Солнце опустилось низко, и во встречном ветре почувствовалась прохлада. Пора было подумать об отдыхе. Очень хотелось есть, пить, спать — все одновременно. Как только съехали в сторону от дороги и расположились на относительно ровной площадке, Елена Сергеевна распределила между нами обязанности: Вася готовил «ко сну» Аркашку, которого нужно было осмотреть и поддомкратить; Миша Маленький разводил костер; Елена Сергеевна взялась готовить ужин, а мы втроем расставляли палатку.
— Палатку? Это мы мигом, — взъерошил хохол Женя, — это мы враз. — И он потянул за веревку. При этом «враз» вылетели два колышка, вбитых мною с другой стороны. Пока я возился, забивая их снова, вырвались Женькины колья. Палатка обрывалась несколько раз. Сопя и вздыхая, возились в сгущающейся тьме, пока наконец натянули упрямое жилище.
Аппетитные запахи доносились от костра. Мы еле дождались зова к ужину.
— Прежде чем приступить к еде, — обращаясь к нам, начала Елена Сергеевна, — я должна предупредить вас кое о чем. Во-первых, будьте очень осторожны с огнем. Достаточно одной искры, чтобы спалить огромные пространства пастбищ. Надо обязательно окопать то место, где собираетесь разводить костер, и все время следить, чтобы не разлетались искры. Учтите, у нас много бензина. Во-вторых, не надейтесь, что я соглашусь быть у вас стряпухой. Это только на первые дни. Сейчас мы установим дежурства и будем их соблюдать до конца экспедиции. А теперь прошу к столу.
В тот вечер мы отдали должное вкусному ужину. Не заметили даже, как опустошили ведро. Сидели сытые, довольные, глядя в костер, где еще тлели кизячьи угли.
И вот, пока мы предавались заслуженному отдыху, к нам пожаловали первые гости, и, надо сказать, весьма неприятные. Совсем рядом с моей ногой деловито прошагал прямо к костру большой мохнатый паук. С другой стороны подбирался второй такой же. Все зашевелились. Елена Сергеевна привстала, подцепила паука палочкой и толкнула в угли.
— Говорят, если раздавишь тарантула, — сказала она тихо, — обязательно придет его парочка, так что, если не хотите встречать этих незваных гостей, не давите их около себя.
Женя не утерпел и, несмотря на полный желудок (он только что жаловался, что объелся и потому не может убирать посуду), стал гоняться за тарантулами, ловко протыкая их палочками и насаживая вокруг костра. Потом с удовольствием потер руки и оглядел своих поверженных врагов. Некоторые из них еще отвратительно корчились.
— Они любят тепло, — говорила Елена Сергеевна, — поэтому и идут к костру, забираются в палатки, в дома. Здесь их что-то особенно много. В прошлом году мы однажды остановились на солонце, думали, там не может быть тарантулов, ведь они живут в земле, а солонцовый горизонт твердый. Расположились, разбили палатки. Ночью я проснулась, посветила фонариком и, представьте, обнаружила десятка два тарантулов на стенках палатки. Не помню, как выбралась наружу. С тех пор я сплю на машине — как-то спокойнее.
— А все-таки, почему их оказалось так много на солонце? — спросил Женя.
— Солонцовый горизонт образовал своего рода крышу над порками тарантулов. Если идет дождь, вода не проникает вглубь. Дежурные, — перебила себя Елена Сергеевна, — все вымыть, убрать и быстро — в постель! — С этими словами она легко впрыгнула в кузов и там затихла. Мы же долго и осторожно залезали в палатку, освещая все вокруг карманными фонариками и пугая друг друга тарантулами. Однако ночь прошла спокойно. Спали как убитые до самого утра.
Проснулся я от крика снаружи:
— Борис, это ты выбросил моих пауков? Я знаю, что это ты! Выходи, соня полупустынная!
Выползаю из палатки. Утро чудесное. Протерев глаза, смотрю в сторону костра. От тарантулов действительно мало что осталось. Одни животы на палочках.
— Чудак ты, — говорю, — мне и смотреть-то на них противно. Тем более отрывать их мохнатые ноги, да еще ночью.
Солнце недавно поднялось и освещало равнину косым лимонно-желтым светом.
Миша Маленький копал яму, поплевывая на ладони. Сергей возился у костра. Проспал я, однако.
За завтраком Елена Сергеевна несколько раз поглядывала на Евгения и наконец заговорила:
— А знаете, Женя, я, кажется, догадываюсь, кто похитил ноги у ваших пауков. Хотите, покажу?
С мисками в руках отошли они в сторону, и вскоре к нам донеслась Женькина брань по адресу неизвестных еще нам врагов, лишивших его интересной коллекции. Женя долго разглагольствовал, обращаясь к кому-то на земле. Как выяснилось, это были просто-напросто муравьи. Им оказалось не под силу снять с «вертелов» толстые брюшки, и они старательно волочили куда-то в степь длинные мохнатые ноги тарантулов.
В тот день жара стояла особенно тяжелая и неподвижная. Запас воды собирались пополнить в Джанайских песках, где был хороший пресный колодец. После завтрака ополоснули бочку и поехали.
Вот и пески. Целые горы золотых барханов. Вася по малозаметной дороге, указанной Еленой Сергеевной, повел машину к колодцу, а мы пошли в барханы.
Нас поражала удивительная приспособленность растений к суровым условиям жизни на песках. Вот кияк, или песчаный овес. Он растет прямо среди бесплодного песка, а какие у него крупные колосья и какой толстый стебель! Его шнуровидные корни тянутся на несколько метров в стороны, укрепляя растение и снабжая его влагой. А вот вайда песчаная, высокая, как дерево, с желтыми крупными цветками. Она взбирается выше всех на голый, горячий песок.
Долго бродили, собирая растения, проваливаясь по щиколотку в раскаленный песок. Иногда на вершинах песчаных гряд встречали кусты тамарикса, закрепленные растениями-пионерами. Увлеченные сбором интересных экспонатов, мы не сразу услышали протяжные автомобильные гудки. Это Вася звал нас на помощь. Конечно, наш Аркашка застрял в песках. Бешено вращались задние колеса, извергая фонтаны песка и все глубже увязая.
Как мы ни старались помочь Аркашке — пытаясь вытянуть его или подкладывать под колеса все, что могли найти в нашем небогатом хозяйстве, — все наши усилия оказались тщетными. Только еще больше захотелось пить. Казалось, во всем мире не стало прохлады и воды.
— Вот что, ребята, — прервала молчание Елена Сергеевна, — кто может, берите ведра, пойдем к колодцу.
Этот поход надолго запомнился нам. Шли молча, экономя каждое движение. Елена Сергеевна шла впереди — она одна знала дорогу к колодцу. Сзади шли мы с Сергеем, неся по ведру. Остальные ждали у машины. Молодец все же наша Елена Сергеевна, она умудрялась даже шутить, подбадривая нас.
Долгожданный колодец оказался просто дырой в песке, Ни сруба, ни ограды. Дрожащими от нетерпения руками вытянул я первое ведро. Разве было нам дело до того, что вода оказалась подозрительно мутной и отдавала затхлостью? Только напившись до слез, мы заметили, какую дрянь пьем.
Ошибаться могут и опытные путешественники. Среди многих дорог мы, оказывается, выбрали ту, которая вела к заброшенному колодцу. Назад шли с трудом, удерживая бульканье воды в желудках. Ведра казались наполненными камнями — так они были тяжелы. Сбоку от тропинки, по которой мы шли, тянулась старая полуразвалившаяся изгородь. Когда-то она служила, наверное, защитой для овец от зимней непогоды. Эта неожиданная находка спасла нас. Подкладывая прутья под колеса Аркашке, мы с трудом выбрались из надолго запомнившихся Джанайских песков. Через час уже подъезжали к хорошему пресному колодцу, с новеньким срубом и ведром на цепочке. Наша бочка снова наполнилась вкусной пресной водой.
Мы давно мечтали добраться до южной границы нашего участка — до реки Кумы. Хотелось искупаться, набрать пресной воды, выполоскать просоленные ковбойки. И вот скоро мы у цели.
— Сейчас будет интересный колодец, — сказала Елена Сергеевна, — посмотрим, сумеете ли вы его потушить.
Мы не обратили внимания на это странное замечание, а может быть, просто не разобрали слов, отнесенных встречным ветром.
Впереди, в стороне от дороги, показалась небольшая группа людей, сидевших у костра. Машина остановилась. Ожидая, пока вскипит чайник, мужчины не спеша покуривали. Знакомясь с путниками, оказавшимися чабанами одного из недалеко расположенных колхозов, мы не могли оторвать глаз от необыкновенного костра: чайник закипал над водой, стекавшей из короткой толстой трубы. Она торчала прямо из земли, и вода горела легким, почти бесцветным пламенем.
Евгений слегка дунул на огонек.
— Тихо, — крикнул ему Вася, — задуешь!
— Задую? А как же его ветром не задует? — Женя ходил вокруг необычного костра, присаживался, трогал огонек пальцами.
В северной части Калмыцкой степи артезианские воды залегают глубоко и на вкус соленые. Здесь же они ближе к поверхности, пресные, но сильно газированы. Этот природный газ и горел над трубой, вода же отдавала тухлыми яйцами.
Когда стемнело, голубой огонек стал заметнее. Он как будто плясал выше воды, не касаясь ее, но и не отрываясь.
Когда великолепное тихое утро осветило наш лагерь, в блеске наступавшего дня все еще порхал над водой прозрачный живой огонек.
После завтрака отправились наконец на реку. Полотенец с собой не взяли, решили так обсохнуть. А мыло прихватили. Елена Сергеевна чему-то улыбалась. Мы уже знали такую улыбку и были настороже. Однако того, что произошло, предугадать не могли.
Вблизи Кумы много солончаков. Вот уже появились участки с влажной мягкой почвой и белесым налетом солей на поверхности. Растительность на них редкая, преимущественно сочные солянки. На самых злостных солончаках обычен солерос, мясистый, членистый, удивительно ярко-зеленый среди сухой степи. К осени солерос становится красноватым; если его стебель раздавить между пальцами, брызнет соленый сок. Цветки невзрачны, а вот плоды напоминают красивые цветы с яркими прозрачными лепестками. Солянки трудно гербаризировать, особенно сочные. Положить в газетную бумагу — почернеют, покроются плесенью. Мы возили с собой промокательную бумагу и в нее закладывали растения. Несмотря на жару и большую сухость воздуха, они все равно плохо сохли.