.
СЛОВО О БУДИНИИ
513 год до н. э. Тучи пыли и многоголосый гомон стояли в в то лето над выжженной солнцем приднепровской степью. Пронзительно скрипели колеса тысяч повозок, неторопливо брели усталые пехотинцы, их обгоняли на рысях увешанные оружием всадники. Персидский царь Дарий I Гистасп, покоривший до того без малого «полмира», позорно возвращался с остатками своей многотысячной армии после неудачного похода на скифов. Персы шли по голой, опустошенной земле, и в армии Дария свирепствовал настоящий голод. Каждый кусок хлеба, каждую меру зерна приходилось отбивать у неприятеля. Персидский полководец вынужден был посылать на поиски провианта все больше и больше своих лучших воинов — сарбазов.
В тот злосчастный день, когда из лагеря вышел еще один многочисленный отряд, знойное марево все так же уныло висело над однообразной степной гладью. Издали то и дело появлялись конные скифы, осыпавшие персов тучей длинных стрел с бронзовыми наконечниками.
Опытному военачальнику Артабану, возглавлявшему посланный за провиантом отряд, была хорошо знакома тактика удалых, но не обученных строю степняков. Скифы необычайно подвижны. Их атаки дерзки и неожиданны. Только что они попытались отсечь лихим наскоком арьергард персидского отряда. И вот уже их низкорослые крепкие кони мелькают далеко впереди на пути движения персов. Артабан пристально всматривался в скифских воинов, словно пытаясь отгадать их дальнейшие намерения. Загорелые бородатые лица, ниспадающие до плеч волосы, кожаные панцири и короткие кафтаны с длинными рукавами, пластинчатые пояса из железа или бронзы, грозный блеск оружия, оскаленные, храпящие конские морды — все это смешалось в одну причудливую и красочную мозаику. Скифы отрезали отряду путь на восток. Но Артабан знал, что делать. Властным взмахом руки он приказал своим кавалеристам отойти под прикрытие пехоты. Воины совершили на ходу несколько сложных перестроений, и конную скифскую лаву встретила острая щетина копий и стена щитов персидских пехотинцев, за спинами которых поспешно укрылись и кавалерия, и обоз.
«Теперь сражение выиграно, — самодовольно думал Артабан, — пусть варвары хоть до самой ночи нападают на мое войско, словно собачья свора, окружившая льва. Лев разбросает их своими могучими лапами и вырвется из железного вражеского кольца».
Солнце уже клонилось к западу, когда вдали послышался глухой непонятный гул. Казалось, земля сотрясалась от равномерных и частых ударов гигантского молота. На персов надвигалась плотная темная масса, похожая на грозовую тучу. Но вот последние лучи заходящего солнца прорезали слой облаков и осветили большой отряд конных воинов, быстро приближавшийся к полю боя. Синими искрами вспыхивали солнечные блики на остриях длинных копий и железных чешуйчатых панцирях. Развевались на свежем ветру пышные белые султаны из перьев на головах рослых коней. Словно стальной клин врезались всадники в стройные ряды персидской пехоты и, опрокинув ее, погнали сбившихся в кучу, обезумевших от страха люден прямо на скифских лучников. Скоро все было кончено. В отчаянии Артабан бросился навстречу этой железной лавине, чтобы, как и подобает воину, пасть в схватке с врагом на поле брани. Но всадники внезапно расступились, и из их рядов выехал высокий светловолосый витязь. Нагрудные пластины его брони были выложены золотом и ярко блестели на солнце. «Ситалк, Ситалк, вождь наш», — прошел по рядам конников тихий ропот.
И тогда Арбатан, сорвав с луки притороченное там короткое копье, метнул его в ненавистного варвара, вложив в этот бросок всю свою ярость. Копье легко пробило кожаный щит Ситалка, но против прочных чешуек ею железного панциря оказалось бессильным. Лишь слегка покачнувшись в седле от удара, Ситалк поднял свою тяжелую секиру и обрушил ее на голову врага. Медный шлем перса треснул, как ореховая скорлупа, и смертельно раненный Артабан медленно сполз с седла на истоптанную копытами землю.
Персидский военачальник, нашедший в приднепровской степи свой бесславный конец, не знал, что разгромившие его воины были будины — верные союзники скифского царя Иданфирса в борьбе с Дарием. Их родина лежала далеко на востоке, в зеленой, плодородной лесостепи, там, где широкий Танаис (Дон) плавно нес свои воды в Меотиду (Азовское море).
«За рекою Танаисом, — пишет греческий историк Геродот, — уже не скифская земля; первый из тамошних участков земли принадлежит савроматам, которые от Меотийского озера занимают пространство на 15 дней пути к северу; во всей этой земле нет ни диких, ни садовых деревьев. Выше савроматов живут будины, обитающие в местности, сплошь покрытой лесом… Будины — большое и многолюдное племя, они голубоглазые и рыжеволосые».
Так, из уст одного из самых выдающихся людей античного мира, «отца истории» Геродота, нам впервые стало известно о загадочном народе — будинах.
Это, очевидно, территория Среднего Дона — современные Воронежская и частично Волгоградская и Белгородская области. Щедра и красива здесь природа: сравнительно мягкий климат, величавые и многоводные реки, тучные поля, обширные дубравы. Эти благодатные земли издавна привлекали людей. Здесь, на крутых донских берегах, под мощными напластованиями лёссовых пород, находится одна из древнейших в нашей стране стоянок первобытного человека — Костенки. Позднее в этих местах обосновались племена эпохи неолита и бронзы, остатки скромной культуры которых в виде обломков керамики и кремневых отщепов встречаются на многих речных мысах и прибрежных холмах, не затопляемых водой во время весенних паводков. А затем наступает железный век — время господства железных орудий, жестоких опустошительных войн, неурядиц и столкновений, время зарождения первых государств на территории Северного Причерноморья. Именно тогда появляются на Среднем Дону и будины. Древние считали Танаис границей Европы и Азии. Там, за Доном, всего в нескольких днях пути от самого сердца Будинии, лежали владения воинственных кочевых племен — савроматов. Оттуда, из глубины задонских и заволжских земель, постоянно грозила опасность для оседлых земледельцев — будинов. Да и с юга, из причерноморских и приазовских степей, приходили к будинам не только мирные караваны купцов и посольства от скифских царей с богатыми подарками. Часто в степной дали показывались отряды быстроконных скифских всадников; и горели тогда деревянные будинские дома, и брели по пыльным дорогам связанные пленники.
До сих пор остается загадкой, как смогла Будиния, находившаяся в окружении стольких воинственных и могучих народов, выстоять на протяжении почти 500 лет, и не только выстоять, но и создать весьма высокую и яркую культуру.
Случилось так, что первые сведения о богатствах будинских курганов стали известны лишь в результате грабительских раскопок в самом начале XX века.
«Увидели, как на «линии» (Кубань. — В. Г.) копают, давай и мы попробуем, что в наших курганах есть, — вспоминают старожилы села Мастюгино (Давыдовский район, Воронежской области). — Вначале копали со страхом, в ночное время, с фонарями; землю выбрасывали в противоположную от села сторону. Но продолжалось это недолго, дознался урядник и воспретил раскопки. Затем приехал пристав, осмотрел начатые работы и разрешил копать дальше, но предупредил: «Не задавило бы». Грабеж тогда пошел открытый».
К несчастью для науки, курганы у села Мастюгино оказались необычайно богатыми. Почти в каждом погребении находились драгоценные украшения, что, естественно, лишь разжигало алчность грабителей. Какие бесценные художественные сокровища погибли тогда под заступами и ломами невежественных кладоискателей, мы так, вероятно, и не узнаем. Львиная доля добытых ими предметов старины превратилась в безликие слитки золота и серебра или же попала в руки частных коллекционеров.
Наконец, слухи об этих находках дошли до Петербурга, и в село приехал опытный археолог А. А. Спицын. Он докопал несколько разрушенных крестьянами курганов и собрал сохранившиеся еще на руках древние вещи. В 1907–1909 годах шесть больших курганов исследовал здесь археолог Н. Н. Макаренко, который впервые обратил внимание на большое количество античных привозных изделий в будинских погребениях и тесную связь будинской культуры со степной Скифией.
Одновременно местные археологи-любители начали раскопки еще одного древнего могильника — в урочище Частые Курганы, под Воронежем. Всего с 1912 по 1915 год там было изучено свыше десятка курганных насыпей, давших исключительно богатый и разнообразный материал, в том числе и знаменитый серебряный сосуд с изображением сцен из жизни скифов.
И все же общий итог деятельности археологов дореволюционной поры на Среднем Дону вряд ли можно считать успешным: два десятка раскопанных курганов и немногочисленные случайные находки вряд ли могли дать сколько-нибудь полное представление о Будинии и ее обитателях.
Планомерные и систематические исследования будинских древностей начались по сути дела только с 1954 года, когда Воронежская лесостепная скифская экспедиция Института археологии АН СССР приступила к раскопкам уже известных курганных могильников у села Мастюгино и в урочище Частые Курганы. Было раскопано свыше 100 курганов, обнаружено и исследовано 20 укрепленных городищ и 39 открытых поселений. Постепенно из глубины археологических раскопов, со страниц античных рукописей стала вырисовываться героическая история будинов, история народа-творца, создавшего в VII–III веках до н. э. одну из наиболее ярких культур скифской эпохи.
Многое остается еще неясным. Мы не знаем пока, откуда ведут будины свою родословную: пришли ли они из каких-либо других областей Евразии или же происходят от местных племен более ранней поры. Неизвестен ни язык, на котором говорили жители Будинии, ни их этническая принадлежность. Будины, хоть и были близки скифам по культуре, говорили совершенно на другом языке. И скифы, приезжая на Дон по торговым делам, прибегали к помощи переводчиков.