Расположенный между Индией, где знойная жара чередуется с опустошительными наводнениями, и высокогорными плато Тибета, где дуют сухие и холодные ветры из Центральной Азии, Непал — воистину благословенная богом земля.
Если стекающие с Гималаев реки с их галечным дном, бешеным течением и обрывистыми берегами напоминают наши альпийские грозные потоки, только гораздо более мощные, то горы Непала, покрытые лесом, посевами, пересеченные тропинками, имеют мирный и приветливый вид. Зима здесь прохладная, а лето дождливое. Человек избегает очень глубоких долин, слишком жарких и малоплодородных, где свирепствует малярия. Зато горные склоны на высотах от 1000 до 3000 метров повсюду густо заселены. Плодородные почвы этих мест привлекли сюда земледельцев и скотоводов.
Если путешественник, оказавшись на большой высоте, бросит оттуда взгляд, ему покажется, что весь Непал покрыт тщательно возделанными террасами, где в основном сеют рис, просо и кукурузу. Среди зелени разбросаны маленькие непальские домики охристого или белого цвета, часто довольно кокетливые, окруженные зарослями кукурузы и покрытые соломой. Под сенью рощ бамбука или огромных баньянов, где неумолчно стрекочут кузнечики, укрываются деревеньки и поселения пли же просто места постоянных привалов на караванных путях. Кажется, что в этой стране, расположенной на огромном Азиатском материке между перенаселенными равнинами юга, ледяными и почти пустынными просторами севера и обрывистыми склонами великих Гималаев, образующими как бы фон со своими закутанными в вечные льды и снега вершинами, сверкающими в синеве небес, все создано для человека, самим человеком и в человеческих масштабах.
Мы пересекаем эту чудесную страну из конца в конец, придерживаясь в основном долины реки Тамур. Идем мы поверху, не спускаясь на самое дно долины.
На склоне длинного хребта, вытянутого к югу, расположена Дханкута — главный город важного района страны. Здешние жители исключительно миролюбивы, приветливы, гостеприимны.
За Дханкутой, точнее, на расстоянии одного дня ходьбы от нее мы покидаем дорогу, идущую к Аруну и Макалу, и вступаем на неисследованную территорию, где отныне нам придется исчислять расстояние в днях. Синдува среди зелени лугов, Ампхува, окруженная рисовыми полями, Лавари между двумя речушками с прозрачной водой — вот места наших пленительных привалов. И так день за днем, привал за привалом.
Некоторые думают, что длительные переходы экспедиций представляют собой наиболее изнурительную часть работы исследователей, горовосходителей. Возможно, это и так, но на сей раз мы приложили немало усилий, чтобы сделать походное и бивачное снаряжение наиболее удобным и необременительным.
«Саб[31], или господин, которому предстоит штурм вершины, должен иметь максимальные удобства в походе», — внушают себе носильщики каравана. Палатки устроены наилучшим образом для походной жизни: они имеют тройную крышу, предохраняющую от тропических ливней, а вход защищен от кишащих в этих краях комаров и различных насекомых специальными пологами из кисеи. Палатки довольно просторны и превосходно приспособлены для климата непальских предгорий: в жаркие дни в них свежо, а в непогоду они благодаря своей герметичности изолированы от внешнего мира, и там тепло и уютно. Если ночью ожидается дождь, то с вечера шерпы роют вокруг палаток канавки для стока воды. Глубина канавок зависит от важности персон, занимающих ту или иную палатку. Ввиду того, что я был бара-сабом[32], моя палатка была защищена настоящим рвом.
Носильщики совершают переход в довольно ровном темпе. По утреннему сигналу они ежедневно трогаются в путь плотными группами. Последними уходят обычно носильщики из Дарджилинга — шерпы. Они забирают с собой все бивачное и кухонное оборудование. Благодаря своей природной выносливости и упорству они настигают в пути голову колонны и раньше всех приносят это оборудование на новое место для ночлега. По мере того как солнце поднимается вверх все выше и выше, движение носильщиков замедляется, а тень разбросанных вдоль пути зарослей баньянов ценится все дороже.
Постепенно нить каравана разрывается на несколько разрозненных групп. Сильно уставшие носильщики, отчаявшись, бросают ношу наземь, потом, выйдя из оцепенения, вновь взваливают ее себе на плечи.
Вечерами мы собирались за обеденным столом в нашей большой палатке. Это всегда был целый пир. Горные козлята, черные непальские поросята, бараны и цыплята составляли наше меню, в дополнение к которому мы выбирали из наших припасов различные вкусные приправы, аперитивы и сладости.
После того как все насытятся, приходила очередь словесных баталий «ученых» и «альпинистов». К первым относилась научная часть экспедиции в лице энтомолога Филиппа Дре, геолога Жан-Мишеля Фрелона и врача Джемса Лартизьена, их противниками были восемь тщательно отобранных Гималайским комитетом лучших горовосходителей Франции — Лионель Терре, Жан Бувье, Пьер Леру, Рене Демезон, Гидо Маньон, Робер Параго, Морис Ленуар и я. Это лишь кажущееся неравенство в силах. По словам Дре, «побеждали сильнейшие». На каждой стороне можно выделить лидеров: Рене и Робер гордо несли знамя прославленных альпинистов, а Филипп Дре (его одного было вполне достаточно), скромный и несгибаемый, твердо держал в руках факел науки. Вначале обе стороны обменивались мнениями по поводу тщетности усилий, предпринимаемых человеком в какой бы то ни было области, неизбежности ошибок у любых выдающихся личностей, незаметной, но приносящей огромную пользу обществу работы исследовательских лабораторий. Эрудированный Дре был восхитителен в этой части. На каждый выпад он отвечал мощным ударом. Войдя в раж, он импровизировал без устали. Но альпинисты не собирались складывать оружие, и перепалка разгоралась. Порой доводы сторон выглядели попросту забавно: «Ученый должен все знать, — говорил Рене Демезон. — А если не знает, то обязан изобрести». На что Филипп отвечал в том же стиле: «Для альпиниста не должно быть преград, но пока вы лишь горазды на язык. Посмотрим, что будет на Жанну».
На следующий день в послеобеденные часы сражение разгоралось с новой силой. Но когда разговор заходил о женщинах, обе стороны объединялись. В наших рассуждениях о слабом поле никогда не чувствовалось недостатка ни в игривости, ни в остроумии. Самые вольные шутки перемешивались с сентиментальными историями, студенческие песни с куплетами старых артиллеристов.
Кто-то из нас однажды вспомнил о девушках из Тамура, и вдруг нам представилось, что вся долина, по которой вскоре пройдет наш караван, заполнилась самыми очаровательными созданиями с миндалевидными глазами, золотистой кожей и классическими формами тела. Сам бог и природа хотели, чтобы в этих диких краях, на подступах к самому небу, где последние следы жизни начинают исчезать, существовало поэтическое существо невиданной красоты.
Экспедиция двигалась вперед. После того как мы пересекли бурный поток Кхойя Кхола, наш путь пролегал по заросшему лесами хребту Лобак со спуском на Думуган неподалеку от богатых ферм Тапледжунга.
30 марта мы достигли Янгмы, местечка, расположенного на высоте 3250 метров. Разбили лагерь среди громадных рододендронов. Многие носильщики очень устали и не могли двигаться дальше.
В довершение ко всему после полудня повалил снег. Пришлось разжечь костры. На угрюмый, примолкнувший лагерь надвинулась ледяная ночь. К рассвету толщина снежного покрова достигла двадцати сантиметров. Мороз. Окоченевшие от холода носильщики тщетно пытались развести костер из зеленых ветвей.
Чтобы попасть в Кхунзу, нам предстояло преодолеть заснеженный перевал высотой в 4700 метров. Неожиданно появилось солнце, и небо сразу же затянуло молочной пеленой тумана, слепящей глаза. Подъем становился все труднее. К середине следующего дня головная часть колонны достигла перевальной точки, Выбиваясь из сил, шерпы делают максимально возможное в их положении. Далеко внизу виднеется густой лес, пастбища и крыши лачуг Кхунзы, на которых вывешены молебенные флаги.
Кхунза означает конец обитаемой земли, отсюда ущелье Яматари открывает путь к Жанну.
И вот наконец в первые дни апреля мы смогли рассмотреть нашего противника. В голову невольно приходят слова легендарного Тенцинга, покорителя Джомолунгмы: «Нет, Жанну — это не просто вершина. Это грозный великан, бдительно охраняющий свою независимость от каких бы то ни было посягательств. Он восседает на троне и непрестанно следит за непальскими долинами, особенно Яматари. Со всех сторон он окружил себя громадными неприступными стенами. Ему нечего бояться. Если же у его подножия появляются люди или йети[33], он дует — и от них не остается и следа. Именно поэтому никто из Кхунзы не осмеливается приблизиться к нему».
Теперь нам стал ясен смысл этих слов.
Весь юго-западный склон вершины развернут перед нашими глазами. Он настолько обширен, что его нельзя окинуть взглядом. Эта вершина — необычайная в своем роде конструкция диковинной красоты из нагромождения отвесных стен, головокружительных гребней и впечатляющей крутизны висячих ледников.
Крутые взлеты начинаются сразу у подножия на высоте приблизительно 4900 метров. Левый контрфорс, поддерживающий западную часть «Трона» (такое название получила средняя часть Жанну, представляющая собой чудовищный скально-ледовый барьер, на котором покоится голова гиганта — сама вершина), взмывает вверх гигантской стеноп. В центре бушует громадный ледовый каскад (ледник «Трона»). Низвергаясь, он простирается своими сераками[34] до морены у подножия вершины. Справа «Трон» и его ледник окаймлены очень запутанной системой южных гребней.