Дальше путь на южный гребень, где намечалось разбить Лагерь-IV, был оценен нами как чрезмерно сложный[38]. На оборудование и подготовку этого маршрута, начиная от подгорной трещины нашего цирка до Лагеря-IV, потребовалось восемьсот метров веревок для навешивания беспрерывной линии перил и несколько десятков ледовых крючьев. Работали в любую погоду, иногда в пургу или в глубоком (до полуметра) слое свежевыпавшего снега. После бергшрунда[39] крутизна склона резко возрастала. Литые гранитные скалы без трещин осложняли подъем. Шестидесятиметровые кулуары были покрыты натечным льдом, крутизна их превышала 60°, а местами они обрывались отвесными стенами. Маршрут был проложен в самой гуще лабиринта из ледовых желобов, небольших стен, ниш, навесов, огромных грибообразных снежных конструкций, нависающих над пропастью, тонких кружевных гребешков — этом сказочном разнообразии восхитительных форм.
Мне кажется, что альпинистам еще никогда не приходилось прокладывать путь в столь необычной ледово-скальной структуре. Как бы ни был труден и рискован подъем в постоянном ожидании лавин, мы не могли не позволить себе иногда полюбоваться окружавшей нас красотой. Никому из нас не приходилось видеть подобного.
После прохождения кулуаров и карнизов вновь стали навешивать перила. Веревки, веревки, веревки. И наконец последним усилием можно выползти на единственное плоское место на гребне, место Лагеря-IV в форме орлиного гнезда, по обе стороны которого зияет бездна.
Итак, путь на южный гребень открыт. Но как теперь осуществить переноску грузов по этой воздушной «дороге»? Техническая подготовка носильщиков была не очень высокой. Но вопреки нашим предположениям шерпы быстро «вошли во вкус» лазания по столь необычной ледовой стене. Они преодолевали весьма сложные участки, требующие большой ловкости и силы, с двадцатикилограммовыми грузами и всегда с какой-то особенной, свойственной только шерпам улыбкой.
В ночь на 3 мая погода совсем испортилась. Пурга продолжалась довольно долго. Одна стенка палатки находилась рядом с небольшим карнизом, защищавшим его. В этом месте быстро скапливался снег. Приходилось несколько раз вылезать наружу и разгребать снег возле палатки. Во мраке ночи блистали молнии. Грохотало, как в аду. Но к утру все вдруг переменилось, стихло, словно в сказке.
Вытянувшись вереницей на запад, тучи постепенно рассеялись. В ста километрах от нас красавица пирамида Макалу и Джомолунгма возвышались над всеми Гималаями. Будет ли нам сопутствовать удача, как при подъеме на Макалу?
Прямо под ногами находился ледник Ялунг. Восточная часть Жанну, сплошь покрытая зеркальным льдом, круто обрывалась вниз, блестя и сверкая лучами отраженного в ней солнца. Канченджанга уходила вверх более чем на 8500 метров, оставив где-то внизу все горные массивы. Одна Жанну, казалось, не хотела ей уступать.
Все взоры обратились к Жанну, на путь, по которому нам предстояло идти. Мы рассматривали кружевные сплетения изо льда и скал, вытянувшиеся вдоль извивающегося гребня. Необыкновенные снежно-ледовые формы, переплетаясь, нагромождались друг на друга подобно искусно выложенному кондитером крему на новогоднем торте. Они застыли так навечно, нависая с двух сторон над двухкилометровыми обрывами.
Левая сторона острого гребня находилась еще в тени, другая ослепительно сверкала под лучами восходящего солнца. По нему нам идти. И мы, оседлав гребень, стали ползти вперед. В Альпах нам не встречались такие необычайно разнообразные участки: башни и провалы, которые преодолеваются «в лоб», небольшие туннели, расщелины, по которым надо ползти, хрупкие и прозрачные ледовые гребни, похожие на гребень морской волны. Трудно поверить, но мы испытали громаднейшее удовольствие в этом, казалось бы бессмысленном, лазании на высоте, превышающей Монблан на 2000 метров.
Следует заметить, что Жанну все больше и больше нас захватывала врасплох, накапливая как бы для «нашего удовольствия» трудности, превосходящие те, на которые мы раньше рассчитывали. Мы как будто все время недооценивали своего противника, стремились умалить его достоинства.
Время шло. Несмотря на плохую погоду, связки следовали одна за другой. Шаг за шагом мы с боем продвигались вперед. Команда шерпов прекрасно справлялась со своими обязанностями.
Мы к шерпам относились, как к братьям, и они самоотверженно включились в общую борьбу, стараясь помочь всем, чем могли. Часто они возвращались после переноски тяжелых грузов до такой степени уставшими, что, не говоря ни слова, забирались в свои палатки и совсем не притрагивались к еде. Казалось, некоторые из них окончательно выбились из сил. Но на следующий день они снова шли, как и накануне. Жанну их приворожила. Ни разу мне не приходилось слышать от них жалоб или возражений.
6 мая, еще до возвращения Ленуара и Параго, двенадцать шерпов принесли на южный гребень около двухсот пятидесяти килограммов продуктов, кислорода и снаряжения. В общей сложности во время этих операций было совершено, по моим подсчетам, более восьмидесяти подъемов и спусков к Лагерю-IV.
В план переноски грузов на высоте постоянно вносились изменения: надо было соблюдать равновесие между транспортировкой необходимого снаряжения для передовой группы, Лагеря-III, нижних лагерей и возможностями шерпов. Мы не рассчитывали, откровенно говоря, на такой сложный подъем, но все же надеялись, что в конце концов Жанну сдастся. Все пришли к выводу, что надо ей дать последний, решительный бой.
7 мая снова повалил густой снег. Из метеосводок, которые мы систематически принимали по радио, было ясно, что погода не изменится, разве что с приближением муссона еще более ухудшится. Дальнейшая осада вершины становилась бессмысленной, и было решено штурмовать ее, невзирая на непогоду.
Все из нас видели оставшийся предвершинный участок подъема и единодушно согласились с тем, что ни склоны, ведущие на южный гребень над «Троном», ни скальные взлеты, защищающие подступ к самой вершине, не выглядят суровее уже пройденных нами стен.
К этому времени мы достигли высоты 6700 метров, и можно было считать, что акклиматизационный период у нас окончился. Дальнейший штурм вершины возможен лишь с помощью кислородных аппаратов.
Согласно подготовленному плану, первый отряд, в состав которого входили Бувье, Демезон, Леру и шестеро шерпов, под руководством Терре завтра выходит к Лагерю-IV, а на следующий день, 9 мая, он должен разбить Лагерь-V как можно выше на «Троне». 10 мая отряд начнет подъем по южному гребню на вершину.
Второй отряд под моим руководством, куда входили Ленуар, Маньон, Параго и пятеро шерпов, выйдет вслед за первым на следующий день.
Десять часов утра! Нам хватило трех часов на подъем из Лагеря-III. Работали на маршруте в максимальном темпе. Никогда еще мы не чувствовали себя так хорошо.
Особенно радовали успехи нашего передового отряда. Выйдя на день раньше нас, он уже поднимался по склонам «Трона», опережая намеченный график.
Это был день нашего страстного ожидания и надежд.
Передовой отряд должен разбить Лагерь-V на высоте 6900 метров. До самой вершины Жанну вроде бы оставалось не более одного дня пути. И тут снова пошел снег.
В шесть часов утра 10 мая мы большой группой вышли из Лагеря-IV и направились на «Кружевную башню». В это время мы заметили над «Троном» четыре черные точки, которые медленно двигались к южному гребню.
За четыре часа они поднялись не более чем на триста метров над Лагерем-V Скалы имеют здесь черепитчатое строение, очень неудобное для захватов, а на скалах лежит неустойчивый, опасный снег. Это день Жана Бувье. Он идет первым. Лионель, Рене, Пьер уступили ему место во главе группы, так как никто не сможет пройти лучше, чем он. Бувье поднимается вверх. Шаг следует за шагом. Его движения четки и уверенны. Стена настолько крута, что моментами становится жутко, если посмотреть вниз. В скалах очень мало трещин, и крючья здесь почти не нужны. Ничего не поделаешь — надо лезть. И Жан идет вперед. С трудом удерживая равновесие, он поднимается все выше, метр за метром. Наконец последний скальный взлет. Но это еще не гребень: перед ним крутой семидесятиградусный снежный склон. Жан осторожно выбивает ногами глубокие ступени. К счастью, ледоруб держит хорошо. Кислородная маска мешает движению: склон настолько крут, что лицо альпиниста, когда он стоит на ступенях, вплотную прижато к склону. Наконец выход на гребень. Высота — 7350 метров. Внезапно набежали тучи, и вновь все затянуло мглой. Надо возвращаться вниз.
Первая попытка с ходу выйти на вершину окончилась неудачно.
В семнадцать часов четверо бородатых людей в обледеневших костюмах, вырвавшись из плена туч, бесшумно возникают в наших палатках. Помогаем им согреться, даем горячего чая.
Четверка альпинистов боролась до конца. Никогда еще до этого им не приходилось отступать.
Назавтра наше испытание.
После большого снегопада мы вынуждены прокладывать путь в глубоком рыхлом снегу до самого бергшрунда. Следов нашего первого отряда не осталось и в помине. Выше склон становится все круче. Взбираемся по еще не окрепшему льду. Кошки легко вонзаются в него. В одной руке ледоруб, в другой — наготове, словно кинжал, ледовый крюк. Мы медленно продвигаемся вперед, организуя попеременную страховку на каждые тридцать метров при помощи ледоруба, забитого молотком в лед.
Южный гребень вершины — не что иное, как тянущаяся вверх грань острого снежного ребра, по обе стороны которого обрывы. Крючья здесь забивать просто невозможно, а чтобы закрепить в этом месте навесные перила, наши товарищи из первого отряда сбросили по другую сторону гребня веревку с противовесом — тремя пустыми кислородными баллонами.
Кто же здесь останется? Еще вчера было задумано, что вторую попытку будет осуществлять только одна связка. Оставаться на ночь впятером нельзя — в палатке не поместится больше двух человек. К тому же кислорода осталось мало. Значит, повезти может лишь некоторым из нас. Итак, кто же пойдет вниз?