Вызванные но тревоге иранские ученые смогли убедиться своими глазами, что сообщение чиновников из провинциального города Кашан не было преувеличением. Действительно, армия огромных скорпионов, проникшая в город и окрестные села, по своей численности намного превышала состав нескольких дивизий. Такого «демографического взрыва» среди скорпионов еще не наблюдалось.
Ученым удалось выяснить причины столь странного явления. Оказалось, что по совету западных специалистов на окраине города была устроена современная свалка — различный мусор свозился в каменистый овраг и там утрамбовывался. Такая свалка стала в условиях жаркого климата Ирана местом стремительного размножения скорпионов. Ученые предсказывают и вторую волну нашествия — на этот раз в атаку на город и деревни пойдут крысы. Словом, западные методы захоронения мусора оказались непригодными для стран с теплым климатом.
Близ южной оконечности архипелага Фиджи пронесся тропический ураган. Специалисты говорят, что подобное по силе явление последний раз наблюдалось лишь 150 лет назад. У берегов атолла Фунафути ураган образовал высокий вал длиной 18 км. Ученые смогли определить, что его вес примерно 3 млн. т. Образован он из песка и обломков скал от 1 см до 7 м в диаметре. Он хорошо выдерживает приливы и будет теперь защищать атолл от будущих ураганов.
На берегу Балхаша советские ученые нашли кости носорога, обитавшего в этих местах примерно 30 млн. лет назад. Животное имело в длину почти 6 м и обладало очень длинными ногами. Сейчас скелет этого гиганта можно увидеть в Музее природоведения в Алма-Ате.
В ПУЧИНАХ БАЙКАЛА
Фото И. С. Мухачева
На пирсе поселка Лиственичное людно. Кран плавно и бережно, словно хрустальный сосуд, переносит глубоководный аппарат «Пайсис» на воду. Гидронавты с баржи удерживают его тросами, чтобы он не раскачивался. Плывущий в воздухе «Пайсис» с тремя иллюминаторами кажется каким-то добрым сказочным существом. «Глаза» этого существа — укрепленные на кронштейнах кинокамера и фотоаппарат, «уши» — гидролокатор, ноги — лыжи, клешня — манипулятор. Датчики позволяют определять температуру, соленость воды, количество кислорода в ней, скорость течения. Поступающую информацию обрабатывает бортовой компьютер.
Я приехал к месту стоянки «Пайсисов» с участниками всесоюзного совещания озероведов. Ветеран-гидронавт Владимир Сергеевич Кузин устроился прямо на стальных прутьях решетчатого ограждения аппаратов и едва успевает отвечать на вопросы. Настоящая пресс-конференция на пирсе.
Всех интересует название «Пайсис», выведенное на красных рубках аппаратов. Слово это латинское и означает зодиакальное созвездие Рыб. Английскую же фонетику оно приобрело потому, что по заказу и под наблюдением советских ученых аппараты построены в Канаде.
На береговой базе Института океанологии имени П. П. Ширшова кипит работа, гидронавты готовятся к переезду на новую стоянку. в поселок Большие Коты. Упаковывают оборудование, хозяйственную утварь, спальные комплекты. Командир отряда Александр Подражанский в хлопотах, заботах, он рад, что отдал «на съедение» любопытным Кузина и избежал атак многочисленных «интервьюеров». Но я все-таки иду на базе к Подражанскому.
Он на ходу дает кому-то указания, и сразу чувствуется деловитость и собранность этого невысокого человека в расстегнутой кожаной куртке. Лицо его скульптурно выразительно, словно отполировано ветром, солнцем и спартанским образом жизни. И лишь вглядевшись повнимательнее, замечаешь и сетку тонких морщин под глазами, и налет усталости.
Он мягко, но решительно заявляет, что не имеет времени для разговоров ни сейчас, ни в обозримом трехдневном будущем. Но я не ухожу. Вид у меня, вероятно, страдальческий, и Подражанский, добрый и участливый человек, по-житейски просто сказал, что девять лет не был в отпуске, с того самого дня, когда начал обживать подводный дом «Черномор». Тут мне, наверное, и начали раскрываться характеры гидронавтов, людей особого склада. В конце концов договорился с Подражанским, что приеду в Большие Коты.
И вот я плыву туда на судне «Профессор Тасков» комплексной Байкало-Амурской экспедиции Института земной коры. Начальник экспедиции Александр Алексеевич Бедаров свернул с оживленной морской трассы в поселок Большие Коты, чтобы просмотреть Записанные на видеопленки погружения «Пайсисов». С ним на седые — кандидат геолого-минералогических наук из Института геохимии Виктор Абрамов, первые! проводивший геологические съемки подводных каньонов Байкала при погружениях «Пайсиса».
Мы сидим в командирском салоне. Бедаров рассказывает мне об экспедиции, о БАМе, о Байкале. Шевелюру ученого посеребрила седина, лицо спокойно. Его рассказ дополняет эмоциональными репликами Абрамов. Бедарова внимательно слушает и сынишка Абрамова с такими же, как у отца, большими, черными глазами и не по годам басовитым голосом.
Центральный участок БАМа — самый геологически сложный район Восточной Сибири, это своеобразные Байкальские Гималаи. Здесь в год регистрируется до 2000 больших и малых землетрясений.
Я пытаюсь мысленно представить жизнь наблюдателей двадцати двух сейсмостанций вдоль трассы БАМа. Они работают по двое на высоте 1700–1900 м в условиях вечной мерзлоты и альпийского горного климата. Два раза в месяц забрасывают к ним дрова и продовольствие на вертолетах. И нуждами этих членов экспедиции озабочен Бухаров.
— Изучаем в сейсмическом отношении район строительства БАМа, — говорит Александр Алексеевич, — ведем геофизические наблюдения по изучению строения земной коры на Байкале, даем данные проектировщикам, строителям. Работы океанологов нас очень интересуют.
Худощавый человек в синих техасах и штормовке стремительно прошел вдоль борта. Абрамов шепнул мне:
— Это Лев Мерклин, крупный специалист по сейсмическому непрерывному профилированию, «отработал» в океане 40 тыс. км профилей…
Чуть позже он присоединился к нам. Работы геофизического отряда экспедиции захватывающе интересны.
Мерклин развернул карту Байкала и начал говорить о тектонических зонах, впадинах и живых разломах. Геологические термины были сухи, но я ощущал в них блоковский «жар холодных числ». Его концентрировал в себе сам Мерклин.
Байкал — единственная в мире рифтовая структура, где сочленяется дно моря с сушей. Это полигон для исследований, которые помогут сделать новые открытия в Мировом океане.
Вкратце о проблеме рифтов. По современным представлениям, верхняя часть земной коры — материки — покоится на плитах, которые «плавают» на каком-то субстрате. Сочленения плит в разрывах и есть рифтовые зоны. Есть гипотеза что эти своеобразные морщины на лике Земли соединяются в единую сетку. Байкальская трещина в земной коре — единственный в нашей стране развивающийся рифт. Этому есть немало доказательств: за миллионы лет накоплено немало рыхлых отложений, но озеро не мелеет, коренное дно его постепенно опускается, а берега расходятся на 10–20 мм в год.
Длина «славного моря» — 636 км, а разлом земной коры, частью которого оно является, протянулся на 1,5 тыс. км — от монгольского озера Хубсугул до Станового нагорья. Руководитель океанологической экспедиции Евгений Мирлин рассказывал:
— Байкальская расщелина ведет себя подобно океанам. В их рифтовой зоне формируется молодая кора, блоки ее растекаются, удаляясь друг от друга. Если подобное происходит и на Байкале, то тут сегодня можно как бы увидеть морские рифты такими, какими те были еще в зародыше. Цель экспедиции — отыскать элементы структуры озерного рифта, аналогичные океанским разломам.
Судно подворачивает к берегу, к затянутым мглой громадам гор, мощным распадкам, одетым в леса склонам, к которым прилепился виднеющийся уже вдали поселок Большие Коты.
Причаливаем к пирсу. В Больших Котах живут и работают сотрудники биологической станции Иркутского университета, которые радушно встретили океанологов. Им отданы половина причала, лучшие апартаменты — прекрасное деревянное общежитие под сенью высоких кряжистых сосен и летнее туристическое кафе «Прожорливый гаммарус» (гаммарус — пресноводный рачок, обитающий в Байкале)… Узнаю, что название поселку дали деревянные арестантские сапоги — коты, и в мыслях сразу же возникает сложившийся еще в детстве образ песенного бродяги с Байкала.
Поднимаемся на деревянный настил пирса и через десять минут уже спускаемся через рубку по лесенке в жилой, двухметровый в диаметре, отсек «Пайсиса», половину которого заняла электроника. Бухаров, Абрамов с сыном, гидронавт Анатолий Сагалевич и я едва втиснулись в тесную сферу и сидим, прижавшись друг к другу. Сагалевич настроил экран телевизора, и мы с его помощью погружаемся в глубины Байкала у Лиственичного, следим за «стыковкой» двух «Пайсисов» в царстве тьмы. Мерцают огоньки на приборной доске, их изумрудные, рубиновые и янтарные отблески — в широко раскрытых глазах Абрамова-школьника. Кто знает, может быть, это видеопогружение решит судьбу мальчика, и он со временем станет исследователем водных пучин.
На следующий день у Больших Котов вновь, как здесь выражаются, «пошли вниз» гидронавты. Я отправляюсь на судне сопровождения с кандидатом наук Анатолием Сагалевичем. Он обучался искусству пилотирования «Пайсиса» у канадца Стива Джонсона, два года прожил в Ванкувере и внес свою конструкторскую идею в оснащение глубоководных аппаратов.
Над Байкалом солнечно, но порывами, то усиливаясь, то ослабевая, дует со стороны бирюзовых вершин хребта Хамар-Дабан один из главнейших байкальских ветров — култук. Это коварный сырой ветер, предвестник дождей, он в любой момент может смениться дующим в противоположном направлении верховиком. Сталкиваясь в мощной схватке, два грозных гиганта рождают «толкуны» — волны, взлетающие гребнями вверх. Сагалевич знает об этом и постоянно определяет ручным пеленгатором местоположение «Пайсиса». Помогает ему Кузин. Он крутит верньер настройки приемника и шари