А колючий кустарник элеутерококк, как недавно обнаружено, имеет в некоторых отношениях еще более целебные свойства, чем сам женьшень, обладая перед ними неоценимыми преимуществами: элеутерококк — крупное, заметное и более распространенное растение.
Вместе с аралией на каменистых осыпях растет тропическая крапива жирардиния. Длинные, в несколько миллиметров, волоски на ее стебле и листьях наполнены ядовитой жидкостью. Ожог этой крапивы весьма болезнен. А на огромных, причудливо изломанных ветвях липы темно-зеленой бахромой растет необычного вида папоротник полидиум, дошедший к нам из третичного периода.
В сумраке леса кипит жизнь. С хриплой трелькой взбирается по стволу горного ясеня наш самый крохотный дятел — малый острокрылый. Раздается песня синей мухоловки, переносящая вас в тропические леса. Словно цикада, стрекочет короткохвостка — чрезвычайно своеобразная и очень скрытная птичка, живущая среди переплетенного травой валежника. Из-под ног неуклюже взлетает платиново-желтый, с черными ободками перьев земляной дрозд — загадочная птица, ведущая полуночный образ жизни. Услышав ночью в глухой тайге человеческий свист — не удивляйтесь: это поет земляной дрозд. Оранжево-красными глазами наблюдает за путником сквозь ветви деревьев ошейниковая совка. А под ногами — красные, оранжевые, розовато-фиолетовые лилии, странные, зеленовато-белые цветы ядовитой японской ариземы, карминно-красные звездочки лихниса и ажурный ковер самых разнообразных папоротников, доходящих вам до пояса. Может быть, где-то здесь живет старый леопард, следы которого изредка удается видеть в центре заповедника.
На приморской равнине вы набредете на гнездо пегого луня, спрятанное в густой полыни, достигающей высоты человеческого роста. А вот и хозяева гнезда — в синеве неба с тревожными криками кружатся белые птицы с причудливыми черными отметинами на крыльях.
В зарослях тростника у реки раздаются хриплые выкрики дроздовидных камышевок, а в кустах ивняка при вашем приближении вытягивает шею и становится неподвижной и незаметной маленькая выпь — зеленая кваква. Только два желтых глаза напряженно следят за нарушителем птичьего спокойствия.
Подходит к концу длинное уссурийское лето. На берегу моря уже останавливаются на отдых стаи летящих к югу куликов. Еще в начале октября не всегда чувствуется приближение осени. Зелень сопок едва начинает окрашиваться в теплые тона. А в середине октября тайга становится неузнаваемой. Море чистых красок самых неожиданных оттенков. Особая заслуга в создании этой симфонии красок принадлежит так называемому ложнозибольдову клену. Изящно изрезанные мелкие листочки этого дерева образуют ажурную мозаику, и в проходящем солнечном свете каждая крона горит своим особым цветом. Одно дерево чисто красное, другое — малиновое, третье — розовое, четвертое — оранжевое. Между ложнозибольдовыми кленами желтыми пятнами светятся кроны клена-липы, палевыми — маньчжурского клена. Только листья жимолости, опадающие последними, еще остаются зелеными. И вдруг что-то белое. Это вторично зацвела дикая яблоня. А вот и одинокий розовый цветок рододендрона, распустившийся во внеурочное время в теплом октябрьском воздухе.
Созрели ягоды на кустах жимолости, калины, акантопаноксз. Вполне съедобны не только для птиц, но и для человека мелкие плоды дикой яблони, ягоды амурского винограда, лианы аргуты. Тропические птички белоглазки кормятся фиолетовыми ягодами аралии, а белоспинный дятел, обитатель сибирских лесов, с удовольствием поедает плоды тропического диморфанта. Контрасты уссурийской тайги, где бок о бок обитают северные, сибирские и южные, субтропические и тропические животные и растения, издавна поражали путешественников.
Первые утренние заморозки. Какие-то белые пятна появились за ночь среди потухшей, пожелтевшей травы. Это выступил в виде кусков льда, разорвав стебель, клеточный сок своеобразного растения плектрантуса. На опушках леса уже появились первые пришельцы с севера — чижи, розовые чечевицы, чечетки. Для них на всю зиму готова пища — семена диких трав. Здесь же кормятся рыжеватые суторы — эти выходцы из тропиков, снующие, словно мыши, среди желтых стеблей полыни.
Бурундуки заготавливают корм на зиму. Набив семенами полные защечные мешки, зверек таскает их в свое зимнее жилище. В обнажившейся тайге чаще удается видеть мелькающее среди серых стволов «зеркало» испуганной косули. И крупная черная белка с белой манишкой чаще попадается на глаза, выдавая себя шуршанием сухих листьев, среди которых она разыскивает опавшие маньчжурские орехи и кедровые шишки.
И вот выпал первый снег.
Странно выглядят снеговые шапки, лежащие на горизонтальных стволах лиан. Первый снег лежит недолго. Его убивает горячее, несмотря на позднюю пору, солнце сорок третьей параллели, съедает ноябрьский туман. Да и не каждую зиму в южном Приморье устанавливается сплошной снежный покров. На южных склонах, припекаемых солнцем, еще в декабре можно встретить летающих насекомых.
Фото
ФАКТЫ, ДОГАДКИ, СЛУЧАИ
Оформление художников
Б. Алимова и С. Алимова
Необходимая Луна
Вы замечаете, как рождается новая космическая психология? Внешне на небосводе ничего не изменилось. Звезды мерцают, как и раньше мерцали, и Луна плывет в темной синеве, прячется за облака, кокетливо выглядывает в просветы, натирая зеркала озер светящейся амальгамой. Но поэты и влюбленные больше не вздыхают под Луной. Из поэзии лирической Луна перекочевала в героическую. И влюбленный, глядя на Луну, решительно говорит подруге: «Я полечу туда обязательно». — «Меня ты возьмешь с собой?» — вторит она.
Значит, эта латунная краюшка, висящая на небе, бывший ночной фонарь, в умах уже перестала быть фонарем. Стала заманчивой целью для смелых. Интересно, что они совершат на Луне, эти беспокойные молодые люди.
Не так давно я прочел в «Правде» заметку: «Главная тема — космос». «Что-нибудь о фантастике», — подумал я по инерции. И не угадал. Газета сообщала, что начал выходить новый специальный журнал. В нем статьи академиков, маршалов, инженеров, героев-летчиков. Будущие космонавты пишут, что они готовы лететь к Луне.
Так и написано. Не в романе, не в стихах, а в газетной информационной заметке. «Готовы лететь!» Ученые еще разглядывают Луну в телескоп, еще спорят о лунной атмосфере, высказывают предположения о грунте — базальт или гранит, пухлая пыль или пористый шлак? Но уже родился и вырос, уже тренируется на центрифуге человек, который ступит на Луну, оглядится и разрешит споры земных наблюдателей.
Грядет, приближается человеческая эпоха в пустой истории Луны. Люди будут шагать по Луне, летать туда в экспедиции, а потом и в командировки, в радиопрограммы включат передачи с Луны и для Луны, в кино нам покажут фильмы, снятые на Луне, и некоторые женщины, счастливые и неспокойные, поднимая детишек на руках, будут шептать: «Смотри, маленький, на этот светлый серп. Там твой папа».
Что они будут делать на Луне, эти отважные папы?
Сначала, конечно, будут осматривать. Дальнейшее зависит от того, что будет найдено. Но даже если ничего неожиданного, ничего полезного не найдется, все равно от ученых поступят сотни заявок с просьбой о немедленной командировке на Луну. Оказывается, Луна позарез нужна людям, только дайте возможность полететь.