«Азимут» стоит в Южно-Курильской бухте.
Перед нами широко раскинулись по берегу домики поселка, кажущиеся с моря крохотными. Вдали, за Южно-Курильском и слева от него, высятся зеленые громады сопок с белыми пятнами снега. Волны седого тумана ползут по берегу, карабкаются по лесистым склонам к небу, цепляются за кровны, заползают в гущу деревьев, будто стремясь укрыться от утреннего солнца.
Рядом с нами стоят на рейде транспортно-холодильные суда «Охта» и «Орфа», траулер «Утес», вскоре подходит рефрижератор «Алдан» и тоже поднимает над баком черную метку, означающую, что судно стоит на якоре. Суда пришли с грузом для приближающейся путины, а обратно увезут в своих трюмах мороженую рыбу, крабов, креветок.
Крохотный катерок, любовно называемый «жуком», торопливо снует от судов к причалу. Ждем, когда подойдет очередь разгружаться нашему судну. Вот он у нашего борта, прыжок — и под ногами палуба этого маленького «труженика моря», а через несколько минут — берег.
Ровные улицы, застроенные бревенчатыми домами, аккуратные палисаднички с молодыми, недавно высаженными деревцами — таков Южно-Курильск. На центральной улице, протянувшейся вдоль моря на добрых два-три километра, около нового здания школы хлопочут ученики: прибивают пихтовые лапы к арке над входом в школьный двор, вешают лозунг, подкрашивают ограду — готовятся к встрече 1-го Мая. Мимо, натужно урча, ползет бульдозер — выравнивает улицу, разгребая ножом красноватую породу.
Захожу в магазин за сигаретами. На полках — сливочное масло, липовый мед, сахар, всевозможные консервы, на прилавке — кувшин со свежим молоком, рядом — овощи, которыми в достатке снабжает южнокурильчан островной совхоз «Дальний».
А ведь всего несколько лет назад в местных магазинах картофель продавался лишь в сухом виде, а лук и чеснок ценились на вес золота. Сейчас улучшилось не только снабжение, но — самое главное — бурно развилось и продолжает расти из года в год островное сельское хозяйство. Курильчане поставили перед собой задачу полностью удовлетворить потребности населения в овощах, молоке, мясе своими силами.
Выбираю огромного, уже сваренного ярко-красного краба с размахом лап поболее метра…
— Отправляйтесь на Горячий пляж! — категорически советуют всем приезжим тожпокурильчане. — Это самое интересное место на нашем острове.
Дорога на Горячий пляж идет по знаменитому «морскому асфальту». Во время отлива море отступает и оставляет вдоль берега широкую, слегка наклонную полосу плотно укатанного волнами песка. Вдоль берега выстроились пихты-флюгера, вытянувшие в сторону острова свои редкие ветви под действием постоянных ветров с океана. У самых ног океан плетет из пены нежные кружева и стирает их, ворча, недовольный своей работой, и вновь плетет другие. Машины проносятся, разбрызгивая ручейки и речонки и веером рассыпая в брызги морские волны, подкатывающиеся под самые колеса.
За скалистым мыском песчаная автострада обрывается. Далее дорога петляет меж огромных валунов, которыми покрыт весь берег. Речка, вырываясь из красных обрывистых берегов, извивается по прибрежной низине, оставляя оранжево-рыжие отложения железа на камнях, отчего они издали, даже в пасмурный день, кажутся ярко освещенными солнцем.
Громоздящиеся вдоль берега сопки, кое-где занесенные песком, кое-где обвалившиеся и открывшие океану свое нутро из пузырчатой лавы, заканчиваются причудливой, нависшей над дорогой скалой. За ней Горячий пляж — полоска песка длиной метров двести. Ветер гонит по берегу белые хвосты пара. Повсюду пузырятся, клокочут, бурлят ключи. Жестоко будет наказан любопытный, решивший рукой измерить температуру выходящей на поверхность воды, — даже песок на пляже горячий, а градусник, опущенный в воду, показывает в разных местах от 60 до 100 градусов.
Местные жители отлично используют эту природную кочегарку. В котлах, вкопанных в песок, варят крабов, пар подведен к теплицам, где круглый год выращивают овощи, им отапливают помещения, и над каждым домом торчит трубка, из которой вьется белое облачко.
Неподалеку, среди черных камней, обнажающихся во время отлива, есть удобные ванны. Они заполняются теплой водой, богатой различными солями. Ревматизм, кожные болезни прекрасно исцеляются в этой естественной лечебнице, и «баня» на берегу никогда не пустует. Никто не упускает возможности принять ванну, как рукой снимающую усталость.
Над берегом высится вулкан Менделеева. Его черная вершина еще покрыта пятнами снега. Горячий пляж — подножие вулкана, который неистощимо выбрасывает наружу подземное тепло.
Если от Горячего пляжа пойти по дорожке, уходящей в сопки, вскоре попадаешь в узкий распадок, заросший буйной зеленью. Пихты на склонах сопок оберегают это место от океанских ветров, которые ни разу не замутили зеркальной глади узкой речонки, вьющейся среди густой высокой травы. Из щелей в каменистых берегах выбивается горячая вода, и легкие клубы пара повсюду висят в распадке.
С удивлением смотрю в воду: дно реки — зеленое, словно выложено изумрудами. Оказывается, на камнях отложились алюминиевые соли, которыми так богаты источники.
— Попробуйте воду на вкус, — советует Павел Соломатин, заведующий местной лечебницей.
Вода, будто согретая в чайнике, оставляет надолго во рту кислый вкус. Источник, откуда речонка берет свое начало, так и называется — Кислый ключ. Из-под корней лиственницы, поросшей бородами зеленого мха, выбивается светлая струя, заполняет широкое углубление в скальном грунте. Прекрасная естественная ванна может поспорить по своим лечебным качествам с водами Мацесты!
Соломатин, который уже на протяжении нескольких лет занимается изучением кунаширских источников, рассказывает чудеса о местной воде. Страдающие полиартритами и радикулитами после месячного курса лечения выходят здоровыми из местной больницы. Сюда приезжают люди, пораженные сильнейшими формами экземы. Уезжают они здоровыми и радостными, избавленными от страшного недуга.
Все это было бы похоже на сказку, если бы не скупые строки историй болезней, которые показал нам Соломатин. Поняв, какая волшебная сила таится в воде кунаширских источников, он отдает всего себя работе, порой просиживает ночами, чтобы до конца выявить возможности чудесной «живой воды»…
Мне много приходилось слышать о южнокурильских лесах, которые очевидцы чаще всего называли джунглями. Очень хотелось взглянуть на заросли бамбука, проследить за сложными переплетениями жительниц тропических лесов — лиан, самому увидеть, как «на горных склонах, спорящие с вьюгой, среди берез магнолии цветут».
Красно-бурая дорога вьется вдоль речки, то приближаясь к ней, то удаляясь, но неизменно забираясь все выше и выше в сопки. Сюда уже не долетает ветер с океана, который на побережье пронизывает холодом. Не шелохнувшись, стоят вдоль дороги великаны-пихты, яркими зелеными иголками брызнули раскрывшиеся почки лиственниц, с ветвей свисают седые бороды мха. Лес сплошной стеной окружает дорогу. Будто толстенные корабельные канаты, повисли между колоннами стволов шершавые серые лианы. Вьющиеся растения прильнули к коре деревьев, опутали их сотнями побегов, и, кажется, прямо физически ощущаешь душащую хватку растения-паразита. Некоторые деревья не выдержали этих предательских объятий среди зелени чернеют корявые высохшие вершины.
Земли не видно: непроходимый подлесок сплошным ковром покрыл подножие леса. Неужели эта трава остается зеленой под метровым слоем снега, который так обильно устилает Кунашир зимой? Ба, да это же бамбук! Сплошные заросли этого стойкого южанина поднялись вдоль дороги на метр-пол-тора.
Среди зелени краснеют кряжистые стволы благородных тисов с темно-зеленой плоской хвоей. А вот мясистые листья и колючки диморфанта — реликта третичного периода. Рядом поднимаются к небу пробковые деревья, колючие, сплошь усеянные шипами кусты аралии, которая обладает тонизирующими свойствами, как женьшень. Где-то среди этого буйно разросшегося леса скрывается прекрасная магнолия…
Петляет лесная дорога. Навстречу, натужно урча на подъеме, идет машина, груженная бревнами. Неподалеку ведутся лесоразработки, которые в достатке снабжают древесиной островитян. Запасы леса на Кунашире огромны. Курильчане по-хозяйски заботятся о возобновлении зеленого богатства, ежегодно делают посадки ели и пихты, кое-где тиса и бархатного дерева, а приживаемость саженцев на благодатной островной земле стопроцентная…
— «Смелый» уходит на Шикотан через час, — сообщил по телефону диспетчер порта на следующее утро. Подхватив свой чемоданчик, спешу на пирс. И вот я уже на палубе небольшого морского буксира, который за несколько месяцев работы на Южных Курилах стал известен почти каждому островитянину.
В самых трудных зимних условиях, когда Южно-Курильский пролив ревел под напором бешеных тихоокеанских ветров, «Смелый», оправдывая свое название, пробирался в бухту Крабовую, подвозя строителям-робинзонам все необходимое. Именно «Смелый» пустился в опасную погоню за сетями, которые коварный северный ветер унес вместе со льдом к берегам Хоккайдо. Редко какое судно удостаивается такой встречи, какую устроили «Смелому» рыбаки пролива Измены. Еще бы — колхоз мог остаться без сетей. Почти сразу же после этого ледяного поиска «Смелый» бросился на штурм тяжелых льдов Охотского моря, которые зажали японскую рыболовную шхуну. К сожалению, судно спасти не удалось, но благодаря отваге моряков и рыбаков-курильчан японцы благополучно были доставлены на берег.
Глухо застучала судовая машина.
— Отдать кормовой! — подает команду с мостика капитан Ермаков. В его фигуре есть что-то от героев Джека Лондона: под дубленым полушубком, который не пробить никакому ветру, угадывается широкая грудь, крепкий торс. Ноги в больших сапогах будто вросли в палубу. Обветренное мужественное лицо.
Пока я рассматривал «настоящего морского волка», «Смелый» вышел из бухты. Судно то медленно взбирается на гребень волны, то скользит вниз, разбрасывая форштевнем пену. Бесконечной грядой катится океанская зыбь, подгоняемая дыханием великого водного простора.