Радостно улыбнулся могучий с большой светлой бородой Русс, громко и весело рассмеялся трудолюбивый и скромный Чех, счастье сверкнуло на румяном лице Ляха. И скрепили три брата эту дружбу клятвой. А Русс и Чех взяли себе в жены молодых сестер брата Ляха. В знак этой дружбы братья построили на реке город Тешин-Цешин и выкопали в нем колодец дружбы и счастья. Из этого колодца пили они чистую, как слеза, воду в дни свадьбы, пили эту воду их красавицы жены, позднее пили их многочисленные дети, их неисчислимые внуки и правнуки…
Много воды утекло с тех пор. Давно разбиты кровные враги трех братьев. Поколение за поколением сменяются русские, чехи, поляки. Появились тысячи новых городов и сел. А среди них на пограничной реке стоит древний Тешин-Цешин. Он вечен, как вечна братская дружба русских, поляков и чехов.
В Цешине есть очень интересный этнографический музей. Пройдешь по залам этого музея и увидишь, как жил здесь человек в прошлом. Тут есть макет закопченной избы с печью без трубы, старинная посуда, миски, ножи, ложки, сундуки и древнее оружие. Мы не знаем, есть ли здесь посуда, из которой пили легендарные братья, но это история страны, польского народа, его первые шаги, и очень интересно посмотреть на эти памятники старины теперь, в дни тысячелетия Польского государства.
Из Цешина мы отправились в горы к истокам славной польской реки Вислы. Горы в лесах. Несмотря на ноябрь, многие деревья еще сохранили листву, во многих местах лежат могучие вековые сосны, поваленные ветром. Они вывернуты с корнями. Трудно им во время бури удержаться в каменистом грунте, видно, не смогли они крепко ухватиться за скалы своими корнями.
Висла главная река страны и для поляков имеет такое же значение, как и для русских Волга. Извилистой лентой тянется Висла по стране с юга на север. На ней стоят города Варшава, Краков, Быдгощ, Сандомеж, Плогун, Торунь и Гданьск.
Истоки Вислы расположены в Западных Бескидах. И в чем здесь отличие Вислы от Волги? Наша могучая река берет свое начало с Валдайской возвышенности из небольших родников на болотах и течет от истока очень тихо, почти незаметно и только, пройдя многие десятки километров, превращается в реку. Висла — другое дело. Она с первых же километров, от истоков, которые находятся в горах, превращается в бурный поток, шумит, грохочет и прыгает по горным уступам вплоть до выхода из Бескид.
Висла образуется из двух горных потоков — Белой Вислы и Черной Вислы, или, как поляки ласкательно называют их, Белой и Черной Виселками. Мы с живейшим интересом наблюдали, как живописно и резво прыгают по уступам с горного хребта эти маленькие, но очень быстрые потоки. Вода в них прозрачно чистая, студеная, нередки маленькие водопадики. И рыбы! У одного из водопадов в широком водоеме они стаями играли, гонялись друг за другом, и мы искренне сожалели, что не можем вдоволь полюбоваться этой картиной.
Когда Висла с горных хребтов опускается до высоты 250 метров над уровнем моря, ее бурное течение затихает — и дальше до самой Балтики это уже спокойная, равнинная река. Но тихая Висла во время высоких весенних и летних паводков сильно разливается, становится очень грозной и доставляет немало бед прибрежнему населению.
По пути из Зеленой Силезии мы заехали в город Скочув на дачу к польскому писателю Густаву Морцинеку. Встретила нас сестра писателя, пожилая но очень подвижная и приветливая женщина. После взаимных приветствий она весело сказала, обращаясь ко мне:
— Я вас знаю.
Конечно, приятно, если тебя в незнакомом городе встречают знакомые люди, но мне показалось, что эту женщину все же я вижу первый раз в жизни.
— Простите, а где мы с вами в последний раз встретились? — осторожно спрашиваю я.
Она рассмеялась.
— Вчера.
— Но где? — не удержался я.
— На экране телевизора. Вы вчера рассказывали польским телезрителям о советских книгах.
Мы дружно рассмеялись, это сразу создало атмосферу дружбы и как «старым знакомым» позволило вести беседу просто и непринужденно. Густав Морцинек рассказал нам о своих творческих планах, расспрашивал о жизни и творчестве советских писателей, о Москве и Киеве.
Потом вдруг писатель обратился ко мне:
— А вы были в Тарновске-Гуры?
— Нет, — ответил я, не совсем ясно представляя, что я там могу увидеть.
— Там есть старинная, средневековая шахта, где добывались серебро и олово. Я только вчера там был, и у меня осталось много впечатлений.
На второй день утром мы прибыли в Тарновске-Гуры. Машина остановилась у большого старого, несколько запущенного парка. Вместе с экскурсоводом мы направляемся к маленькой круглой башенке с железной решетчатой дверью. Экскурсовод — молодой человек, видимо студент — открыл дверь и зажег два фонаря типа «летучая мышь».
«Неужели эти мрачные пещеры находятся под таким красивым тенистым парком?» — невольно возникала в голове мысль.
— Увага, проше пане, осторожно следуйте за мной, — пригласил экскурсовод. Он первым спускается по крутой винтовой лестнице вниз, а мы в полутемноте торопимся за ним. Процедура эта тянется медленно — глубина шахты до пятидесяти метров. Наконец, последняя ступенька скрипящей лестницы — и группа останавливается на небольшой деревянной площадке. Она колеблется под ногами, и нетрудно догадаться, что эта площадка лежит на подземной воде.
Напрягаем зрение, всматриваемся в темноту. Что это за пещера, как здесь добывали руду, какими орудиями, как ее поднимали наверх? Ведь никаких лифтов, подъемников и вагонеток в те времена еще не было.
Экскурсовод выводит откуда-то из-под площадки, на которой мы стоим, плоскую и очень длинную, специально сконструированную для плавания по подземной реке лодку мест на восемь.
— Проше пане садиться, — приглашает он.
Нас вместе с переводчиком и экскурсоводом пять человек. Осторожно, по одному садимся мы в эту плоскую лодку, она оказывается очень неустойчивой, при малейшем нашем движении наклоняется то в одну, то в другую сторону и еле не захватывает бортами воды.
Длина пещеры около шести километров. Ширина ее до четырех-пяти метров, высота до пяти-шести метров.
Самое интересное — по этому туннелю течет подземная речушка. Течение быстрое, и как только лодку отвязали, она сразу пошла вперед.
Мы плывем по подземной реке! Тусклый огонек фонарей очень слабо освещает стены и потолок пещеры. Лодку непрерывно подносит то к правой, то к левой стенке пещеры, мы тихонько отталкиваемся, она шатается — нам все время кажется, что вот-вот эта плоская и легкая посудина зачерпнет холодной воды или опрокинется.
— Глубоко здесь? — на всякий случай кто-то задает вопрос экскурсоводу.
— Утонуть трудно — метра полтора.
— А рыба есть?
— Есть, только ловить ее запрещено.
— Она слепая?
— Нет. Пещерный поток имеет выход в надземную реку, значит рыба не вечно живет в этой темноте.
Всматриваемся в холодную мутную воду, не покажется ли спинка, не плеснет ли игриво хвостом хотя бы небольшая рыбешка. Но нет! Не удалось нам увидеть живых существ в этом подземном канале. Стены пещеры сырые, изредка с потолка свисают тоненькие, как карандаши, сталактиты. Невольно вспомнились минувшие века и те несчастные, обездоленные люди, которых загоняли сюда, в подземелье, добывать богатства польским магнатам.
Впереди площадка. Лодка останавливается. Снова по винтовой лестнице поднимаемся вверх, и здесь у входа стоит наша машина. Вечером мы возвращаемся в Катобицы.
Быстро пролетели дни нашего пребывания в Польше. После закрытия выставки все книги и экспонаты были оставлены в Варшаве, как дар советского народа братскому польскому народу.
Мы тепло распростились с гостеприимными польскими друзьями и возвратились в Москву.
Ю. Авербах
ЗАМЕТКИО ГОРОДАХ И СТРАНАХ[49]
Рис. Г. Храпака
Кто из нас в детстве не мечтал о путешествии в дальние страны? Как и все мои сверстники, начитавшись приключенческих романов, я мысленно не один раз объехал вокруг света на 80 дней, вместе со Стенли я бродил по дебрям Центральной Африки в поисках Ливингстона, вместе с Пржевальским вторгался в неисследованные области Средней Азии, вместе с Миклухо-Маклаем устанавливал дружественные отношения с папуасами Новой Гвинеи.
Много интересных волнующих событий, связанных с путешествиями, приносила и действительность. Вместе со всей страной я переживал поиски и спасение экспедиции Нобиле, ледяную эпопею челюскинцев, полеты через Северный полюс.
Меня, как и всю молодежь, влекла героическая романтика этих событий.
Но… я познакомился с шахматами, они вошли в мою жизнь, я начал ими серьезно заниматься.
Шахматы и страсть к путешествиям. Разве есть более разные вещи? Неужели можно совместить игру, предполагающую спокойную кабинетную обстановку, с «охотой к перемене мест», ненасытной жаждой новых впечатлений?
Оказывается, можно!
Миллионы людей во всем мире играют в шахматы. Эта мудрая игра, находящаяся на грани между искусством и наукой, стала одним из средств культурного общения между народами. Советские шахматисты по праву считаются сейчас сильнейшими в мире, и их охотно приглашают во многие уголки земного шара.
Когда я стал шахматным мастером, а затем гроссмейстером, мне пришлось многократно защищать честь нашей родины за рубежом.
Для того чтобы померяться силами с шахматистами южного полушария, я четыре раза пересекал экватор; чтобы сразиться с шахматистами американского континента, два раза летал за Атлантический океан.
Мне приходилось выступать в шахматных клубах Парижа и Лондона, Цюриха и Стокгольма, Антверпена и Копенгагена, Джакарты и Рейкьявика, Буэнос-Айреса и Монтевидео.
Во время поездок я делал краткие заметки в своих записных книжках о новых странах, о встречах с людьми, заносил интересные географические и бытовые подробности.