У моста через небольшую речушку на меня налетел громадный рой комаров. С громким торжествующим звоном впивались они в шею, лицо, руки. Легкая одежда нисколько не спасала от кровожадных мучителей, они легко прокалывали сорочку и впивались в тело. Несколько минут я отчаянно махал руками, а потом вынужден был обратиться в бегство: при быстром движении комары постепенно отставали. Пробежав по густым зарослям березняка с полкилометра, я на время избавился от преследователей.
И тут мое внимание привлек какой-то странный звук. Остановившись, я услышал, что где-то неподалеку раздается непонятное дребезжание. Сначала звук был громкий, затем постепенно затихал. Он повторялся приблизительно через равные промежутки времени. Что же это могло быть? Я решил это выяснить.
Ориентируясь по звуку, я стал углубляться в чащу. Лишь с большим трудом, чрезвычайно медленно удавалось мне пробираться через ольшаник, под пологом которого рос густой кустарник. Кусты и деревья, словно лианами в тропическом лесу, были опутаны стеблями дикого хмеля. Местами ноги увязали в трясине или скользили, на обувь налипали комья земли.
Медленно пробираясь вперед, я наконец вышел на берег лесной речки, вода в ней была темной, коричневатой и тихо журчала, обтекая спустившиеся в нее ветки кустарника.
Возле речки было несколько светлее, чем в глуши, из которой я вышел, хотя и здесь картина была довольно мрачной. Именно в таких местах, наверное, водятся лешие.
Заинтересовавшие меня звуки раздавались совсем близко. Осмотревшись, я увидел за рекой, метрах в ста от меня медведя, забравшегося на сломанную сосну. Звук исходил именно оттуда, по его происхождение на таком расстоянии я понять не мог.
Осторожно, чтобы не вспугнуть зверя, часто останавливаясь и выбирая место для каждого шага, подобрался поближе. И тут мне открылась любопытная картина. Медведь оказался… музыкантом!
Инструментом ему служила довольно толстая сосна, сломанная бурей на высоте около пяти метров. Обломанная вершина дерева одним концом упиралась в землю, другим держалась на комле. На изломе дерево расщепилось на несколько пластинок разной ширины и толщины.
Медведь забрался по упавшему стволу и удобно устроился на нем. Обхватив дерево задними лапами и одной передней, свободной он осторожно дергал за самую длинную пластинку и, приблизив к ней ухо, прислушивался к возникавшему звуку. Когда он затихал, медведь снова дергал пластинку и опять подставлял ухо.
Через некоторое время на берег вышла лосиха с небольшим лосенком, внимательно осмотрелась по сторонам и, поводя ушами, стала вслушиваться в звук медвежьей музыки, а теленок беспечно прыгал вокруг матери.
Шум, поднятый лосенком, привлек внимание медведя, он оглянулся и, увидев теленка, повернулся, чтобы спуститься с дерева. При этом он нечаянно задел одновременно несколько пластинок расщепа — раздался новый, громкий звук. Медведь прислушался. По-видимому, его заинтересовала новая музыка, и он дернул сначала за одну, а потом сразу за несколько пластинок, раздались звуки разных тонов.
Медведь забыл про лосенка и, заняв прежнее положение, продолжал свои музыкальные упражнения.
Лосиха, обнаружив медведя, всхрапнула, предупреждая теленка об опасности, и быстро скрылась вместе с ним в чаще.
Я же направился в другую сторону, очень довольный, что стал свидетелем редкого зрелища.
Через несколько дней я снова оказался в этих местах и сквозь шум ветра услышал знакомую музыку. На этот раз звук был ровный, не затухающий и звучал без перерывов. Я осторожно пробрался на свой прежний наблюдательный пункт, но медведя не увидел. Оказалось, что пластинки расщепленного дерева дребезжали и гудели от ветра.
Но вскоре я опять встретился с медведем-музыкантом, на сей раз при совершенно других обстоятельствах.
Как я уже упоминал, весна в этом году быстро промелькнула. Наступило раннее сухое и жаркое лето. Только на рассвете у самого горизонта появлялись редкие облака. А как только выглядывало солнце, они быстро убегали за горизонт. Солнце пекло беспощадно. Легкий ветерок только утром и вечером торопливо пробегал по вершинам деревьев, чуть заметно шевеля листьями и даже не сдувая с них пыли.
Сухое лето — очень тревожная и напряженная пора для лесных работников. Малейшая неосторожность в обращении с огнем — незатушенный окурок, горящая спичка — может привести к большой беде. Поэтому за лесом днем и ночью велось наблюдение. Дежурные пожарники и лесники держали постоянную связь с кордонами. Все находились в постоянной готовности по первому сигналу включиться в борьбу с огнем. В такое тревожное время потеря связи с каким-либо участком — это ЧП, а умышленное нарушение связи равнозначно диверсии.
И вот как-то на рассвете прервалась связь с кордоном, расположенным в двадцати пяти километрах от центральной усадьбы. Дежурный вызвал машину и поднял по тревоге патрульный наряд. Через несколько минут наряд уже выехал на проверку телефонной линии, которая шла вдоль дороги. Километр за километром проезжали мы, миновали уже больше половины пути, а никаких повреждений не обнаружили. Все столбы стояли крепко, провода везде были правильно натянуты с допустимым провесом, изоляторы были на месте.
Но вот на двадцатом километре мы заметили, что провод с одного конца столба упал на землю. Может быть, изолятор на столбе был слабо закреплен и какая-нибудь крупная птица, например глухарь, ударилась о провод и сбросила его вместе с изолятором.
Исправив повреждение, мы двинулись дальше, но долго ехать не пришлось, метров через двести мы увидели, что изоляторы сорваны уже на многих столбах, а на последнем оборван и провод. Стало ясно, что в аварии виновата не птица.
А кто же?
В нашу задачу входило не только устранить аварию, но и установить ее причину. Ведь без этого нет гарантии, что повреждение не повторится. Но найти виновника было не так-то просто. Пришлось превратиться в следопытов. После долгих поисков возле столба с оборванной проволокой, на небольшой песчаной куртинке обнаружили свежие, четко отпечатавшиеся следы медведя. Но это еще ни о чем не говорило, зверь мог случайно оказаться в этом месте.
Мы с лесником решили попытаться выявить виновника аварии и остались здесь дежурить. Вот вдали замер шум нашей машины. Медленно оседало облако поднятой густой пыли. Между редкими, освеженными недавней ночной прохладой цветами порхали разноцветные бабочки. Деловитые муравьи без устали тащили в свой дом крохи разного мусора. Со всех сторон раздавался разноголосый стрекот кузнечиков и кобылок. Изредка по лесу разносился истеричный, хохочущий крик зеленого дятла. Несколько раз над дорогой бесшумно и стремительно пролетал ястреб тетеревятник, высматривая зазевавшуюся птичку, белку или другую поживу. Много, очень много интересного можно увидеть в лесу в летний день, нужно только уметь смотреть.
Но вот солнце ушло на запад. Не успело оно скрыться за горизонт и еще золотило вершины деревьев, а внизу уже разлились густые тени.
Стемнело.
Умолкли дневные песни и музыка, после трудового дня отдыхают их исполнители. Но природа не знает покоя, начали пробуждаться ночные обитатели леса.
Вблизи едва слышно нежное стрекотание зеленого кузнечика. Трещат и скрипят на своих инструментах разные жуки. Негромко начинает квакать жаба, выползая из сырой прохладной поры, она как бы пробует свой голос после продолжительного молчания в жаркий день.
Где-то ухает филин, наводя страх на зайцев, неслышно прыгающих на полянках. Мяукает сова, вылетев из темного дупла на охоту за мышами и полевками.
А сколько ночных животных безмолвно выходит на кормежку!
Мы с лесником затаились в укромном месте и пристально наблюдали за дорогой и телефонной линией.
Ночью на дороге появился только один заяц. Он бесшумно выскочил на опушку, посидел, шевеля ушами, ловя звуки с разных сторон и озираясь вокруг. Не обнаружив никакой опасности, он так же бесшумно перебежал дорогу и скрылся в лесу.
Быстро миновала короткая ночь. И вот зарянка с верхушки высокой ели громкой звенящей трелью возвестила начало нового дня.
За ней кукушка стала торопливо отсчитывать кому-то годы долгой жизни.
Мы уже стали подумывать о том, что напрасно дежурили ночь, но вдруг лесник дернул меня за рукав, призывая к молчанию.
Напротив нашей засады закачались верхушки молодой поросли, и вслед за тем у дороги показался медведь. Я узнал своего знакомца музыканта. Теперь при свете разгорающегося дня я смог рассмотреть его гораздо лучше, чем тогда в чаще леса, в надвигающихся сумерках.
Зверь был далеко не красавцем. Линька страшно обезобразила его. Шерсть местами вылезла, образуя плешины, местами свалялась и висела клочьями. Она была светло-рыжая, но на отдельных участках совсем выцвела и стала белесой.
Опустив голову к земле, медведь медленно побрел вдоль опушки, вероятно, в поисках пищи. Вскоре он наткнулся на небольшой муравейник. Зверь присел, разгреб его и положил туда обе передние лапы. Через две-три минуты он поднес их ко рту и по очереди начал облизывать. Встревоженные муравьи, защищая свой дом, конечно, облепили его лапы, а он только того и ждал и теперь лакомился насекомыми. Повторив эту операцию четыре раза, медведь побрел дальше.
Дойдя до телефонной линии, медведь приблизился к столбу и остановился, прислушиваясь. Потом поднялся на задние лапы, обнял столб и прижался к нему ухом. Гул телефонных проводов его явно возбуждал. Зверь несколько раз посмотрел вверх, на изоляторы, а потом полез на столб.
Легко и быстро взобравшись на самый верх, он потрогал лапой изолятор, сорвал с крюка и бросил на землю. Гудение прекратилось. Медведь поцарапал столб когтями, прислушался, оглядел столб со всех сторон и слез на землю.
Вероятно, гул проводов напомнил ему жужжание пчел и он захотел полакомиться медом. Зверь, как видно, возобновлял свои напрасные попытки раз за разом, приобретаемый опыт мало о чем говорил ему.
Зная, что медведи очень подвержены внезапному испугу, я решил навсегда отвадить нашего мишку от его вредной привычки. Я поднял ружье и несколько раз выстрелил в воздух. Зверь присел на задние лапы, а потом со всех ног бросился в чащу под наше громкое улюлюканье.