Потом появились новые заботы. Наш питомец рос не по дням, а по часам. Тянулся вверх стебель, взбирались по нему ступеньки листьев. Почему-то он не хотел ни ветвиться, как положено любому деревцу, ни цвести. Для ветвления садоводы обычно прищипывают или срезают верхушку стебля. Применяли прежде этот прием и мы. Убедились, что на упрямый «цветок» это не действует. И при срезанной верхушке он дает опять-таки один побег из пазухи листа и тянется вверх, оставаясь самим собой.
Надо было придумать что-то другое. Бриофиллюм продолжал расти, приближался верхушкой к переплету окна и в конце концов мог бы сломать себе «голову». Решили укоротить его прививкой, что тоже применяется часто. Срезали верхушку о несколькими парами листьев, удалили всю среднюю часть стебля, а верхушку привили надлежащим образом на свой собственный «пень», чтобы сильные материнские корни продолжали ее питать.
И опять потерпели неудачу. Упрямец не желал срастаться с собственным стеблем. Проходили недели, месяцы, знойное лето было на исходе. Чем жила все это время верхушка, лишенная собственных корней и не получавшая питания от материнского растения? Наконец в нижней части верхушки стали быстро прорастать из стебля упругие белые корешки. Листья увядали. Терпя голод и жажду, «цветок» не сдавался и на своем языке требовал то единственное, что было нужно ему.
Мы поняли, что деревцо не покорится и не уступит. Сняли бриофиллюм с пьедестала, оказавшегося чуждым, посадили в землю. Вскоре листья вновь налились соком, стали тугими и блестящими. Деревцо снова потянулось ступеньками листьев вверх. Вот когда проявились в полной мере и необыкновенная живучесть и непокорный характер любимца Гёте.
Почему бриофиллюм никак не хочет цвести? Занимал нас и такой вопрос. В шутливой поэтической «инструкции» Гёте говорится: «Будет твой хорош уход — непременно зацветет». У нас, казалось бы, неплохой уход, а цветения нет и нет.
Только почти через два года после посадки зацвел наш бриофиллюм, причем именно тогда, когда этого совсем нельзя было ждать. В самое глухое зимнее время, в конце декабря, вся верхушка деревца, достигавшего почти двухметровой высоты, покрылась шапкой из более чем двух сотен бутонов. Цветочные побеги помельче, но тоже со множеством бутонов, начали появляться и из пазух листьев почти по всему стеблю. Интересно, что за некоторое время до этого на листьях перестали появляться «детки».
Цветение было удивительным. Сначала расцвела верхушка, покрывшаяся сплошь трубчатыми сиреневато-кремовыми колокольчиками. Когда ее изящные цветки стали увядать, на смену им раскрылись колокольчики боковых побегов. Но и верхушка, оказывается, не отцвела. «Отдохнув», она снова выпустила новые сотни бутонов, расцветила растение новой волной.
Больше трех месяцев длилось пиршество цветения. И теперь, когда пишутся эти строки, все новые бутоны раскрываются, хотя и в меньшем количестве, рядом с отцветшими на отяжелевших кистях. В комнату не прилетит к цветку бабочка или пчела, не перенесет пыльцу, не произойдет опыления, а потому и семян может не быть. Все же в стремлении оставить себя в потомстве и тысячами семян растение вновь и вновь мобилизует жизненные силы на цветение. В ущерб самому себе. Растение заметно постарело за это время, листья потускнели, нижние засохли совсем.
Часто думалось: что же будет дальше? Не станет ли цветение лебединой песней нашего питомца? Может быть, он, как и некоторые виды пальм, бамбука, агавы, цветет и плодоносит один раз в жизни, после чего погибает?
Но вот в последнее время бриофиллюм-ветеран удивил нас снова. Прямо из верхушек его отцветающих кистей начали быстро расти новые побеги, причем вполне готовые к самостоятельной жизни: с крепкими стеблями, с «детками» на молодых листьях и даже с собственными корнями. А рядом, у окна, живет тот полный сил молодой красавец в кружеве «деток», с которого начала я свой рассказ. Один из бесчисленных потомков нашего ветерана, несколько месяцев назад крохотной «деткой» упавший на землю и ставший теперь неузнаваемым.
Поистине неиссякаема твоя жизненная сила, любимец Гёте!
Наконец-то удалось узнать более или менее достоверно, где родина «цветка Гёте». Это Мадагаскар — далекий, почти сказочный остров в Индийском океане возле Африки. Кусок тверди, очень давно отколовшийся от материка и живущий с тех пор обособленно. Вероятно, поэтому там сохранился до наших дней особый мир разнообразных растений древней флоры, развивавшейся своим путем. Там природа создала и бриофиллюм — действительно уникальный растительный организм!
Но где именно? Многолик ландшафт Мадагаскара — это и тропические леса, полные экзотических деревьев; и просторные саванны с баобабами и тамариндами; это горные плато и долины многоводных рек; и иссушенные зноем полупустыни. Бриофиллюм обликом своим и характером подсказывает, в какой природной зоне, где искать его родной дом. Там, где жить особенно трудно, то есть в саванне или полупустыне, где при круглогодовой жаре периоды дождей сменяются засухами. Как и другие суккуленты, растения с мясистыми сочными листьями, бриофиллюм запасает в них за сезон дождей жизненно необходимый минимум влаги, который тратит с величайшей экономией. За многие тысячелетия эволюции он «воспитал» в себе аскетическую неприхотливость. А чтобы не только выжить, но и оставить потомство, в благоприятное время выпускает армию «деток», столь же выносливых, как и сам, а затем дополняет ее многотысячным десантом семян. Кто-нибудь да выживет!
Вероятно, суровыми условиями существования на родине объясняется и еще одна загадка бриофиллюма — загадка «комнатного женьшеня». Любители-цветоводы, выращивая «цветок Гёте», случайно стали обнаруживать его лечебные свойства. Одни заметили, что свежие размятые листья бриофиллюма хорошо лечат ожоги и обморожения. Другим удалось с их помощью избавиться от зубной боли. Третьи нашли, что сок мясистых листьев, если им смазывать слизистую оболочку носа, помогает при гриппе как дополнительное лечебное и профилактическое средство. На собственном опыте и опыте близких я убедилась: нет лучшего и более быстродействующего средства для заживления свежих ранок, порезов, лечения воспалений кожи, чем сок бриофиллюма. Предполагают, что он целителен и при некоторых заболеваниях желудка.
Растение-лекарь… Рыночные знахари насторожились. Может, пойдет как новейшее снадобье от любых недугов? «Дельцы» сориентировались на созвучный времени лад: «комнатный женьшень»! Ведь многие люди видят в «корне жизни», целебные свойства которого до сих пор еще окончательно не изучены, панацею от всех болезней. И вот в Кисловодске, Запорожье, других южных городах уже летит над базарами: «А вот женьшень, комнатный женьшень!» Доверчивые люди, готовые ради исцеления ухватиться за любое средство, как утопающий — за соломинку, прислушиваются, и идут нарасхват «детки» бриофиллюма, благо сотнями растит их каждое щедрое деревцо.
Бриофиллюм, конечно, не панацея от всех недугов. Таких средств не бывает, и «коммерция» шарлатанов может принести лишь вред. Но растение это, несомненно, обладает лечебными свойствами, и оно заинтересовало ученых. Началось лабораторное изучение и клинические испытания сока, которые принесли обнадеживающие результаты. Министерство здравоохранения СССР официально разрешило применять сок и мази одного из видов каланхое для лечения длительно не заживающих ран и язв, ожогов и пролежней. Разумеется, не самодеятельно, а лишь по назначению врача.
Думается, «цветок Гёте» рассказал о себе еще далеко не все. Знакомство с ним широкого круга любителей и специалистов продолжается. И мы, несомненно, станем свидетелями новых открытий.
ОБ АВТОРЕ
Ветлина Вера Арсеньевна. Родилась в селе Овчинники Ржевского района Калининской области. Окончила четыре курса Всесоюзного сельскохозяйственного института заочного образования. Член Союза журналистов СССР. В. А. Ветлина много путешествовала по стране, долгое время была на журналистской работе в ТАСС и на Всесоюзном радио. Автор многих научно-художественных и очерковых книг («Рассказы о цветах», «Крымские путешествия», «Алтайские дали», «И снова поиск» и других), опубликованных в 50— 60-х годах в издательствах «Молодая гвардия», «Детгиз», «Советская Россия». В нашем ежегоднике выступала четыре раза (в выпусках 1960, 1963,1965 и 1966 годов). Сейчас работает над научно-художественной книгой о природе, о чудесах в мире растений.
Евгений Гриневич
ЗАБОТЫ И ЗАБАВЫБУРОГО МЕДВЕДЯ
Заметки натуралиста
Рис. В. Трофимова
Как-то довелось мне наблюдать повадки бурых медведей на Чукотке, где эти звери еще весьма многочисленны. Несмотря на то что медведи стараются держаться скрытно, встречи с ними здесь обыденны, особенно в верховьях рек, с июля и до самой зимы. В это время звери покидают тундру, их привлекают реки, в которые заходят нереститься лососевые рыбы и после икрометания тут же погибают.
Проснувшись от продолжительной зимней спячки, медведь вынужден постоянно бродить в поисках пропитания и довольствоваться всякими мало-мальски съедобными, малопитательными кормами. Он без разбору поедает сухой вейник, корневища растений, случайно уцелевшие ягоды рябины, голубики, морошки, кедровые орешки и падаль.
Если в мае, выйдя из берлоги, медведь живет впроголодь, то с приходом нерестовой рыбы его питание становится весьма обильным. Около трех месяцев зверь держится на небольшом участке у реки, чаще всего возле мелководной заводи.
Только как следует отъевшись, он начинает посещать прилегающие к реке участки тундры и разнообразит свой рацион поспевающей голубикой и другими растительными кормами. Ближе к зиме, обычно после заморозков, он лакомится ягодами рябины и орехами кедрового стланика.
В начале сентября на Чукотке наступает самое лучшее время года. По ночам уже бывают чувствительные заморозки, но весь короткий день сияет скупое северное солнце и — самое главное — в это время пропадает гнус, который летом отравляет, буквально сковывает всякую жизнь. В сентябре животные отдыхают от него, да и люди теперь вольно дышат без накомарников и дымокуров.