и. Главное — выросли на отвоеванной у плавней земле нефтяные «елки». В короткий, предельно насыщенный отрезок времени созданы промыслы, вооруженные передовой техникой. Они заняли видное место в добыче всей кубанской нефти.
Плавневая целина оказалась в этом смысле просто кладом. Шесть горизонтов, шесть нефтяных и газовых этажей открыли тут разведчики в 1952–1954 годах. Из них самый бесценный — четвертый горизонт. О нем я услышала еще в Краснодарском филиале Института нефтегазовой промышленности.
— Это наша драгоценность — четвертый горизонт «Приазовнефти», — сказали мне. — Уникальное месторождение, дающее редкостные по качеству масла. Сам пласт интересный, трехслойный. Снизу нефть подпирается водой, сверху на нее давит огромная газовая шапка в десятки миллиардов кубометров. Этот естественный мощнейший компрессор позволяет вести фонтанную добычу.
Нефтяники «Приазовнефти» продолжают наступление. Фронт их работ уже развернулся на двести километров. Разведочные буровые разбрелись по окрестным местам и особенно густо по Таманскому полуострову. Тамань, названная в свое время Менделеевым второй Калифорнией, привлекает их пристальное внимание. На нее, как на будущую кладовую нефти, указывал Губкин, предупреждавший, однако, что доберется к нефти на Тамани лишь тот, кто овладеет большими глубинами.
Не станут ли нефтяники «Приазовнефти» Колумбами этой новой Калифорнии?
Следующая моя остановка в путешествии по стопам кубанской нефти в станице Каневской, на севере края. Ее называют газовой столицей Кубани. Несколько лет назад о газе в Краснодарском крае никто всерьез не думал. Известно, что он всегда сопутствует нефти. С каждой тонной нефти из скважины вырывается несколько десятков кубометров газа. Его так и называют: попутный.
Попутчик этот хлопотный и опасный, оставлять на воле, без присмотра нельзя: отравит воздух, может вызвать взрыв и пожар. Поэтому, как только буровая начинает давать нефть, попутный газ отводят по трубе в сторону и подносят огонь. Вспыхивает факел, который будет полыхать до тех пор, пока не иссякнет скважина. Еще недавно в кубанской степи, то и дело встречались негасимые огни. Неумные пииты воспевали их в свое время как маяки индустрии. А теперь всякий знает, что горит это не что иное, как золото, сырье для тысяч наиценнейших изделий химии, которое мы еще не научились использовать по-хозяйски.
И вот я в Каневской, у колыбели газовой индустрии края.
Когда кубанской нефти исполнится от рождения сто лет, газовая промышленность будет отмечать скромную дату: шестилетие. Я хожу по газовым промыслам, оборудованным современнейшими механизмами (а промыслов только по окрестным местам шесть), и думаю: не обгоняет ли шестилетнее дитя свою почтенную мамашу — промышленность нефтяную? У дитяти крепкая жизненная хватка и богатырский рост.
Вот она, первооткрывательница, скважина № 1, неподалеку от Каневской. В июне 1958 года ударил из нее мощный газовый фонтан. Первый в этом районе. А через год Кубань дала стране больше миллиарда кубометров невидимого топлива. К концу семилетия она будет давать больше двадцати миллиардов кубометров в год. Север края оказался насыщенным газом. Разведанные запасы составили четыреста миллиардов кубометров. Такими месторождениями могут похвастать немногие страны мира.
Новорожденный богатырь уже успел произвести в крае целый переворот. Кубань стала самым газифицированным районом страны. Отсюда, от Каневской, ведет начало тысячекилометровое кольцо газопроводов. Дешевое и легкое топливо идет по этому кольцу к сотням промышленных предприятий края, в городские квартиры и дома колхозников. Отсюда, из Каневского узла, протянулся газопровод на Ростов, в Донбасс, в Москву и Ленинград. Почти тридцать миллионов кубометров в сутки — могучая река, Ниагарский водопад кубанского газа проносится этой магистралью на север страны. Краснодарский край становится главной кочегаркой промышленных центров Российской федерации.
Но и это не все. Газ, лишь появившись на свет, ведет за собою на Кубань промышленность будущего — химию. Поднимаются корпуса предприятий, которые станут делать из газа множество красивых и нужных людям вещей. Расточительные факелы потухнут!
Так как же с «теорией» об иссякании кубанских недр? Мы говорим об этом с главным геологом Управления нефтяной и газовой промышленности Краснодарского совнархоза Сергеем Тихоновичем Коротковым. Ученик и последователь И. М. Губкина, он отметил в прошлом году тридцатилетие своей геологической службы на Кубани.
— Еще в 30-х годах, — говорит он, — Иван Михайлович настойчиво твердил нам, начинающим геологам, что нефть Кубани надо искать не только в верхних, миоценовых отложениях, но и постараться проникнуть в нижние горизонты, на более древние отложения, включая мезозой.
Прошедшее тридцатилетие и было временем, когда разведчики нефти осваивали все большие и большие глубины. Открытые за это время Хадыженское, Ильско-Холмское, Ново-Дмитриевское, Анастасиевско-Троицкое месторождения — ступеньки кубанских геологов в глубь земных слоев. Открытие на севере края целого района газоконденсатных месторождений — еще одна ступенька вниз. Залежи найдены в глубоких мезозойских пластах. За это выдающееся открытие С. Т. Коротков вместе с группой кубанских геологов, геофизиков и буровиков удостоен Ленинской премии.
Мое путешествие по путям кубанской нефти закончилось. Прошло несколько месяцев. Вдруг в одной из радиопередач слышу: «На Кубани открыто новое крупное месторождение газа — Некрасовское». Через некоторое время в газете заметка краснодарского корреспондента ТАСС: «Геологи Кубани одержали еще одну трудовую победу в честь Пленума ЦК партии. Недалеко от станицы Ладожской открыто новое газовое месторождение…»
Некрасовская, Ладожская — знакомые названия! Вспомнилась поездка на восток Кубани. Бессонная станица Темиргоевская — штаб нефтеразведки глубокого бурения № 2. А вокруг нее, в степи, далекие ночные огни — сгустки света, похожие на одинокие маяки. Мы едем к ним, и каждый сгусток света превращается в вышку разведочной буровой, освещенную огнями. Их несколько, буровых: Темиргоевские, Усть-Лабинские, Некрасовские, Ладожские… Возле каждой — незатихающий гул моторов, сосредоточенные лица людей. Сквозь обвалы и обводнения, через тысячи преград и неожиданностей разведчики пробивались на новую, еще не испытанную глубину. Они бурили уже второй год, днем и ночью, в летний зной и зимнюю стужу, но смогли мне тогда сказать лишь о своих разочарованиях. Однако надежда не покидала их.
Так, значит, надежда победила? Хочется узнать об этом больше и точнее. Пишу в Краснодар, в Объединение нефтяной и газовой промышленности. Ответ приходит незамедлительно: «Да. Некрасовская скважина № 1 на глубине в 3550 метров вскрыла три газовые залежи. По ориентировочным данным, запасы газа в этом месторождении составляют больше 60 миллиардов кубометров. На Усть-Лабинской площади также вскрыто крупное газовое месторождение. Открыта новая крупная газовая провинция».
Итак, еще одна победа, теперь на востоке. Она подтверждает предположение ученых, что кубанские недра — это единый газовый бассейн, таящий колоссальные запасы. У колыбели его открытия стоит сегодня трудовая Кубань.
Юрий Авербах
НА «ОСТРОВЕ ГИГАНТОВ»
Очерк
Рис. Б. Диодорова и Г. Калиновского
Югославия. 1958 год. Лазурный берег Адриатического моря. Город Дубровник. Здесь проходит очередной конгресс ФИДЭ — международной организации, объединяющей шахматистов многих стран мира. Президент ФИДЭ — шведский адвокат Фольке Рогард, держа в руке символ своей власти — деревянный молоток и этим похожий на аукциониста, вопрошает делегатов:
Кто возьмется за организацию турнира претендентов 1962 года?
Молчание. Делегаты вполголоса переговариваются между собой, но никто не просит слова. Организация крупных шахматных турниров в капиталистических странах — хлопотливое дело. Ведь средства приходится добывать путем сборов и пожертвований среди любителей шахмат. Взять на себя эту задачу — риск, и немалый. А вдруг не соберешь денег.
— Итак, кто же возьмется за организацию турнира? — взывает к делегатам президент.
Руку поднимает голландец Ван-Стеенис.
— От имени шахматной федерации Нидерландских Антилл я имею честь сообщить, что эта федерация готова принять на себя расходы по организации турнира претендентов и провести его на острове Кюрасао.
Кюрасао так Кюрасао. Последовала обычная процедура.
— Есть еще предложения? Нет? Ставлю на голосование. Кто против? Нет?
Президент ударяет молотком по гонгу.
— Решено. Турнир претендентов на матч с чемпионом мира по шахматам в 1962 году состоится на острове Кюрасао.
Как только выяснилось, что мне придется ехать на Кюрасао, я поспешил заглянуть в Большую Советскую Энциклопедию. Из более чем короткой справки удалось узнать, где находится остров и кому принадлежит, кто его обитатели и чем они занимаются. К сожалению, в справке не сообщалось, есть ли на острове шахматисты. А то, что они были, не вызывало сомнений. Однажды в Центральном шахматном клубе, что находится в Москве, на Гоголевском бульваре, зазвонил телефон:
— Алло! На проводе Кюрасао. Говорит президент шахматной федерации острова. Попрошу к телефону кого-нибудь из шахматной федерации СССР. Мне нужно уточнить кое-какие вопросы, связанные с приездом советских шахматистов на Кюрасао.
В мире есть немало мест, связанных с историей шахмат. Небольшой английский курортный городок Гастингс известен не только тем, что почти тысячу лет назад там на туманных берегах высадился Вильгельм Завоеватель, но и тем, что там уже много лет подряд перед Новым годом проводятся традиционные шахматные турниры.
Я помню, как в 1960 году, когда мне пришлось играть в Гастингсе, мэр города на торжественном открытии турнира полушутя-полусерьезно объяснил, что на древнем гербе Гастингса (крепостная башня и рядом три льва) крепостная башня представляет собой шахматную фигуру — ладью.