ХРОНИКА ВЕЛИКОЙ ГОНКИ,
повествующая об обстоятельствах странных и трагических, а также излагающая причины, по которым не все ее участники стремились победить
Рис. А. Голицына
Теперь, когда события, составляющие предмет нашего рассказа, стали до известной степени достоянием истории и уже сказана о них фраза знаменитого мореплавателя-одиночки сэра Френсиса Чичестера: «Это морская драма столетия», когда успели увять страницы газет, поспешавших за новостями, и даже вышла книжка двух английских журналистов об одном из участников — их соотечественнике, — теперь можно собрать воедино разноречивые толки. Правда, и сейчас нет уверенности, что все написанное будет истинным, ибо самый верный судья человеку он сам. Мы постараемся поэтому возможно ближе держаться канвы событий и не упускать ничего, что могло бы пролить дополнительный свет на происшедшее.
Утром 31 октября 1968 года с десяток людей лихорадочно суетились на палубе белой яхты-тримарана, причаленной у пирса маленького английского городка Тейнмаут на полуострове Корнуэлл. На носу и корме свежей краской отливало название: «Тейнмаут-Электрон».
К полудню спешные сборы надо было кончать. Добровольные помощники вывалили за борт горы стружки, обрывков парусины и упаковочного картона (впоследствии окажется, что в воду второпях полетело немало нужных вещей, ну да ладно). Прощание вышло скомканным и каким-то совсем не торжественным. Не так отходили другие яхты… Накрапывал дождичек. Газетчики, держа по очереди друг над другом зонты, щелкали аппаратами. Традиционные хлопки по плечу, шутки, пожелания — чаще всех звучало слово «удача».
Удачи желали капитану яхты Дональду Кроухерсту, невысокому крепышу с широким улыбчивым лицом.
Трое сыновей чинно поцеловали отца — Джеймс одиннадцати лет, Саймон девяти лет и Роджер восьми. Младшая шестилетняя дочь Рэчел дичилась при виде стольких незнакомых людей сразу. Последней обняла его жена Клер.
С лица капитана не сходила улыбка, хотя, как всегда при прощании, на сердце скребли кошки. Хотелось весомых, главных слов, но все выходили пустяки.
Поджимало время, надо было отходить. Кто-то из провожающих снял с чугунной причальной тумбы тироленовый трос и бросил на яхту капитану.
— Кливер поднят? — прокричали с пирса.
В эпоху парусного флота поднятый кливер означал, что у судна закончены счеты с берегом, за все уплачено. Кроухерст только засмеялся, ответа уже не было слышно.
Между бортом тримарана и берегом появилась полоска воды. По капризу погоды дождь стих и обозначился горизонт, больше, больше… Море раскрывало занавес. В путь!
Так, в большой книге, переплетенной в красный сафьян, была сделана запись: «31 октября сего 1968 года взял старт участник кругосветной гонки под парусом на приз «Золотой глобус» м-р Дональд Кроухерст на тримаране «Тейнмаут-Электрон».
Дональд Кроухерст стартовал последним. Собственно, он либо мог выйти в море в тот день, либо уже никогда. Кругосветная гонка на яхтах, объявленная газетой «Санди Таймс», предусматривала старт с 1 июня по 31 октября 1968 года. Подобного парусного марафона одиночек еще не знал мир. По условиям участники могли выйти из любого британского порта, лежащего за пятидесятой параллелью, должны были обойти затем вокруг света и вернуться к месту старта. Победителей ожидали два приза: «Золотой глобус» и пять тысяч фунтов стерлингов тому, кто покажет лучшее время на дистанции; второй приз — тоже пять тысяч — для того, кто первым возвратится в Англию. Правила запрещали яхтсменам дорогой приставать к берегу, получать какую-либо постороннюю помощь, в том числе продовольствием и водой. Сблизившись с попутным судном, яхтсмен имел право ступить на чужую палубу только одной ногой. (Интересно, язвили по этому поводу комментаторы, как это можно сделать, если палуба океанского судна метров на двадцать выше яхтенной?) Просьба о помощи автоматически исключала моряков из списка возможных лауреатов «Золотого глобуса». Словом, они должны были рассчитывать только на себя. На время гонки все человечество оставалось за бортом.
А гонка никак не напоминала морскую прогулку. В последний день, когда «Тейнмаут-Электрон» вышел из бухты, в море было уже семеро участников. И трое из них успели сойти с дистанции, все трое — англичане: у Джона Риджуэя после удара о волну сломалась бизань-мачта, и его шлюп привели на буксире в бразильский порт Ресифи. У Чея Блита на подходе к Южной Африке оторвало руль. А старый морской волк Билл Лесли Кинг, в свое время командовавший подводной лодкой, перевернулся возле мыса Доброй Надежды. «По-прежнему тянет под воду», — мрачно сострил он по телефону из Кейптауна, куда его доставили спасатели.
Покамест лидировал стартовавший раньше всех — 14 июня — из Фалмута офицер британского торгового флота Робин Нокс-Джонсон на кече «Суахили»; на дистанции были: опытный яхтсмен француз Бернар Муатесье на кече «Джошуа», его соотечественник Лоик Фужерои, итальянец Алек Кароццо, лейтенант британского королевского военно-морского флота Найджел Тетли на тримаране «Победа». И наконец, Дональд Кроухерст.
В свои 36 лет Кроухерст успел пережить такое количество взлетов и падений, что для человека иного душевного склада это могло оказаться не под силу. Родился он в Индии, где отец имел должность в управлении железной дороги. Рос в довольстве колониального быта. Но вот колонии не стало. После возвращения в Англию семья еле сводит концы с концами, а когда умер отец, Дональд был вынужден оставить колледж и пойти в армию. Его определяют в авиационное училище и отправляют изучать радиоаппаратуру. Он с блеском кончает училище, получает офицерское звание и хорошее назначение. Но его строптивый нрав пришелся не по вкусу: ближайшее сокращение, и Кроухерст уволен. Он поступает в лабораторию при университете, а затем, женившись, переходит в фирму, выпускающую промышленное электронное оборудование. Ему рисуются чудесные перспективы, он полон идей. Но рвение мелких служащих должно быть направлено на исполнение своих обязанностей, а не на прожектерство. Надоедливому инженеру указывают на дверь.
Он вновь начинает с нуля. На сей раз свое собственное дело. В этом мире рассчитывать нельзя ни на кого, решает он. Руку никто не протянет. А если протянет, там будет камень. Таково убеждение молодого Дональда. Продав все что можно, он вступает во владение маленькой фирмой под названием «Электрон». Наконец-то он хозяин и может единолично распоряжаться собой и своими идеями. Покамест только идеями.
Фирма начинает выпускать навигационный прибор, служащий для определения курса. Пустяк, конечно, но яхтсменам он пришелся по вкусу. Дело завертелось, и Кроухерст, к тому времени уже отец четверых детей, мог дать себе передышку. У него вновь появился свой дом и даже маленькая прогулочная яхта, забавно нареченная «Золотой чайник».
Однако очень скоро молодой бизнесмен почувствовал, как его оттирают с рынка большие предприятия с громкими именами. Чтобы не пойти ко дну, нужны были деньги.
И вновь ему повезло. В яхт-клубе он познакомился с мистером Бестом. Вообще говоря, спортивные знакомства в Англии — одни из наиболее перспективных. Спорт позволяет выйти за сословные рамки. Многие выдающиеся спортсмены были возведены королевой в рыцарское звание и получили право на частичку «сэр» перед своим именем. Джентльмены, напрочь закрывающие двери своих клубов перед людьми «с сомнительным происхождением», считают за честь знакомство с альпинистом Терреем, футболистом Чарльтоном или яхтсменом Чичестером.
Вот и мистер Бест, профессиональный делец и моряк-любитель, проникся симпатиями к пылкому фантазеру Кроухерсту. А может, была здесь какая-то другая причина… Как бы там ни было, он одолжил владельцу фирмы «Электрон» тысячу фунтов, и это удержало Дональда от разорения. Деньги пошли на затыкание дыр и уплату самых срочных долгов. Кроухерст обещал вернуть их через год, а мало ли что может случиться за это время…
Однако время шло, а дела никак не улучшались.
В 1967 году мир облетела весть о подвиге 65-летнего англичанина Френсиса Чичестера, в одиночку обошедшего на яхте «Джипси-Мот» («Мотылек») вокруг света. Двести двадцать шесть дней в море! Естественно, особенный энтузиазм событие вызвало в Англии.
Этим и воспользовались дельцы разного рода, всегда стремящиеся погреть руки на чужой славе. Так возникла идея сверхдальних марафонских состязаний яхтсменов-одиночек. Тут, наверное, и нужно искать объяснение того спортивного «бума», который в последнее время не сходит со страниц падкой до всякой сенсации буржуазной прессы. Покровительство, а во многих случаях и организация всякого рода соревнований, гонок и марафонов — традиционное занятие большой британской прессы. Можно вспомнить по этому случаю хотя бы историю полярных экспедиций.
И вот еженедельник «Обсервер» патронирует традиционную парусную гонку через Атлантику (кстати говоря, именно в ней в 1960 году впервые победил Чичестер). Газета «Дейли экспресс» устраивала автомобильные ралли Лондон — Сидней и Лондон — Мехико; «Пипл» финансировала плавание судов на воздушной подушке по Амазонке и так далее. Репортажи о подобных соревнованиях позволяли тем, кому не по карману собственное путешествие, переживать приключения заочно. Газете же это давало устойчивый тираж и солидный рекламный резонанс. А если в пути с кем-то из участников что-либо случалось, то интерес, вызванный естественным сочувствием к человеку в беде, оказывался для газеты как нельзя кстати. К поискам подключались самолеты и корабли, добровольцы-спасатели, событие вырастало до размеров эпопеи. Истинный смысл путешествия — борьбу с силами природы — подгоняли под привычный эрзац-азарт ипподромного тотализатора.
Естественно, мы изложили далеко не все причины спортивного «бума». Не говорили мы и о том, что движит самими участниками соревнований, но только потому, что у нас еще будет случай вернуться к этой теме.
Пока же не будем терять из виду Дональда Кроухерста. В мае 1967 года, когда возвратился из своего похода Френсис Чичестер, его примеру готовы были последовать десятки людей в Англии. Эта же мысль засела в голове и у владельца скромной фирмы «Электрон», увы, тогда уже очень близкой к разорению.