удов. Об их подвигах до нашего времени дошли мифы и легенды позднейших народов, такие, как миф о путешествии за море Гильгамеша у древних шумеров, о Мелькарте у финикиян, о Геракле у древних греков, об Одиссее у критян-греков и этрусков.
Очень может быть, что до сих пор не доказанная с достаточной убедительностью география путешествий Одиссея связана с путешествиями этих древнейших морепроходцев, искавших новые пути в Средиземном и Черном морях. Они открыли используемый тогда Великий Восточный водный путь из Черного моря в Балтийское или Белое, существование которого убедительно доказывает С. А. Ковалевский, предполагая его направление: Азовское море — Маныч — Каспийское море — Волга — озеро Моримаруса (выше Казани) — проток в Белое или Балтийское море. Может быть, загадочная до сих пор родина Одиссея, остров Итака, по описанию совсем не похожая на современную Итаку Ионических островов, где археологи не нашли ничего напоминающего Итаку «Одиссеи», в действительности находилась на острове Мальте.
Хронологически к этому времени относится и миф об аргонавтах, проплывших в Черное море еще до того, как Дарданеллы и Босфор окончательно оформились как проливы. Это произошло в четвертом тысячелетии до н. э. Н. М. Страхов, изучавший геологическую историю Черного моря, указывает, что окончательный прорыв средиземноморских вод произошел 5000 лет назад, а до этого Босфор был мелким, труднопроходимым проливом с бурным течением из Черного моря. Миф об аргонавтах как раз и отмечает опасность плавания через Босфор и происшедшие потом изменения.
Своеобразной особенностью культуры Мальты является исключительная забота населения о загробной жизни. Конец этой культуры относят к 1800 году до н. э. и предполагают, что он был вызван нашествием какого-то другого народа или религиозным переворотом. Интересно, что с предполагаемой датой гибели культуры Мальты почти совпадает дата катастрофы, постигшей среднеминойскую культуру острова Крит (около 1800–1750 гг. до н. э.) Предполагают, что эта катастрофа вызвана сильнейшим землетрясением, разрушившим полностью крупнейший город минойского Крита и его вероятную столицу — Кносс. Кажется возможным сопоставить катастрофу на Крите с гибелью древней культуры Мальты, если предположить, что обе катастрофы были вызваны одной и той же причиной — тектоническими движениями в области Средиземного моря, очень частыми в этих районах, в результате которых Мальта осела, площадь ее сильно уменьшилась, постоянные источники воды иссякли и ее древняя культура, потеряв питавшую ее материальную базу, погибла. Поэтому нет необходимости прибегать к гипотезам о вторжении новых народов или о религиозном перевороте.
По-видимому, опускание Мальты началось задолго до окончательной катастрофы. Происходившее все время постепенное уменьшение площади острова, частые землетрясения, иссякание источников воды — все это создало у его населения чувство обреченности, наложив отпечаток на религию жителей, уделявших особое внимание загробной жизни. Может быть, этим и объясняется своеобразие культуры Мальты на ее последних этапах.
Гипотезу о том, что древнейшая мальтийская культура погибла в результате тектонических движений, косвенно подтверждают и находки вулканического пепла в верхних слоях придонных осадков в восточной части Средиземного моря к югу от Крита. Предполагают, что этот пепел отложился во время гигантского извержения вулкана Сан-торина примерно в 1800–1500 годах до нашей эры. Этот факт подтверждает, что в то время восточная часть Средиземного моря была ареной усиленной вулканической и сейсмической деятельности. В этих же осадках найден нижний, более древний слой вулканического пепла, относящегося ко времени порядка 11 000 лет до нашей эры, вероятнее всего занесенного западными ветрами, а не с островов Архипелага.
Описанная выше культура древнего неизвестного народа не ограничивалась одним только островом Мальтой. Такого же рода культуру (с храмами, колеями и т. п.) обнаружили и на маленьком вулканическом островке Пантеллерии площадью всего в 83 квадратных километра, расположенном в 100 километрах к юго-западу от Сицилии и в 69 километрах от тунисского берега. А несколько лет назад на полпути между Пантеллерией и Сицилией под водой были открыты развалины двух затопленных городов с симметрично расположенными улицами и высокими зданиями, существование которых относят примерно к тому же времени, что и загадочные памятники и колеи островов Мальты и Пантеллерии.
ОСТРОВ РОБИНЗОНОВ
Пустынные острова у берегов Южной Америки в XVII–XVIII столетиях были убежищем пиратов. Туда они заходили пополнить свои запасы свежей водой, мясом, плодами. Одно из таких убежищ занимало три острова в 650 километрах от берегов Чили. Самый большой из них назывался Хуан-Фернандес или Мас-а-терра, два других Мас-а-фуэра и Санта-Клара. Они гористы, частью покрыты лесами. Открыл их в 1563 году испанский лоцман Хуан-Фернандес, прославившийся тем, что сумел найти прямой путь из Кальяо к берегам Чили, минуя холодное Перуанское течение.
Остров, получивший имя первооткрывателя, можно с полным основанием назвать островом робинзонов. По любопытному стечению обстоятельств на протяжении нескольких сот лет он служил пристанищем для вольных и невольных отшельников, и судьба одного из них представляет особый интерес как судьба реального прототипа героя знаменитого романа Даниеля Дефо «Робинзон Крузо».
Первым робинзоном был сам Хуан-Фернандес. Он прожил на острове несколько лет, занимаясь разведением коз и свиней. Но уединение, видимо, наскучило ему, и он вернулся на материк.
В двадцатых годах XVII века здесь жили долгое время три моряка из эскадры голландского адмирала де-Витта. Судьба их неизвестна; вероятно, они попали в руки испанцев, которые были беспощадны к своим врагам голландцам.
После них здесь пять лет провел человек, спасшийся с одного торгового судна, затонувшего недалеко от острова.
Следующим робинзоном был некто Уильям, гватемальский индеец из племени москитов, которого оставил на Хуан-Фернандесе пиратский корабль капитана Шарпа. Он прожил здесь три года два месяца одиннадцать дней.
Пятая робинзонада была если не самая трудная, то самая забавная. В 1687 году капитан Дэвис высадил на острове пятерых матросов с четырьмя негритятами. Матросы были отчаянные игроки и, снабженные всем необходимым вплоть до маленькой пушечки, весело проводили время за игрой в кости. Весь остров они разделили на участки и проигрывали их один другому. Если бы не посещения испанцев, несколько раз пытавшихся поймать неутомимых игроков, жизнь отшельников можно было бы назвать идиллической. Через три года и два месяца девять робинзонов покинули остров.
Но настоящая слава Хуан-Фернандеса началась с 1712 года, когда в Лондоне была опубликована книга капитана Вудза Роджерса «Промысловое плавание вокруг света». В книге описывалось событие, заинтересовавшее всю Англию. На следующий год в журнале «Англичанин» появилась статья известного публициста Ричарда Стила на ту же тему. «Человек, о котором я намерен рассказать, — писал Стил, — зовется Александром Селкирком. Имя его знакомо людям любопытствующим, ибо он приобрел известность тем, что прожил в одиночестве четыре года и четыре месяца на острове Хуан-Фернандес. Я имел удовольствие часто беседовать с ним тотчас по его приезде в Англию в 1711 году». Жизнь Селкирка на острове, по словам Стила, была «столь восхитительно приятной, что ни одной минуты не тяготился он ею». В разговоре со Стилом Селкирк сожалел о своем возвращении к людям и оплакивал свое благословенное одиночество.
Хитрый шотландец умел пустить пыль в глаза. Его жизнь ни до Хуан-Фернандеса, ни во время пребывания на нем не может быть описана в нежных тонах.
Александр Селкирк, седьмой сын сапожника Джона Селкрега, родился в 1676 году в Шотландии в городе Ларго, графство Файф. С юных лет он не отличался покладистым характером. Отношения между ним и отцом с братьями были очень натянуты. Благоволила к нему одна мать. Когда распри в семье зашли слишком далеко, с ее одобрения Александр изменил свою фамилию с Селкрега на Селкирк, подчеркивая тем самым полный разрыв с отцом.
Неуживчивым и непоседливым людям вроде Селкирка прямая дорога была в море. Он рано покинул дом. Когда в 1695 году его вызвали в суд за неблагопристойное поведение в церкви, родные уведомили власти, что Александр Селкирк давно служит матросом и бог весть где пропадает.
За несколько лет плавания он приобрел большой опыт. Во всяком случае в 1703 году он ужо служил штурманом на пиратском судне «Пять Портов», которым командовал капитан Стредлинг. Селкирк участвовал в нескольких операциях, но в конце концов не поладил со Стредлингом и, когда «Пять Портов» стояло у берегов Хуаы-Фернандеса, потребовал, чтобы его высадили на берег.
Стредлинг оставил своего штурмана, снабдив его платьем, постелью, ружьем, порохом, посудой, книгами и навигационными инструментами. Селкирк оказался в лучшем положении, чем все его предшественники. Но когда «Пять Портов» собиралось уходить, строптивый шотландец одумался и умолял не бросать его. Однако капитану надоели выходки Селкирка, и он остался глух к его мольбам.
Первое время Селкирк очень тосковал. Но шли недели, приближалась зима, надо было думать о будущем. Селкирк построил две хижины на небольшом расстоянии одна от другой, покрыл крыши тростником, стены выложил козьими шкурами. Одна хижина, поменьше, служила кухней, вторая была спальней. Ради экономии пороха Селкирк решил собирать на берегу моллюсков. На его счастье, там в изобилии водились не только моллюски, но и черепахи. Их мясо, нежное и вкусное, сначала очень понравилось Селкирку, но вскоре он им пресытился. Пришлось перейти на козлятину, как ни жаль было скудных запасов пороха. Мясо он приготавливал вместе с плодами перечного дерева. Из этого же ароматичного дерева он запасал себе свечи и дрова. Без соли и хлеба очень трудно приходилось первые недели, поэтому ел Селкирк только в минуты крайнего голода. Желая всегда иметь в запасе свежее мясо, он поймал несколько козлят и подрезал им сухожилия ног так, чтобы они не могли далеко убежать от хижины.