Я записал маршрут до Арени. Чабан еще немного посидел, попрощался и ушел.
28-й день — 10 марта. Надсадно ревет мотор. Петляя по крутым виражам подъема, «Запорожец» лезет на Хартунский перевал. Мы едем в долину реки Арпачай, туда, где теплее. В Веди опять хмурое небо и мерзкая промозглая сырость. Непогода отняла у нас еще три дня. Под колесами хрустит снег, а мотору жарко. Стрелка маслотермометра стоит у отметки 100 градусов. «Запорожец» везет трех мужчин и больше трехсот килограммов груза. Двадцать второй километр подъема. Перевал. Дорога пробита в трехметровом снежном сугробе. Мотор смолк. Мы покатились вниз.
29-й день — 11 марта. Село Арени. Здесь теплее. Можно искать змей, но оба моих спутника «обезножили». Нужна медицинская помощь. В сельской больнице нас очень приветливо встречает доктор Арташес Оганесович Левонян. Осмотрев больных, он ставит диагноз:
— У Рудика вывих, у Бориса сильный ушиб. Одного мы отремонтируем довольно быстро, — шутит доктор, — вывих вправим, денек полежит и снова сможет работать. С Борисом дело сложнее. Его ноге нужен длительный покой.
— Все не так страшно, доктор, — возражает Борис. — Пару дней отдыха и я тоже буду ходить.
— Посмотрим… А сейчас оба отправляйтесь в палату.
Вечером мы долго сидим за обильным ужином. Разговоры, естественно, о змеях и их укусах. Неожиданно узнаю, что мой радушный хозяин только что закончил кандидатскую диссертацию на тему: «Материалы об укусах ядовитых змей Армении и о методах эффективного лечения пострадавших».
Оказывается, почти что коллега!
31-й день — 13 марта. Мы с Рудиком обследуем окрестности Арени. Борис пока в больнице. Жители села — Володя Манукян, Хачик Сисакян и Манфион Мкртчан — ведут нас к высокому обрыву, который примыкает к садам. Все вместе тщательно осматриваем камни и трещины на обрыве. Выползков много, но погода прохладная. Пасмурно, временами моросит дождь. Бесцельно пробродив часа три, возвращаемся в село.
Вечером в доме доктора Левоняна беседуем о змеях. Я говорю, что змеи не так опасны, как принято считать.
— Может быть, где-нибудь это и так, — вежливо возражает мне доктор, — но у нас дело обстоит по-другому. Для колхозников, работающих в садах и виноградниках, змеи — серьезная помеха. Если женщины, да и некоторые мужчины увидят в саду змею, то пока ее не убьют, их на этот участок и палкой не загонишь. Да что говорить о садах! В прошлом году гюрза забралась в машину. Залезла прямо под капот и улеглась на моторе. Едва шофера не укусила. С большим трудом удалось ее убить.
— Но ведь змеи первыми не нападают, — в свою очередь возражаю я, — нужно было просто прогнать ее.
— Прогони, попробуй! — восклицает Хачик Сисакян. — Прошлой осенью пошли мы с Манфионом по дрова. Нашли сухое дерево, хотели рубить, да смотрим: возле дерева толстая гюрза. Мы ее палкой, а она на дерево и в дупло. Нам дерево рубить надо, а подойти страшно. Решили прогнать змею. Стали тыкать палкой в дупло. Гюрза из дупла выскочила и на нас прыжками. Метров двадцать гналась, до конца поляны. Когда мы в лес убежали, змея повернула обратно, но несколько раз оборачивалась и смотрела, где мы. Так дерево и не срубили.
— Гюрза совсем не безобидна, — вторит им доктор Левонян, — ежегодно в больницу поступает до десяти человек, пострадавших от ее укусов. За последние 10 лет мне пришлось оказать помощь более 100 укушенным. В 1962 году, когда у нас не было еще противозмеиной сыворотки, двое умерли. Нет, нет, не говорите мне, пожалуйста, о том, что змей нужно охранять. Местность у нас густонаселенная, а встречи с ними не всегда кончаются благополучно.
34-й день — 16 марта. Сегодня проводили Бориса в Москву. Ему необходимо серьезно лечить ногу. В окрестностях Арени отыскали множество прошлогодних выползков, но погода… Завтра едем в Мегри. Может, хоть там уже тепло.
35-й день — 17 марта. За Ордубадом пограничную реку Араке стиснуло узкое ущелье. Кирпично-красная вода ворочает камни и грызет берега. Шоссе идет рядом. Оно то петляет, карабкаясь на бугры, то ныряет в низины к самой воде. Кое-где волны выгрызли куски берега вместе с дорогой. Дорожники укрепили берег огромными валунами, а полотно шоссе засыпали мелким щебнем. Колеса «Запорожца» зарываются в него. Мотор натужно ревет. Едем медленно. Солнце пригревает, в кабине жарко. На одном из бугров останавливаемся остудить мотор. Вершина и южный склон бугра зеленые. Рудик срывает нежные стебельки молодой травки, мнет их пальцами и вздыхает:
— Тут мы опоздали. Трава пошла, значит, гюрза с зимовок тронулась.
— Поспешный вывод, — возражаю я, — осмотрись получше. Трава зеленеет только на припеке. Змеи еще на зимовках.
Рудик досадливо машет рукой и склоняется над мотором. Спорить он не хочет. Мне тоже не до спора. То ли от тряски в машине, то ли от утомления у меня сильно ноет нога.
36-й день — 18 марта. Вдоль речушки Мегричай, на склонах ущелья Мегридзор, раскинулся Мегри — самый южный городок Армении. Мегри — это ярусы кокетливых двухэтажных особняков, поблескивающих зеркальными окнами в гуще цветущих веток. Чистенькие улочки и благоухающие клумбы ранних цветов. Памятник мегринцам, погибшим в Великой Отечественной войне. Он стоит на площади под сенью вековых светлоствольных чинар. Рядом с обелиском — студеный, искрящийся источник. Вокруг — виноградники и сады. Мегри — это городок в саду, вернее, городок-сад.
В уютной опрятной гостинице снимаем номер. Выхожу, чтобы поставить «Запорожец» на стоянку. Нога моя болит, и я сильно хромаю. Только открыл дверку машины, как вдруг:
— Эй, хромой! Чего тебе там нужно?
Обращение довольно бесцеремонное. Оборачиваюсь. Из будки «Ремонт обуви» на меня строго смотрит невысокий полуседой армянин. Он стоит в дверях, широко расставив ноги и опираясь на трость. На всякий случай спрашиваю:
— Это вы мне говорите?
— Тебе, конечно, тебе! Это что, твой автомобиль?
— Мой.
— Вай, ара! У нас с тобой одинаковые «Запорожцы»! Ты что, инвалид войны?
— Да…
И тут на меня обрушилась лавина слов:
— Ара, не стой как столб! Заходи сюда! Я тоже инвалид войны! Заходи, дорогой, заходи! Поговорим! Здравствуй! Откуда приехал? Как тебя зовут? Меня — Манучар.
Захожу в будку. Знакомимся. Манучар Манучарян — местный сапожник. В 1944 году был ранен на фронте и ему ампутировали правую ногу выше колена. Он, как и я, бесплатно получил «Запорожец». Я не успеваю отвечать на вопросы, которыми он сыплет. Наконец поток вопросов, кажется, иссякает, и я в свою очередь начинаю спрашивать. Прежде всего, разумеется, о змеях.
— Вай, Аркадий! — восклицает Манучар. — Ара, ты правильно сделал, что приехал в Мегри! Тут столько змей, что на «Запорожце» тебе их не увезти! Грузовик придется нанимать! Эй, Юра, иди сюда!
В будку входит молодой русский. Вместе с ним и Рудик.
— Юра, это Аркадий, — представляет меня Манучар. — Он приехал из Москвы. Будет здесь змей ловить…
— А это Рудик, — перебивает его Юра, — он приехал вместе с Аркадием.
— Тебя никогда не опередишь, — недовольно говорит Манучар. — Ара, откуда ты все знаешь раньше всех?
— Юра всегда все знает раньше всех! Змей у нас полно. На Бердункаре и Бердыгунче много гюрзы, только рано еще. Вот в мае, это да! Тогда змеи везде будут. Правда, искать их трудно: прячутся от людей…
— Подожди, Юра, — перебивает его Манучар. — Нам люди помогут. Кто работает летом в садах, часто видит змей. Мы поговорим с ними, они расскажут… Эй, Мелексет Манукян! — закричал он вдруг и замахал руками, — заходи сюда, разговор есть!
К окну мастерской подошел пожилой армянин:
— Чего ты меня звал, Манучар?
— Слушай, Мелексет Манукян, ты мне говорил, что у тебя на огороде живет большая змея?
— Живет проклятая. Третий год живет. Очень большая. Сегодня опять видел ее. Из-за нее на огород ходить боюсь. Не дай бог, укусит!
— Мелексет Манукян, с тебя магарыч!
— За что?
— Вот эти люди освободят тебя от змеи!
— Они что, убьют ее? Чтобы потом родственники змеи мне отомстили? Нет, не согласен!
— Убивать ее никто не будет. Змею поймают и увезут. Покажешь?
— Подумать надо. Не случилось бы после беды.
— Вай, Мелексет Манукян, ты становишься труслив, как женщина!
Подходят еще мужчины. Манучар горячо призывает всех помочь нам в поисках змей. Большинство соглашается сразу, но некоторые отмалчиваются.
— Ничего, — говорит Манучар, — всех на ноги поставим. Найдем змей!
37-й день — 19 марта. На ногу не ступить, болит. Нужно отлежаться. Представляться местным властям пошел один Рудик.
38-й день — 20 марта. С ногой совсем плохо. Даже шевелить ею больно. Рудик вызвал «Скорую помощь». Через час я уже в больнице. В палате нас пятеро. Два шофера — Юра и Гамлет. Они возили баллоны с сжиженным газом. Взорвался баллон. Пламя охватило автомобиль. Рискуя жизнью, Юра и Гамлет отвели горящую машину за пределы Мегри и там потушили огонь. Сейчас они выздоравливают и озабочены только тем, как будут выглядеть их лица, после того как сойдет темная корочка от ожогов, покрывающая щеки и носы. Выздоравливают и двое других моих соседей — колхозники Володя и Мурсал-Али. Доктор Погосян установил у меня остеомиелит и назначил лечение антибиотиками.
40-й день — 22 марта. Нравы здесь простые. Утром к каждому из больных приходят родные и приносят еду. В больнице неплохо кормят, но мои соседи по палате предпочитают свое, домашнее. Они и мне не позволяют есть больничную еду. Вечером палата обычно полна посетителей, которые при появлении дежурного врача умеют мгновенно исчезать. Рудик уехал на разведку.
И вот он появился.
— Три гюрзы! — закричал он, заглядывая в окно палаты.
Три! Проклятая боль! Я не могу выйти, чтобы посмотреть на первую добычу Рудика.
— Сюда неси змей, — сказал Рудику Володя. — Аркадий не может встать. Иди, ничего, мы посмотрим, чтобы доктор тебя здесь не застал. Сейчас я вынесу халат.