым и «Волгоградской правды» Н. Ткачевым. Благополучно добрались до элеватора и направились к Астраханскому мосту. И тут нас накрыл минометный огонь. Спаслись за каменной стеной разрушенного дома. Вскоре к нам подбежал связной и пригласил на КП 204-й стрелковой дивизии.
— Почему поехали по Астраханскому мосту, ведь очищен только один проезд у моста? — накинулся на нас командир дивизии А. В. Скворцов.
Мы объяснили, что произошла небольшая ошибка.
— Теперь сидите у меня до поры до времени.
Уцелевшие дома здесь уже обследовали партийные и советские работники города. В одном из них, четырехэтажном доме, решили разместить городские и областные организации. Но вечером мне позвонил Иван Алексеевич Пиксин и сообщил, что намеченный дом оказался заминированным и вскоре после нашего ухода взорвался.
Утром 31 января позвонил Шумилов. Радостный и возбужденный, он сказал:
— Дело идет к завершению... Приезжайте быстрее в Бекетовку, в Военный совет. Будем принимать капитуляцию фельдмаршала! Эта «птичка» теперь уже от нас не уйдет. Звонил Бурмаков, доложил, что Паулюс блокирован!
— Откуда взялся фельдмаршал? — спросил я. — Паулюс — генерал-полковник!
— Мы тоже так считали, — ответил Михаил Степанович, — но, оказывается, 30 января Гитлер возвел его в фельдмаршалы и передал об этом по радио. Только, видимо, Паулюс не будет уже иметь жезла.