— Что за утка? Никогда о такой не слыхал.
— Не знаю, как ее по-вашему называют, а мы зовем татарской. Вон, гляди, за лебедями большущая стая татарок на воду опустилась.
Пытаюсь разглядеть уток в бинокль, но узнать не могу.
— Что сегодня днем делать будем? — спрашивает он.
— Думаю так: ты иди спиннингуй, а я на резиновой лодке половлю на блесну окуней и хотя бы на два километра промерю глубину сора. А к ночи попытаемся сетки на сырка выставить.
— Согласен. Только гляди осторожно плыви, если волна поднимется, назад возвращайся. Это тебе не Карасий сор, а Ендырь! Он шутить не любит.
Надув резиновую лодку, отплываю за полосу камышей и становлюсь на якорь. Минут через пять начинается поклевка, и в лодку вытащен первый крупный окунь. За час лова в лодке полно рыбы. Тут я услыхал крик товарища. Василий стоит по колено в воде и машет рукой. Подплываю ближе.
— Шевелись скорее, не могу со щукой управиться…
Миллиметровой толщины мягкая жилка распущена на всю длину и натянута как струна. Ухватившись оба за жилку, пятимся на берег. Перехватываем метров пять, и тут следует такой ответный рывок, что мы снова оказываемся по колено в воде.
— Неси скорее две палки, намотаем жилку и потянем волоком, иначе ничего не сделать, — говорит Уварович.
Намотав на принесенные мной палки леску, опять тянем щучину. Со страшной силой она рванула в сторону. Жилка со звоном лопается, и мы валимся на песок.
— Оборвала все же, сволота! — потирая колено, ворчит Василий.
— Ну теперь поди убедился, что не сказки я об Ендыре сказал?!
— Убедился.
— То-то, дорогой.
…Погасла заря. Без треска ровным пламенем полыхает костер. По-осеннему ярко горят звезды, а из глубин небес доносятся посвисты крыльев отлетающих на юг утиных стай.
Утром из сетей я выпутываю трех крупных сырков. Уварович недоволен, ворчит, что не на место выставили ловушки, а для меня и этого достаточно. Теперь я твердо знаю, что Ендырский сор — это неисчерпаемая кладовая ценных рыб. Под крики неразгаданной татарской утки мы покинули великое озеро.
Неделю бродили оленьими тропами от сора к сору. На Аксаке и Чебачьем видели тысячные стаи пролетных уток и с трудом оттаскивали лаек от выдровых нор. На Чертовом и Сырковом сорах ловили на жерлицы крупных окуней и жирных щук.
Встретили поле переспелой брусники, глядя на которое неисправимый скептик Уварович почесал затылок и изрек:
— Вот тут, пожалуй, парень, ягоденку брать можно, поддатно дело-то пойдет.
Поход завершен. Вчера вечером в проливной дождь мы добрались до кордона, а сегодня уезжаем на попутной автомашине. Гудит под порывами холодного ветра могучий старый бор, а с севера низко над лесом несутся стайки рваных облаков. Кончилась звонкая золотая пора… Нас провожают Анисья Петровна и Семен Огарков. Мы тепло прощаемся с этими сердечными людьми, живущими в чудесном краю лесов и озер.
Вера ВетлинаПриглашение тропикам
Патна. Индия. Царский двор. Двести сорок пятый год до нашей эры. В одном из покоев который день идет совет святейших и благочестивейших служителей Будды, созванных со всей округи. Они должны ответить на просьбу, приведшую в великое смущение царский двор.
Терпеливо ждут ответа послы с соседнего Цейлона. Просьба действительно деликатна: не разрешит ли двор увезти на Цейлон веточку дерева Бо, что растет в местечке Гайа близ Патны?
Просители понимают: смоковница Бо, под которой великий Будда одержал победу над плотью и искушавшими его дьяволами, — неприкосновенная святыня. Ее боготворят в Индии. Страшными карами грозит Будда всякому, кто осмелится сорвать хотя бы листок с дерева Бо. Но они прибыли сюда по совету самого Махендры — соотечественника хозяев дерева, который насаждает на Цейлоне учение Будды. Махендра полагает, что Будда не обидится, если веточка Бо переселится в страну Ланка и поможет внушать праведную веру племенам соседнего острова.
После долгих и горячих споров буддийские монахи разрешили срезать ветку Бо. Мастера изготовили для ростка священного дерева золотой горшок четырех футов в поперечнике. В сопровождении огромной толпы под звуки музыки его доставили к дереву Бо, украшенному по случаю торжества знаменами и драгоценностями.
Призывая милость всевышнего, неуверенной рукой царь взял золотую кисть, красной краской обвел ветку, предназначенную к пересадке, и, сдерживая волнение, произнес:
— Если этой ветке дерева Бо предопределено отправиться в страну Ланка, да пересадится она сама собой в этот золотой горшок.
И ветка это исполнила. И царь наметил на ней место, откуда должны пойти главный и побочный корни, и они выросли при громких криках изумленного народа. И дерево, совершая чудеса по пути, в сопровождении сестры Махендры принцессы Сангамиты было отправлено на корабле вниз по Гангу и благополучно прибыло на Цейлон. Там его торжественно встретил царь страны Ланка, не отходивший ни на шаг от дерева, пока оно не было доставлено в древнюю столицу Цейлона Анурадхапуру. С почестями посадили Бо на возвышенной платформе, а затем полили священной водой Ганга, доставленной в золотых и серебряных сосудах.
И дерево с такой силой стало укореняться на новом месте, что вогнало в землю огромный золотой горшок, в который было посажено. Боги послали обильные дожди, и оно быстро стало давать плоды, от которых служители Будды распространили его по всему острову. Нет теперь буддийского храма на Цейлоне, где бы вы не увидели священную смоковницу, ведущую начало от дерева Бо.
Об этом событии, тесно переплетенном легендами, рассказал в одной из своих книг известный русский путешественник и ботаник профессор Андрей Николаевич Краснов. Ученый был на Цейлоне около семидесяти лет назад. По обширной восточной равнине, сквозь непроходимые джунгли он долго добирался к Анурадхапуре в повозке, запряженной зебу. Он увидел руины дворцов древней столицы Цейлона, величественного города «с архитектурными памятниками не меньшего значения, чем памятники Рима или древнего Египта».
Века погребли, почти стерли с лица земли дворцы и многоэтажные монастыри, разветвленную сеть ирригационных сооружений, некогда дававших жизнь огромному краю. Но живо было дерево Бо! Два тысячелетия пронеслись над ним и не сломили.
Ветка священного дерева Бо
Ученый нашел родоначальника священных рощ Цейлона среди древних дагоб и полуобвалившихся колонн храмов Анурадхапуры в окружении пальм и дочерних смоковниц. По ступеням поднялся к платформе, обнесенной железной оградой, где живет дерево Бо. Далеко за пределы ограды распростерлись его ветви, и кора их сильно потерлась от бесчисленных поцелуев верующих. Патриарху по-прежнему воздавались знаки почтения. Ни один смертный не смел сорвать листка с его ветвей, а поврежденные временем части ствола покрывались золочеными листочками или гирляндами цветов.
Русский ботаник проделал путь в тысячи километров, чтобы тоже поклониться дереву. Поклониться могуществу природы, создавшей образец столь необыкновенного долголетия. «Это дерево, — говорит он, — одно из древнейших деревьев в мире, время посадки которых помнит человечество».
Баньян, или фикус религиоза (Ficus religiosa), — таково ботаническое название священной смоковницы. В самом названии — главное назначение ее, сложившееся исторически как дерева поклонения, религиозного культа. Ученого интересует ее долголетие, необычайная живучесть. Ведь в обширном роду фикусов, к которому относится Бо, насчитываются сотни и сотни видов. Среди них много ценных. Например, фикус эластика, наше обычное комнатное растение, — каучуконос. Фикус карика — инжир, фига, или смоковница, как ее по-разному называют, — полезнейшее плодовое дерево.
Библейская смоковница до сих пор кормит обитателей многих горных областей мира. К примеру, в Кабилии, горной области Алжира, население, насчитывающее немногим больше миллиона человек, выращивает шесть миллионов деревьев инжира. Его плоды — основа питания населяющих Кабилию берберов.
Для ботаника двухтысячелетнее дерево, дающее плоды, столь же захватывающий объект изучения, как для геронтолога двухсотлетний старец, участвующий в конных состязаниях.
Священное дерево Анурадхапуры живо до сих пор. Несколько лет назад руководитель тропического и субтропического отдела Главного ботанического сада Академии наук профессор Кронид Тимофеевич Сухоруков с экспедицией советских ученых повторил маршрут А. Н. Краснова. Он побывал у развалин древней столицы Цейлона, поднимался к дереву Бо. Патриарх зеленого мира, возраст которого уже перевалил за две тысячи двести лет, до сих пор крепок и могуч. Национальная стража несет круглосуточный караул возле ценнейшей реликвии страны.
По-прежнему неприкосновенен каждый листок священной смоковницы. Но если бы наши ученые стали тщательно просматривать ветки, они нашли бы на одной из них довольно свежий срез и смогли бы объяснить, когда и для чего была срезана веточка Бо.
Неожиданны повороты истории. За год до поездки советских ботаников на Цейлон веточка неприкосновенного дерева предприняла новое дальнее путешествие, подобно тому как две тысячи лет назад само дерево Бо в виде веточки переселилось на Цейлон из Индии. Дерево Бо на этот раз отправилось паломником… в Советский Союз.
Было это так. В Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи. Люди Земли собрались на него, чтобы наперекор злым силам утвердить свое братство. Прибыли на фестиваль и молодые буддисты Цейлона — стройные, коричневые, в желтых тогах, накинутых на одно плечо. Они привезли в кокосовой скорлупе маленький зеленый росток. Это был укоренившийся черенок с дерева Бо.
За год до фестиваля, в 1956 году, Цейлон отмечал 2500-летие своего государства. Дерево-реликвия почти ровесник государству. Его черенок и взяли посланники острова как самый ценный дар от своей страны.
Растение предназначалось для посадки в Саду дружбы, который закладывали участники фестиваля. Но тропическому дереву не вынести климат северной страны. Цейлонцы торжественно вручили свое детище ученым Главного ботанического сада.