Ты ведь так и не узнал, кто придумал это название. Теперь ты говоришь себе: ну конечно, какая-то женщина! Ты задумываешься о ее жизни. Возможно, она была счастливой. Но могло быть и так, что она одна, без мужика, поставила первую избушку на песчаном холме будущего поселка. И у нее были дети, которых в долгие зимы спасала эта простая ягода. А летом над болотами стояли дымчатые закаты, словно клюква, подернутая инеем. В неласковой жизни сильной душевной женщины все же пришла минута, когда она сказала, как спела: «Клю-квен-ка».
В этом имени — кислота осенней и сладковатость зимней ягоды. И есть что-то девическое.
…Ох и гнал наш шофер машину, спеша на собственные именины! Иногда она кренилась, как резко сдвинутая набок кепка водителя. Женщина, сказавшая «клюковка», пела — хорош был ее голос, немного похожий на голос Людмилы Зыкиной! Возле магазина шофер грубо затормозил, и все захохотали сквозь ругань. Образовалась куча людей и батарея завязанных, чтоб не рассыпалась ягода, загремевших ведер.
Я спрыгнул с машины. Савва! Мы обрадовались друг другу. Оказалось, он только что прилетел. Стоял с буханкой хлеба.
— Еще хромаешь? — спросил Савва, оглядывая меня.
— Ничего. Как вы там жили? Без приключений?
— Не завидуй. Приключений больше не было. А приятно вспомнить, как мы с тобой… да? — Посмеявшись. Савва посерьезнел. — Ты еще не знаешь? Скончалась наша бабуся. Та самая.
— О! А что?
— Медведь не задавил, так насморк. Опять в тайгу, дождь, простудились…
— Вот ведь как… Ты не каешься?
— Что привез ее в Клюквенку? Сначала было что-то. Нет, она меня и на небесах благодарит. Человек была бабуся! Верно?
— Конечно, все правильно. Жаль… Рад я тебе! Через час встретимся?
— Встретимся!
Я залез в кузов.
«Клюквенку придумала женщина, — твердил я себе, пока машина неслась с прежней дорожной скоростью по улицам городка. — Замечательная, причем, сибирячка!» — Повторять это мне доставляло удовольствие.
Уже успело свечереть… Закат был клюквенного цвета.
Об авторе
Кондратьев Евгений Николаевич, писатель, кандидат биологических наук. Родился в 1930 году в Бийске. Окончил в 1953 году биологический факультет МГУ. До 1960 года работал по специальности физиология животных. После плавания в Антарктике на китобойной флотилии «Советская Украина» перешел на литературную работу, опубликовал записки «На китобойце» в журнале «Новый мир», выпустил книгу рассказов «Убу», печатал рассказы и очерки в альманахе «На суше и на море». В настоящее время работает над романом о хирургах и рассказом в жанре фантастики.
В. Гуляев
ГИБЕЛЬПАДАЮЩЕГО ОРЛА
(Судьба последнего императора ацтеков)
Кровавые сполохи пожаров день и ночь висели над израненным городом. Тушить их было некому и нечем. Акведук с ключевой водой давно разрушили испанцы, и драгоценную влагу добывали с трудом, по каплям, из старых колодцев, вода была затхлой и полусоленой.
Почти три месяца голода, жажды и непрерывных яростных сражений с бледнолицыми чужеземцами, стальным кольцом обложившими город. Казалось, еще один удар — и Теночтитлан падет: ведь есть же предел выносливости и терпения даже у самых стойких. Но наступал новый день, и, повинуясь призывному реву императорской трубы, сделанной из гигантской морской раковины, до предела истощенные ацтекские воины с новыми силами бросались на врага.
И все же неизбежное свершилось. По иронии судьбы день 13 августа 1521 года был отмечен в ацтекском календаре знаком «Микиштли», что означает «смерть». Это и была смерть — смерть столицы, империи и целого народа[6]. К полудню испанцам удалось пробиться почти к самому центру Теночтитлана. Кое-где подобно языкам угасающего пламени вспыхивали еще короткие, но ожесточенные схватки. Однако большинство уцелевших защитников бросилось к лодкам, чтобы по воде вырваться из агонизирующего города, заваленного грудами трупов и захлебнувшегося в волнах огня. В три часа дня над руинами ацтекской столицы в последний раз прозвучали резкие звуки диковинной трубы императора Куаутемока. По сигналу своего владыки десятки индейских суденышек появились на водной глади бескрайнего озера Тескоко. Там, на противоположном берегу, едва заметном в голубоватой дымке тумана, ждало спасение. Но как только ацтеки выбрались из лабиринта каналов на просторы озера, на них, словно коршуны, набросились испанские бригантины. Ветер был попутный. И одетые в белую кипень парусов, корабли легко настигали утлые челны индейцев и безжалостно топили их, тараня своими корпусами и расстреливая из пушек и мушкетов.
В соленых водах озера Тескоко нашли свою могилу тысячи отборных воинов, составлявших главную силу и гордость ацтекской империи.
Уже под вечер капитан одной из испанских бригантин Гарсиа Ольгин заметил три большие индейские пироги, быстро идущие на веслах к противоположному берегу. Догнать их для парусника не составляло труда. И когда дула мушкетов и орудий угрожающе нацелились на сидевших в лодках людей, в одной из них раздался крик: «Не стреляйте! Здесь наш повелитель!» В то же мгновение молодой индейский воин, безучастно сидевший до этого на корме ладьи, вскочил и, бросив свой меч и щит, воскликнул: «Я Куаутемок. Ведите меня к Малинцину[7]. Я его пленник, но не причиняйте зла моей жене и слугам!»
Вместе с ацтекским императором в плен попали правители Тескоко и Тлакопана, несколько других знатных вельмож и сановников, а также юная жена Куаутемока — красавица Текухичпоч.
Кортес находился в это время в пригороде Теночтитлана — Амашаке, в доме местного вельможи Астакоацина. Узнав о пленении Куаутемока, он приказал немедленно доставить его к себе. Плоскую крышу дома, на которой разместился Кортес и его свита, украсили кусками красного сукна и циновками. Чуть в стороне специально для изголодавшихся пленников был накрыт стол со множеством различных яств и напитков. Все приготовления делались молча, без шума и суеты. Казалось, все присутствующие прониклись сознанием особой исторической важности предстоящего события. Ведь должны встретиться два великих человека, как бы олицетворявших собой те непримиримо враждебные и чуждые друг другу миры, которые столкнулись в смертельной схватке на землях древнего Анахуака.
Куаутемок появился перед конкистадором, окруженный плотным кольцом испанской стражи — целым отрядом отборных пехотинцев с мушкетами и копьями наготове. Твердым и спокойным шагом поднялся он на крышу дома, где ожидал его Кортес. Ацтекский монарх первым нарушил напряженное молчание:
— Я сделал все, что мог, для защиты моего народа. Но судьба была против меня. Поступай со мной, Малинцин, как тебе будет угодно. — А потом, взявшись за рукоять кинжала, который Кортес носил на поясе, с горечью добавил: — Убей меня этим кинжалом и тем избавь от ненавистной жизни.
Гордая осанка молодого императора, его мужественные слова настолько поразили Кортеса, что он постарался своей нарочитой учтивостью несколько утешить Куаутемока.
— Не беспокойся, — сказал он, — ты не подвергнешься ни малейшему оскорблению. Ты защищал свою столицу как храбрый воин: испанцы умеют уважать мужество даже в неприятеле.
Все лицемерие этих слов сказалось буквально через несколько дней. Но льстивые летописцы, шагавшие по пятам за конкистадорами, поспешили увековечить их для потомков.
Кортес торжествовал. Сбылись его самые сокровенные мечты: поверженная страна ацтеков со всеми своими богатствами лежит у его ног, а последний ее император сдался на милость победителя. Так вот он какой, грозный Куаутемок — одиннадцатый по счету тлатоани[8] Теночтитлана.
Этот рослый, атлетического сложения юноша с открытым и привлекательным лицом получил императорскую корону всего за пять месяцев до пленения, в марте 1521 года, когда скоропостижно умер от оспы его предшественник — тлатоани Куитлауак. Куаутемок был племянником обоих предшествующих ему ацтекских монархов (Монтесумы II и Куитлауака) и получил в жены свою двоюродную сестру — прелестную принцессу Текухичпоч, которая считалась единственной дочерью злополучного Монтесумы.
По странному стечению обстоятельств Куаутемок вступил на престол во время месяца Панкецалистли, когда у ацтеков происходят пышные церемонии в честь главного бога — бога войны Уицилопочтли. И действительно, недолгие месяцы царствования Куаутемока прошли в огне незатухающих сражений с испанцами и их индейскими союзниками из Тлашкалы. Храбрый юноша всегда был в первых рядах своей армии и не раз наносил чувствительные удары врагу. Наконец, словно оправдывая свое гордое имя[9], он, как орел, пронзенный на лету стрелой, рухнул из небесной выси на острые скалы Чапультепека и разбился насмерть.
К сожалению, до наших дней не дошли сколько-нибудь достоверные изображения Куаутемока, если не считать маленькой миниатюры, представляющей собой позднюю копию с портрета императора, сделанного в XVI веке. Зато мы располагаем прекрасным словесным портретом, который сохранил для последующих поколений простой испанский солдат Берналь Диас дель Кастильо — очевидец и участник всей драматической эпопеи завоевания Мексики.
«Куаутемок, — пишет Берналь Диас, — имел необычайно приятную наружность; он был пропорционально сложен, глаза его казались то суровыми, то ласковыми, и не было в них никакого коварства. Ему было двадцать три или двадцать четыре года, и кожа его имела более светлый оттенок, чем у других индейцев».
Таков был этот юный повелитель ацтеков, взявший в свои руки царский скипетр в наиболее грозный для его родины чюи сумевший доставить испанцам массу неприятностей и хлопот в дни героической обороны Теночтитлана.