Моя мысль оказалась правильной. Послышался кашляющий рык, и между двумя валунами появились тигриные голова и плечи. Через мгновение он ринулся на меня, и я увидел все его взметнувшееся в воздухе тело. И тут же сверху громыхнул выстрел. Тяжелая пуля перебила зверю позвоночник. Тигр рухнул и перевернулся навзничь, но, увидав меня рядом с собой, почти что на расстоянии протянутой лапы, он с изумительным мужеством, свойственным этому виду животного, начал подползать ко мне на животе. Я встал и выстрелил в упор ему в голову.
Теперь мне угрожала некоторая опасность со стороны других, дальних стрелков. В быстро сгущавшихся сумерках они продолжали палить по конвульсивно содрогавшемуся телу тигра. Однако вскоре они услышали мои крики, и все начали спускаться по склонам, чтобы как следует разглядеть наш приз.
Зверь оказался таких размеров, что поначалу мы заподозрили, что врет рулетка; длина тигра была одиннадцать футов пять с половиной дюймов, на один дюйм короче самого большого тигра, убитого в этих краях[9]. Мы помучились, вытаскивая тушу тигра из оврага, и основательно попотели, взваливая его на слона. И это было не удивительно, ибо, когда в лагере мы взвесили нашу добычу, она потянула пятьсот девяносто фунтов — вес редкостный.
Для меня же в этой охоте наиболее примечательным было то, что этот исключительно крупный, мощный, цветущего здоровья зверь оказался в то же время самым хитрым и осторожным из всех мной встреченных. На протяжении всего этого длинного, несчастливого дня меня не покидало ощущение, что мой противник пытался — и почти всегда с успехом — предусмотреть мой следующий шаг и соответственно обдумать свои ответные действия. Он потерпел поражение только потому, что охота была тщательно спланирована, в ней принимали участие многочисленные загонщики и стрелки, и шансов на спасение у зверя почти не оставалось.
Как правило, тигры, если они не ранены, не дряхлы или по каким-то причинам не могут убежать, стараются, особенно в дневное время, не встречаться лицом к лицу даже с небольшими группами людей. Это относится и к тиграм, утратившим свое врожденное уважение к человеку и привыкшим охотиться на стада овец и буйволов. Однако бывают исключения.
Из деревни Шергадх в районе Гвалиора стали поступать жалобы на тигра — похитителя скота. Я получил указание уничтожить хищника. К счастью, чуть не в тот же день ко мне зашел староста Шергадха. Услыхав его рассказ, я решил бросить все прочие дела и попросил старосту к следующему дню собрать большой отряд загонщиков. Вместе со старостой отправился в деревню и мой надежный шикари, великолепный охотник и следопыт по имени Мохаммед Хан с двумя слонами из государственного слоновника. Я решил безотлагательно заняться этим тигром не только из-за его грабежей, но и из-за его наглости — он не обращал внимания на любые попытки отогнать его от скота. Напугать тигра было невозможно: он бросался на всех дерзнувших помешать ему свалить и утащить животное, которое, возможно, было единственным богатством всей семьи. Несколько человек в таких случаях поплатились жизнью, хотя тигр явно не был людоедом и не поедал трупы убитых им людей. На следующий день я выехал на машине в Шергадх. Мохаммед Хан и загонщики со слонами находились в полной готовности и ждали моих распоряжений. Топография местности и рассказы о повадках зверя убедили меня, что нет смысла сооружать махан, к тому же мы предполагали без промедления вступить в схватку с тигром. Я решил сразу приступить к облаве. Говорили, что любимое логово тигра находится среди зеленых кустов, растущих в речном ущелье в полумиле к северу от деревни. Я влез в хоудах[10] на спине одного слона, Мохаммед Хан взобрался на другого, и мы отправились в указанном направлении. Загонщики следовали за нами.
Однако, когда мы прибыли к логову зверя, я понял, что задача не столь проста, как казалась вначале. Длинными полосами тянулись здесь заросли густого кустарника, перемежавшиеся озерками и участками высокой травы. Принимая во внимание характер этого тигра и условия местности, я меньше всего хотел использовать загонщиков. Наилучшим представлялся такой план: двигаться, не мудрствуя, вдоль реки на слонах гуськом, хотя, если мне верно обрисовали характер зверя, мы рисковали при этом вовсе не увидеть тигра, так как он мог оставаться в своем укрытии.
Но не прошло и десяти минут с момента нашего выхода в путь по речному ущелью, как в двадцати метрах перед слоном Мохаммед Хана из кустов вышел тигр и остановился, загораживая дорогу. Слонов этот зверь никогда прежде не видывал, но вел он себя очень спокойно и представлял собой. отличную мишень для шикари. Тот сразу же выстрелил зверю в грудь. Я тоже видел тигра, но стрелять не мог, потому что как раз в этот драматический момент мой слон проходил под ветвями большого дерева.
Получив пулю, тигр громоподобно взревел и бросился в атаку. Нервы слона не выдержали, он повернулся, намереваясь бежать. В тот же миг тигр прыгнул на слоновый бок и, цепляясь когтями, вскарабкался на спину, где в широком хоудахе сидел Мохаммед Хан. Ударом передней лапы зверь размозжил голову Мохаммеда и, навалившись на его тело, издох.
В этих ужасающих обстоятельствах, чувствуя тигра за своей спиной, махоут[11] вел себя с изумительным мужеством. Он оставался на своем месте и твердой рукой управлял слоном. Когда же тигр затих, махоут заставил слона присесть, чтобы можно было снять оба трупа — человека и зверя. Пуля охотника попала в сердце тигра и за короткие тридцать секунд, которые ему оставалось прожить, зверь успел вскочить на слона и убить Мохаммеда.
Через некоторое время я повстречался с тигром примерно такого же нрава в Тигаре (штат Гвалиор). Охота была устроена для магараджи. Около полудня загонщики подняли большого тигра-самца и погнали прямо на махан магараджй. Зверь быстро передвигался в густых зарослях, стрелять было трудно, о тщательном прицеливании и думать не приходилось. Пуля магараджи лишь оцарапала тигру лапу. Зверь рассвирепел. Он отступил в густой кустарник, но отнюдь не покинул поле боя и зарычал так грозно, что я скомандовал загонщикам: «Ни шагу вперед».
В облаве участвовали два слона. На одном из них сидел я, на другом — мой приятель капитан Султан Хуссейн, опытнейший охотник из свиты магараджи. Намереваясь прикончить раненого зверя (тогда я, конечно, не представлял себе, что он был лишь слегка поцарапан), мы въехали в кустарник.
Мы не увидели тигра, но он, конечно, следил за нами, и, как только мы приблизились, хищник с чудовищным кашляющим ревом ринулся в атаку. Едва его желтоватая шкура мелькнула в зарослях, оба слона повернули и, задрав хвосты, помчались прочь.
Тигр настиг ближайшего к нему слона, того, на котором сидел капитан Хуссейн. Стрелять со спины несущегося вскачь слона невозможно. Хуссейн не смог сразить своего преследователя. Тот прыгнул и вцепился клыками в репицу слоновьего хвоста. Не могу сказать, что заставило перепуганного слона остановиться — боль или мощь тигра, но так или иначе тигр пытался заставить гигантское животное сесть на задние ноги. Однако, пока все это происходило, Хуссейн с величайшим присутствием духа повернулся в своем седле и, нацелив дуло ружья прямо в лоб тигру, нажал спусковой крючок. Убитый тигр рухнул как камень. Тигр был превосходен. Он достигал восьми футов десяти дюймов в длину. Обследование первой раны показало, что он мог без малейших трудностей ускользнуть через густой кустарник, но отважный зверь решил остаться, чтобы отомстить.
В этих краях Индии принято, чтобы охотничьего слона сопровождал пеший погонщик — сатмари с копьем. С нами было два сатмари, каждый следовал за своим слоном. Едва ли не самое страшное на охоте, это когда тигр атакует пешего, плохо вооруженного человека. Ужасающий рев, треск ветвей, а затем и сам вид тигра настолько потрясли обоих сатмари, что они бросились друг другу в объятия и потеряли сознание. Нашли их спустя некоторое время после того, как с тигром было покончено. Они все еще находились в шоковом состоянии.
Из всех тигров, которых я встречал, этот был, пожалуй, самым странным. Он вел себя настолько легкомысленно, будто сознательно решил пренебречь всеми предосторожностями, к которым обычно прибегают дикие звери перед лицом опасности. В результате он прямо-таки вознамерился принести в жертву свою жизнь новичку, прежде видавшему тигров только в зоопарке. Добавлю, что тигр при этом имел полную возможность сбежать.
В ту пору моим начальником на государственной службе был европейский чиновник. Стрелок он был неважный, прежде никогда на тигров не охотился. Но он жаждал убить хотя бы одного тигра, перед тем как уйти в отставку и покинуть страну, славящуюся полосатыми хищниками. И вот когда пришло сообщение, что появился тигр, ставший грозой окрестных деревень, было решено, что мы вдвоем отправимся на охоту и попытаемся положить конец его разбою.
Тигр обитал на ровном, как стол, плоскогорье, около двенадцати миль в длину и двух в ширину, раскинувшемся среди низких холмов. Закоренелый похититель скота повадился подкарауливать по ночам у дороги воловьи упряжки. Он облюбовывал вола пожирнее и уволакивал его прямо из ярма, чтобы сожрать не торопясь. Никакой шум и крики не могли заставить его расстаться с добычей, а троих местных жителей, пытавшихся помешать ему, он свалил наземь и жестоко помял.
Для начала я распорядился соорудить на большом баньяне махан близ того места, где тигр в последний раз зарезал животное. Я попросил также купить буйвола для приманки. К сожалению, мой спутник когда-то подвергся серьезной операции и хорошим здоровьем не отличался. Он плохо переносил перепады атмосферного давления, а лесное плато находилось довольно высоко. Мы заблаговременно вышли в путь и добрались до махана за полтора часа до захода солнца. Буйвола привязали к столбу в двадцати пяти футах от баньяна. Неподалеку находился большой глиняный котел с водой