О самом параде рассказано и написано много. Я скажу лишь о некоторых деталях и своих впечатлениях. На Красной площади я стоял у левого крыла Мавзолея.
Поистине потрясающим было зрелище, когда особый батальон швырял к подножию Мавзолея фашистские штандарты. Среди них был личный штандарт Адольфа Гитлера. Поверженная разбойничья фашистская Германия стояла на коленях перед ленинским Мавзолеем, перед народом-воином, народом-героем, народом-победителем. По надписям на орденских лентах штандартов можно было проследить грабительский путь фашистских частей и соединений, побывавших в Париже и Брюсселе, в Афинах и Белграде, во многих других европейских столицах. Были на лентах надписи: «Киев», «Ростов», «Минск», «Смоленск»...
В пяти шагах от меня бросил штандарт сталинградец из 62-й армии, минометчик 95-й гвардейской стрелковой дивизии, сержант Степан Николаевич Кривко, прошедший весь путь войны от Сталинграда через Курскую дугу, Польшу, Германию до самой Праги. Он потерял на войне трех братьев, сам был трижды тяжело ранен и вот теперь, на параде Победы, ставил последнюю точку своей борьбы с фашизмом.
Спасибо тебе, солдат, за верность Родине!
Еще, кажется, никогда я не испытывал такого желания заглянуть в завтрашний день моей страны, какое появилось у меня после окончания Великой Отечественной войны. Речь идет об осмыслении истоков наших побед, об идейных основах строительства нашего общества, о его моральном богатстве и несокрушимости. Какие тяготы выпали на долю бойцов и командиров на фронте, на долю рабочих и колхозников в тылу! 1418 дней неизмеримого напряжения сил в боях и в труде. Ни одного дня передышки или расслабления. Сколько сил, пота и крови потребовала война от своей страны, от каждого советского человека, но никто не скажет, что даже в самое трудное время, какое было, скажем, в дни Сталинградской битвы, у нас поколебалась вера в наш социалистический строй, в Коммунистическую партию. Наоборот, чем грознее складывалась обстановка, тем теснее сплачивались наши люди для решительной борьбы. Это я говорю по личным наблюдениям за борьбой сталинградцев.
С такой же уверенностью я думаю о преодолении послевоенных трудностей, о восстановлении разрушенного войной народного хозяйства в областях и республиках, переживших оккупацию, о нарастающих темпах поступательного движения к заветной цели. И никто, никакие силы не остановят нас на полпути.
На каком основании строится в моем сознании такая уверенность? Я ровесник века, член Коммунистической партии, частица той главной организующей силы, которая стоит в центре движения передовой мысли моего времени. Я обращаю свой взор к великому Ленину: «Никогда не победят того народа, в котором рабочие и крестьяне в большинстве своем узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою, Советскую власть — власть трудящихся...»
Думая так, я вспоминаю встречи и беседы со многими видными деятелями нашей партии, которым посчастливилось работать с Лениным. Эти встречи и беседы проходили в санатории Барвиха, куда я по требованию врачей попал после Сталинградской битвы. Пока шла битва, я не замечал своих недугов, да и некогда было обращать внимание на боли в сердце, на переутомление, на прочие неурядицы со здоровьем. Но вот все, как говорится, вышло наружу, дало о себе знать.
В Барвихе в первые же дни встретился с Глебом Максимилиановичем Кржижановским и Николаем Александровичем Семашко — соратниками Ленина в дореволюционном подполье и в первые годы Советской власти. Помню, с какой радостью Глеб Максимилианович воспринял мое сообщение о том, что Сталгрэс восстановлена на полную мощность.
— Это же наша крупная станция, построенная по плану ГОЭЛРО, — с гордостью отметил он. — Теперь нам потребуется много электроэнергии. Надо надеяться, что скоро, очень скоро оседлаем Волгу. Она станет жемчужиной электрификации на большой улице России. Наш новый ленинский план ГОЭЛРО, план электрификации СССР, охватит не только Европейскую часть страны. Мы проникнем на Кавказ, в Среднеазиатские республики и особенно на великие сибирские реки — Ангару, Енисей, Иртыш, Обь, Лену.
Когда я сообщил Кржижановскому, что в районах Сталинградской области уже вскрыты мощные запасы природного газа и нефти, он заметил:
— Владимир Ильич намечал огромные перспективы использования энергетических ресурсов страны и в плане ГОЭЛРО, и на будущее. А вот когда мы наберем силенки да двинемся на Восток, в Сибирь, мы вскроем такие богатства нашей Родины, о которых теперь пока не можем предполагать!
В часы таких бесед к нам подсаживался первый нарком здравоохранения Семашко. Он удивительно интересно рассказывал о состоянии здравоохранения России, о мерах, которые предпринимал Ленин в его улучшении. Николай Александрович с волнением вспоминал о днях, когда ему пришлось лечить Владимира Ильича Ленина после покушения на его жизнь.
— Я буквально сбился с ног, — говорил Семашко, — размышляя, почему у Ильича медленно улучшается здоровье. И что же вы думаете. Однажды я заметил: в комнате Ильича, когда все спали, горит слабый свет. Я вошел в его комнату и вижу: Ильич обложился книгами и, лежа на полу, на коврике, прикрываясь тенью стола, читает книгу, подчеркивая в ней. Я некоторое время оставался незамеченным, а потом решил прекратить столь недопустимое нарушение режима.
— Владимир Ильич! Я, как нарком здравоохранения и уполномоченный ЦК партии, буду жаловаться на вас: вы нарушаете режим больного, предписанный вам врачами.
— Ну и зря вы шумите по этому мелкому поводу, ябедничать не следует... Я только хотел подобрать нужный мне справочный материал, — оправдывался Ильич.
Я уложил его в кровать, укрыл одеялом и принялся подбирать с пола книги. Ильич, прищурив глаз, умоляюще смотрел на меня и всей своей мимикой и поведением просил оставить книгу, над которой он работал. Я был неумолим:
— ЦК партии поручил мне быть строгим и не допускать нарушений лечебного режима.
...Тогда же мне довелось встретиться и с Долорес Ибаррури. Здесь же лечились Георгий Димитров, Отто Куусинен, встречи с которыми всегда приносили истинное удовольствие.
Кржижановский, Семашко, Ибаррури, Димитров, Куусинен — все деятели ленинской гвардии, с кем мне довелось встречаться в ту пору, несли в себе неистощимый заряд оптимизма и веры в завтрашний день.
Дел трудных и сложных было много. Послевоенный период потребовал от партийных организаций Сталинградской области не меньшего напряжения сил, чем в дни сражения. На пустырях, на обугленной земле предстояло возводить корпуса новых заводов и выращивать урожаи хлеба. Без этого немыслимо поступательное движение.
Прошло не многим более пятнадцати лет после окончания войны, и Сталинград поднялся из руин во всем своем величии, стал самым красивым городом на Волге, портом пяти морей. По воле партии и правительства завершено гигантское сооружение — Волго-Донской судоходный канал имени В. И. Ленина. Осуществилась извечная мечта — Дон-батюшка соединился с Волгой-матушкой.
На северной окраине города построена Волжская ГЭС имени XXII съезда КПСС, ежегодно вырабатывающая свыше 40 миллиардов киловатт-часов электроэнергии.
Строительство Волжской ГЭС преобразило лицо Сталинградского промышленного района и позволило по-новому решать проблемы сельского хозяйства на основе сплошной электрификации колхозов и совхозов. В промышленности появились десятки новых крупных предприятий, энергоемких производств, а вся область превратилась в крупнейший энергетический узел.
По необъятным степям области протянулись нефтепроводы, каналы оросительных систем, автомагистрали, лесополосы и железные дороги.
Промышленность области обогатилась предприятиями металлургии, химии, машиностроения, нефтепереработки, производства подшипников, абразивов, текстиля, цемента и строительных материалов. Сталинградская область стала областью развитой добычи и переработки нефти и газа.
На левом берегу Волги, рядом с ГЭС имени XXII съезда КПСС, поднялся социалистический город Волжский, призванный удовлетворять потребности энергетиков и химиков.
Индустриальным стал город Камышин. Здесь работают крупнейший хлопчатобумажный комбинат, консервный, лакокрасочный, стеклотары, крановый заводы.
Такими же темпами развивается Михайловка, где на базе месторождений минерально-строительных материалов сооружен и работает гигант цементной промышленности. Тут построены: комбинат асбоцементных изделий, завод пусковых двигателей и другие предприятия.
Память ратных подвигов защитников Сталинграда увековечивается подвигами трудовыми.
15 октября 1967 года состоялось открытие памятника героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане.
Памятник-ансамбль, созданный большой группой скульпторов и архитекторов под руководством народного художника СССР, академика Евгения Викторовича Вучетича, удостоенного за эту работу Ленинской премии, увенчивает господствующую над городом высоту величественными скульптурными композициями. Среди них выделяются особой выразительностью фигуры «Стоять насмерть», «Родина-мать» и барельефный портрет В. И. Ленина.
На открытии этого памятника Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, подчеркивая торжество ленинской национальной политики, сказал:
«Если бы в окопах Сталинграда не стояли плечом к плечу сыны России и Украины, Белоруссии и Прибалтики, Кавказа и Сибири, Казахстана и Средней Азии — не было бы сталинградской победы.
Если бы не работали дни и ночи заводы Урала и Сибири, если бы труженики колхозных полей не совершали ежедневно своего внешне как будто незаметного подвига — не было бы сталинградской победы».
Мамаев курган стал «главной высотой России». К нему теперь тянутся представители всех наций и народов мира. К нему идут на поклон матери и отцы, жены и дети погибших и здравствующих воинов Сталинградской битвы. Здесь дают клятву Родине молодые солдаты, здесь в торжественной обстановке принимают в пионеры и комсомол, здесь ежегодно бывают миллионы туристов нашей страны и друзей со всего мира. И я, теперь уже постоянный житель Москвы, почетный гражданин Волгограда, при первой возможности посещаю памятник на Мамаевом кургане. Это для меня не прогулка ради заполнения времени, а священный долг, духовная потребность. Ее причины, мне кажется, ясны без объяснений. В Сталинграде я оставил свое сердце.