решительность.
15 октября 1524 года на улицах Мехико-Теночтитлана, где за громадами строящихся католических соборов еще виднелись остатки древних ацтекских пирамид, царило необычное оживление. Толпы горожан, прижимаясь к стенам домов, с любопытством взирали на колонны войск, двигавшихся на восток, в сторону Чолульской дороги. Генерал-капитан и губернатор Новой Испании дон Эрнандо Кортес покидал свою столицу.
Его сопровождал отряд отборных испанских солдат и вспомогательные войска, состоявшие из трех тысяч ацтекских воинов. Последние в походе должны были также исполнять обязанности носильщиков и рабочих. Личной свите Кортеса мог бы позавидовать любой восточный владыка: юные пажи в ярких костюмах — выходцы из самых благородных семей Кастилии, дворецкий, врач, повар, прислуга, музыканты, танцоры и шуты пестрым роем окружили молчаливого и мрачного генерал-капитана. Чуть позади под надежным конвоем испанских кавалеристов рослые индейцы несли узорчатый паланкин, украшенный яркими перьями птиц и золотыми бляхами. В нем, слегка покачиваясь в такт своим невеселым думам, сидел Куаутемок, облаченный в пышный наряд ацтекских государей. Кортес побоялся оставить пленника в покоренной столице и взял его с собой в свой фантастический по замыслу поход по непроходимым дебрям Южной Мексики.
Сначала Кортес направился в провинцию Коацакоалько, расположенную на южном побережье Мексиканского залива. Здесь к нему присоединились многие его старые друзья — ветераны былых походов, получившие когда-то из щедрых рук своего полководца большие наделы земли в этом плодородном крае. Именно здесь проходила тогда граница испанских владений в Мексике. Дальше на восток, вплоть до атлантического побережья Гондураса, лежала страна, о которой завоеватели не имели ни малейшего представления. Правда, индейские торговцы из Табаско снабдили Кортеса превосходно выполненной картой тех земель, куда ему предстояло идти. «И была она великолепной, — пишет Лопес де Гомара, — потому что на ней имелись все реки и горы, по которым нам нужно было проходить, и все крупные города и селения…»
Используя эту карту и сво/ верный компас, Кортес в конце концов благополучно пересек ту обширную и плоскую равнину у основания полуострова Юкатан, которая тянется от реки Коацакоалькос до Гондурасского залива.
«Я, как обычно, — начинает он одно из своих писем к Карлу V, — дам Вашему Величеству отчет о наиболее важных событиях, происшедших во время моего путешествия, каждое из которых могло бы составить тему для отдельного повествования».
И Кортес отнюдь не преувеличивал.
Сначала путь лежал через низкую и болотистую равнину, которую пересекали бесчисленные реки и ручьи, текущие на север, в Мексиканский залив. Только для того, чтобы переправиться через самые крупные из них, солдатам Кортеса пришлось построить на протяжении ста километров около пятидесяти мостов, причем один из таких мостов имел более девятисот шагов длины.
Тропический лес со всех сторон обступал горстку измученных, оборванных людей. Деревья-великаны смыкали свои гигантские кроны, почти не пропуская солнечных лучей. Под ногами чавкала зловонная болотная жижа. Гибкие лианы цеплялись за амуницию, вьюки, опрокидывая зазевавшегося путника наземь.
Тысячи опасностей подстерегали здесь людей на каждом шагу. И все же змеи, москиты и ягуары — истинные владыки американских джунглей — казались совершенно безобидными существами по сравнению с самым страшным врагом человека — голодом. А он стал теперь постоянным спутником отряда. Жители редких лесных деревушек, встречавшихся иногда на пути, при появлении бледнолицых чужеземцев, восседавших на спинах диковинных четвероногих зверей, обычно сжигали свои дома и убегали в джунгли, в тайные убежища. Незадачливым же искателям приключений доставались лишь груды дымящихся развалин да зеленые початки незрелого маиса на окрестных полях.
С каждым днем росло число больных. Многие погибли от голода и лишений или же утонули при переправах через реки. Отставших и заблудившихся никто не искал. Возвращение назад означало верную гибель. Там, где прошли солдаты Кортеса, не оставалось уже ни одного маисового зернышка, ни единого съедобного корешка.
Когда же сильно поредевшее войско выбралось наконец из этих бесконечных джунглей, на пути встала новая неожиданная преграда: в предзакатных лучах тропического солнца лениво катила свои серебристые воды громадная река. Положение было отчаянным. Вконец измученные люди оказались в ловушке, которую подготовила им сама природа.
Конкистадоры метались по берегу реки, проклиная своего незадачливого полководца, притащившего их в этот зеленый ад. Напрасно Кортес призывал своих солдат не тратить времени даром и приступить к постройке моста. Работа эта казалась испанцам невыполнимой.
Можно представить себе, сколько проклятий, жалобных стенаний и горячих молитв к всевышнему раздавалось в этот день на берегу широкой и мутной реки под зеленым пологом деревьев. Но бесстрастные лесные исполины молчали. Кругом стояла какая-то настороженная, зловещая тишина. И только резкие крики насмешниц-обезьян да тихий ропот речной волны нарушали ее.
— Безумец, куда ты завел нас? Немедленно возвращайся назад! — кричали в лицо Кортесу солдаты.
«Никогда еще Кортес не испытывал таких неудач, — пишет Лопес де Гомара. — Он не спорил и не ругался с испанцами, а попросил их лишь подождать пять дней. Он дал обещание повернуть назад, если по истечении этого срока моста не будет».
Бесславное возвращение в Мехико означало полный крах всех планов Кортеса. Был лишь один способ избежать этого. И не слишком веря в успех своего предприятия, конкистадор направился к шатру Куаутемока.
На этот раз Кортес был весьма красноречив: витиеватые приветствия, щедрые посулы, смиренные просьбы — все было пущено в ход, чтобы завоевать расположение пленного ацтекского императора и его вельмож. Испанскому полководцу нужны были крепкие рабочие руки; в этом мог помочь только Куаутемок: из трехтысячного вспомогательного отряда индейских воинов уцелела еще добрая половина. Случилось так, что именно они, вчерашние враги и сегодняшние пленники конкистадора, пришли ему на помощь в тяжелую минуту.
Гигантский мост был построен руками ацтеков за четыре дня. Для этого потребовалось около тысячи древесных стволов «толщиной с туловище взрослого человека», как пишет испанский летописец, и бесчисленное множество мелких деревьев и сучьев. Плотно пригнанные друг к другу бревна надежно соединили оба берега реки. А когда последний солдат Кортеса перешел через мост и скрылся в лесной чаще, из зеленой стены джунглей бесшумно вынырнули смуглые человеческие фигуры и в изумлении застыли на берегу. Это местные индейцы поспешили выбраться из своих тайных убежищ, чтобы полюбоваться на деревянное чудо ацтеков. Слава об изумительном сооружении разнеслась вскоре по всей округе, и еще долгие годы «мост Кортеса» верно служил путникам, неизменно поражая их своими громадными размерами и прочностью.
За рекой, доставившей испанскому полководцу столько хлопот, раскинулась плодородная и обширная провинция Акалан. Именно здесь, в деревушке Ицамканак, 28 февраля 1527 года и разыгрались драматические события, сценарий которых готовился в течение всех предшествующих лет.
По мере того как беспощадное время отсчитывает свои невидимые «верстовые столбы», многие исторические события как бы теряют четкость очертаний и расплываются в туманной дымке веков. Навсегда забываются, исчезают из памяти многие важные подробности. Гибнут ценнейшие документы со свидетельствами очевидцев. Чьи-то пристрастные руки «дописывают» летопись событий, «исправляя» историю на свой лад. Да и ученые мужи в зависимости от своих убеждений и симпатий нередко защищают от суда поколений угодных им героев и, не жалея грязи, чернят своих «пасынков».
С веками многие события или факты так искажаются, что подчас пробиться к истине чрезвычайно трудно. К числу подобных исторических событий относится и убийство Куаутемока, навсегда покрывшее позором не только самого Кортеса, но и напыщенных испанских грандов, католическое духовенство и королевский двор — организаторов и вдохновителей Конкисты.
«Здесь, в этой провинции (Акалан. — В. Г.), — говорит Кортес в своем письме к Карлу V, — произошло одно событие, которое хорошо было бы знать и Вашему Величеству. Дело в том, что один честный гражданин из города Теночтитлана по имени Мехикальсинго, а после крещения — Кристобаль, пришел ко мне в большой тайне ночью… И желая ознакомить меня с тем, что все это значит, сказал, будто Гватемосин и правитель Такубы много раз беседовали между собой… о том, что хорошо бы найти какое-либо средство вернуть свою прежнюю власть и земли, отнятые испанцами».
Далее из слов Кортеса явствует, что Куаутемок вместе с другими ацтекскими вождями и сановниками составил заговор против испанцев. Заговорщики якобы хотели внезапно напасть на отряд, когда он войдет в какой-нибудь глубокий овраг или болото, и перебить всех испанских солдат. После этого ацтеки двинулись бы в Гондурас и вырезали там колонию де Олида. Затем Куаутемок намеревался будто бы с триумфом вернуться в Мехико и восстановить свою прежнюю власть над исконными владениями ац геков.
«Поскольку я был столь тщательно информирован этим Кристобалем, — продолжает Кортес, — о замышлявшейся измене против меня и испанцев, я воздал хвалу нашему господу богу и затем на рассвете схватил всех этих сеньоров и, поместив их отдельно друг от друга, начал допрашивать…» Ацтекские вельможи, как пишет Кортес, признали сам факт заговора, но утверждали, что он был задуман Kyayтемоком и что они отказались поддержать в этом своего повелителя. Куаутемок и правитель Такубы не подтверждали и нс отрицали достоверности выдвинутых против них обвинений, они упорно молчали.
«И эти двое были повешены, а других я отпустил, потому что мне показалось, что единственная их вина в том, что они слышали об измене, хотя одного этого уже было достаточно для предания их смерти».