Наконец до нас доносятся приглушенные голоса. Через полчаса все уже здесь. Победители очень истощены тяготами и лишениями. Демезон беспрерывно кашляет. Его горло сильно воспалилось от сухого морозного воздуха большой высоты. Келлер и Параго выглядят совсем обессилевшими.
Одна ступня у Параго отморожена. Нужно ее энергично растереть. Но более всего пострадал, кажется, Гиальцен. Его мучает боль в животе, и он стонет, как ребенок. В эту ночь в Лагеpe-VI никто не мог уснуть.
В пять часов утра следующего дня наша очередь. Бувьеи Леру покидают лагерь, через тридцать минут выходят Бертран и Поле-Вийар, а вслед за ними через четверть часа вместе со мной — Равье и Вонгди.
Небо усеяно звездами. Крепкий мороз. Сегодня также будет хорошая погода. Кажется, нам должно повезти, и поэтому, движимые единым чувством, мы идем по проторенному уже пути.
В мире гор, где все силы природы, кажется, направлены на то, чтобы отразить вторжение человека, усилия одной изолированной связки крайне недостаточны. Только многочисленная и однородная по составу группа, объединяющая усилия каждого, может выиграть сражение. Если сегодня мы всемером поднимемся по барьеру плит Жанну в таком же темпе, как и по некоторым альпийским кулуарам, то вовсе не потому, что это препятствие оказалось менее суровым, чем мы рассчитывали ранее; не только потому, что в нашем распоряжении прекрасные кислородные аппараты; не только потому, что все мы — хорошо подготовленные альпинисты. Более важно то, что методическая работа более сорока восходителей — шерпов и европейцев — позволила устроить надежный, комфортабельный Лагерь-VI с большим запасом продуктов и снаряжения. В результате применяемой нами тактики вот уже в течение четырех дней штурмовая группа, состоящая из одиннадцати человек и разбитая на связки, которые сменяют друг друга, отвоевывает у суровой вершины сантиметр за сантиметром. Слаженные усилия всей команды, планомерная и систематическая осада вершины позволили почти всем членам команды восходителей достичь высшей точки одной из наиболее труднодоступных вершин мира.
Я и Равье не очень-то оправились после позавчерашней попытки, но тем не менее мы поднимаемся без особых усилий в темпе наших предшественников. Вонгди, намеревавшийся показать нам (уже в который раз!) превосходство шерпов в высотных восхождениях, отказывается от кислорода. Однако, беспокоясь о том, как бы шерп не ослаб окончательно, я потребовал, чтобы он взял с собой полный комплект кислородного аппарата с баллоном, утяжелившими его рюкзак на шесть килограммов.
В последние дни мое восхищение физическими и духовными качествами шерпов достигло наивысшей степени. С некоторой грустью я не могу воспрепятствовать своим мыслям о том, что в сравнении с этими людьми самые лучшие из нас физически лишь только жалкие дегенераты!
Очень быстро мы достигаем начала узкого предвершинного гребня. Сначала мы продвигаемся стоя, словно канатоходцы, но через тридцать метров гребень становится столь острым, что приходится оседлать его острие: иначе просто опасно.
Когда нашей связке не оставалось до вершины и сорока метров, первая связка начала спуск. Возникла непредвиденная проблема: как разминуться на этом ледовом лезвии гребня?..
И все же нам удалось это сделать с помощью невероятных манипуляций. В то время как поднимающийся сидит верхом на гребне, вцепившись ледорубом в снег, спускающийся охватывает его за талию, повисает и, балансируя всем телом, как цирковой артист, перебирается на другую сторону.
Трудности регулирования этого «уличного движения» отбирают у нас три четверти часа. А в десять часов утра я последним усилием поднимаюсь на вершину. Это острие узкого ледового конуса, на котором вдвоем практически находиться невозможно. За исключением Салкантая, я никогда не видел таких горных вершин: со всех сторон склоны почти отвесно обрываются на тысячи метров вниз.
И вот Равье, укрепившись на гребне, фотографирует Вонгди и меня на вершине в тот торжественный момент, когда мы размахиваем национальными флагами — индийским, непальским и французским. Чтобы устроиться нам вдвоем, Вонгди, сидя у моих ног, плотно обвил их одной рукой.
Мы остаемся на вершине долгие полчаса, в течение которых жадно впитываем в себя радость неповторимых чувств.
Временами нас окутывает туман, потом вдруг ветер быстро развеивает его. Иногда вдали на несколько секунд открывается вид на какую-нибудь большую вершину.
Но разрывы в облаках все реже и реже. Нужно заставить себя скорее начать спуск.
Во владениях Жанну, безусловно, не осталось сейчас никаких следов нашей экспедиции, за исключением лишь редких крючьев, забитых в скальные стены. Лед и снег вершины поглотили три тысячи метров веревок, навешенных на ее склонах. Гигант снова стал тем, кем он был раньше: восхитительной пирамидой мощи и неприступности.
На нашей экспедиции закончилась целая эпоха альпинизма. За пятнадцать лет человек утвердил свое господство в Гималаях. Таков большой путь, пройденный альпинизмом. Теперь остается только посмотреть на старинные фотографии Джомолунгмы и сопоставить их с современным обликом Жанну. Еще вчера на большой высоте человек выглядел жалким существом, тенью самого себя, в которой вот-вот погаснет последний огонек слабеющей воли.
Но прогресс освобождает духовные силы человека. В напряженной битве с ледовыми и скальными препятствиями, холодом и нехваткой кислорода человек открывает в себе новые возможности.
Об авторах
Авторы книги «Битва за Жанну» Жан Франко и Лионель Терре — известные французские профессиональные альпинисты. Жан Франко (1915 года рождения) начал заниматься альпинизмом в шестнадцатилетнем возрасте. Покорил немало труднодоступных вершин на разных континентах. В 1943 году Жан Франко получил почетное звание горного гида. С 1957 года руководит Национальной школой лыж и альпинизма во Франции. Как крупный специалист горнолыжного спорта, в 1968 году был избран президентом Международной ассоциации по обучению лыжному спорту.
Лионель Терре родился в 1921 году. Исключительно опытный альпинист и горнолыжник, он побывал на многих вершинах мира. На них Терре поднимался часто самыми сложными скальными маршрутами. При восхождении на гималайский восьмитысячник Аннапурну сыграл основную роль в спасении Ляшеналя и Эрцога, покорителей вершины, был в числе альпинистов, достигших вершины Макалу, в Андах ему покорились Фицрой, Шакраражу и пик Харипампа, на Аляске возглавляемая им экспедиция взошла на Хунтингтон, самый впечатляющий пик изо льда и снега. В 1965 году Лионель Терре трагически погиб во время тренировочного восхождения на небольшую альпийскую вершину.
О первой экспедиции на Жанну в 1959 году рассказывает Жан Франко. Продолжает повествование о второй успешной экспедиции 1962 года Лионель Терре.
К фрагментам из книгиЖана Франко и Лионеля Терре«БИТВА ЗА ЖАННУ»
ФАНТАСТИКА
И. Верин
ПИСЬМО ЗЕМЛЯНАМ
(Из дневника ученого)
Фантастическое повествование
Рис. Н. Гришина
Прошло всего две недели с того памятного дня, когда начались эти события, но мне кажется, что минули уже долгие годы. В суматохе событий я перестал вести свой дневник. Сегодня решил к нему вернуться и записать все по порядку, пока не забылось многое.
Было первое апреля, когда Коля принес магнитную запись звуков, пришедших из космоса. Серьезное лицо Коли усиливало эффект первоапрельской шутки, и все весело хохотали. Коля продолжал утверждать, что это не шутка. И тогда смех заставлял вибрировать даже стакан у графина.
А ночью пришла телеграмма из Англии с запросом, не регистрировали ли мы непонятные сигналы, которые три раза с перерывом в девять минут поступали из космоса, каждый раз в течение земного часа. И только тогда мы поняли, что дело обстоит серьезно.
Первые сигналы расшифровывались мгновенно. Обычной азбукой Морзе на трех языках — английском, русском и французском передавались два слова — «Письмо землянам». А дальше шли сигналы, смысл которых оставался совершенно непонятным. Вездесущие английские репортеры под сенсационными заголовками дали об этом сообщение уже второго апреля.
Корреспонденты ТАСС и АПН обрывали наши телефоны, требуя разъяснений. Коля смог записать целиком все три передачи, а англичане — только две последние полностью и небольшую часть первой.
Отдельные куски этой передачи были зафиксированы и в других странах мира. Полная же запись была только в наших руках. Но мы ничего вразумительного сказать не могли: сообщать что-то для прессы до того, как ученые разобрались, не в наших традициях. Но журналисты были с этим не согласны и затевали целые дискуссии. Одна из них в кабинете известного академика привела даже к инциденту. Раскрасневшийся молодой журналист из АПН заявил, что для честного ученого сказать «да» всегда легче, чем «нет», ибо «да» можно уточнить, а «нет» потом уже не поправишь. Академик выставил его за дверь. В результате первое сообщение об этом удивительном факте появилось в нашей печати только 5 апреля.
Все это время мы безвылазно сидели в обсерватории. Лучшие специалисты по расшифровке кодов ничего не могли понять. Передачи не возобновлялись, хотя их ждал и ловил весь мир. В печати стали появляться высказывания о том, что источник передачи сугубо земной и что все это — не что иное, как ловкая мистификация. Электронно-вычислительные машины пропускали одну программу за другой, но код расшифровке не поддавался.