Они поставили перед собой цель обойти действующий вулкан. Опасность была очевидной, но истинная степень риска им была неизвестна. Перед ними медленно ползла лавовая река. Форсировать ее было трудно. А самое главное, — они не знали, что ждет их за ней. Сколько еще лавовых рек и раскаленных трещин, смогут ли они их преодолеть? А если не смогут, удастся ли вернуться прежним путем? На вулкане и вокруг него обстановка менялась постоянно.
Шедший впереди подождал, пока новичок приблизится, спросил:
— Так как, Алексей Николаевич, рискнем?
— О чем речь?! Впрочем, решайте сами, Константин Иванович. Вы опытнее. По-моему, без риска нельзя заниматься вулканологией.
— А когда чаевать будем? Время-то подошло…
— Вот перейдем лавовый поток, там посмотрим.
Они поднялись на краевой вал потока, где было больше всего замаскированных шлаком трещин. Ступали осторожно: в горячий рыхлый шлак недолго провалиться по пояс, а то и глубже. Сошли на раскаленный, медленно движущийся поток. Через подошвы сапог жгло ступни. В лаве оставались следы, как в размягченном асфальте. Лицо от жара приходилось прикрывать руками. Наконец они достигли противоположного краевого вала. Вскарабкались на высокую шлаковую насыпь. Стоять на ее гребне было очень горячо, но вид с насыпи открылся впечатляющий. Вверху извергающее раскаленные бомбы жерло. Ниже лавовый исток и быстро текущая, почти добела раскаленная лава. Еще ниже и правее целое лавовое море с отдельными рукавами потоков, покрытых местами коркой с многочисленными красными трещинами.
— Ну и ну! — с удивлением, восхищением и затаенным страхом воскликнул Алексей Николаевич, переминаясь на горячем шлаке с ноги на ногу.
— Да, маршрутик нам предстоит через саму преисподнюю, — отозвался его спутник.
Они спустились со шлакового гребня на приостывший старый поток. В этот декабрьский день за пределами вулкана мороз достигал двадцати пяти градусов, температура же остывающих потоков — нескольких сот градусов. Здесь же, на теплых камнях, «климат» был в самый раз. Чтобы остудить ноги, они стащили с себя резиновые сапоги. Резиновые сапоги на извержении были незаменимы. В них переходили через текущие лавовые реки, покрытые лишь десятисантиметровой твердой, но раскаленной коркой. В них нестрашно было провалиться по колено в горячий шлак. Правда, выскочив оттуда, надо было поскорее стащить их с себя. Тогда из сапог, как из трубы, валил пар, а на ногах парились толстые шерстяные носки. В резиновых сапогах лазали по ломким, хрустким, занозистым кекурам. Какая еще обувь годилась для того, чтобы ходить по воде, камням, снегу, льду и даже по раскаленной лаве?
Немного остудив ноги и обувшись, они вытащили из рюкзака флягу со сладким чаем и разогрели его в раскаленной трещине. Нарезали ломтями хлеб, слегка поджарили его над той же трещиной. Привал не занял много времени: надо было спешить проделать намеченный немыслимый маршрут.
Они задыхались в едких вулканических газах, пробивающихся через трещины в лаве, спотыкались и падали на горячие камни, продвигаясь от одного лавового тороса к другому, стараясь держаться ближе к основанию конуса, чтобы верхом обходить лавовые истоки. Но что это?.. Под ногами старые лавовые пласты толщиной более пяти-шести метров начали трещать, взламываться, вздыматься. Образовались зияющие трещины. Крупные обломки скал рушились, поднимая облачка пыли. Это из глубины рвался наружу огненный расплав. Вот в одной из трещин появилась раскаленная лава. Желто-красное, дышащее жаром, пузырящееся каменное тесто, изливаясь из недр, быстро поползло вниз. Они стояли в двух-трех метрах, неожиданно став свидетелями рождения новых лавовых рек. Раскрывались и зияли трещины, шевелились и падали каменные глыбы, огненная масса росла. Они находились выше ее истока. Палящий жар заставил подняться вверх еще на несколько метров. Они заняли более удобную позицию для наблюдений. Встретив на пути обрыв, огненные речки срывались с него эффектными лавопадами. Таких речек возникло три. Сливаясь ниже лавопадов, они образовали раскаленное озеро. Оно быстро покрылось тонкой корочкой, местами разрываемой газами. Из озера медленно вытекали рукава вязкой лавы. Наконец положение стабилизировалось. Вздымание пластов старой лавы и расширение трещин прекратились. Весь описанный процесс занял не более получаса. Отобрав образцы расплава, сделав несколько снимков, зарисовок и записей, путники двинулись дальше. С очередного вала стал хорошо виден большой желтый исток лавовой реки, который они рассматривали с высокой шлаковой насыпи. Это было главное препятствие. Предстояло пронщ над истоком у самого основания конуса, а туда беспрерывно падали бомбы. Но другого пути не было.
Исток… Из желтой пасти шириной два-три метра под черным козырьком медленно выступала светло-оранжевая лава. Она втекала в глубокий и обширный лавоем. На золотистом фоне лавы то и дело появлялись и сжимались в правильные складки серые «простыни» тонкой корочки. Местами лава вдруг устремлялась в возникающие йа короткое время глубокие воронки. Так, как это бывает при сильных водоворотах на реке. Недалеко от середины этой динамичной поверхности параллельно общему движению потока проходил ров, и видно было, как лава справа и слева втягивается в него. В желтой пасти, из которой поступала лава, иногда возникали вязкие пробки, выталкиваемые течением. А на противоположном конце огненной ванны то и дело набухали лавовые пузыри, которые иногда разрывались. Вырывающийся со свистом газ выбрасывал на высоту нескольких метров маленькие лавовые бомбочки. Из этого бурливого глубокого золотого лавоема, постоянно размывающего свои черные горячие берега, изливались три светло-оранжевые речки. Две текли на юго-восток, третья — на юг. Скорость течения достигала семидесяти сантиметров в секунду.
…Итак, предстояло пройти над истоком у самого основания конуса в зоне вулканической бомбежки. Звуки взрывов были глухими, ухающими. Фейерверки бомб поднимались на высоту двух-трех конусов. Вслед за этим раздавались серии тяжелых ударов бомб о землю. У основания конуса, над истоком, там, где им предстояло пройти, бомбы падали ежесекундно. Можно было видеть, как они дымят и постепенно тускнеют. Многие раскаленные лепехи, упав на конус, скатывались к его основанию, оставляя за собой пыльный горячий след.
— Значит, так, — решил Константин Иванович, — немного передохнем и пробежим опасный участок по одному. Вон большой камень, похожий на парус, видите? За ним уже безопасно. Первым иду я. Вы за мной наблюдаете. Перенимаете, так сказать, опыт. Как дойду до камня-паруса, идете вы, а я наблюдаю. Да не бегите очень, а то подведет сердце. И вообще — надо быть осмотрительным.
…Константин Иванович начал проходить опасный участок. Он не бежал, нет. Надо было смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, и глядеть вверх, в небо, откуда падают бомбы. Град горячих шлаковых бомбочек величиной от грецкого ореха до среднего яблока бил по каске, по плечам, по рукам. Крупные бомбы размером с голову и больше падали почти ежесекундно на участок в шесть-двенадцать квадратных метров. Вдруг Константин Иванович остановился. Все в нем напряглось. Крупный ошметок раскаленной лавы летел прямо в него. Но вязкая желто-красная бомба, похожая на большой портфель, упала на склон чуть выше и съехала к его ногам. Несколько шагов он пробежал, столько же прошел, наблюдая, куда упадут крупные бомбы. Опять бегом, опять шагом… И так несколько раз. Но вот и камень-парус. Константин Иванович укрылся под ним и стер с грязного, запыленного лица крупные капли пота.
Теперь он стал наблюдать за тем, как проходит опасный участок Алексей Николаевич. «Ах, как медленно он движется, как медленно… Лучше бы самому пройти еще раз, чем так вот ждать. Бомба! Ну что же он медлит?! Она же летит прямо в него…» Но в тот момент, когда Константин Иванович был готов в ужасе закрыть руками лицо, Алексей Николаевич повернулся к летящей бомбе и чуть отступил. Свист. Тяжелый глухой удар. Бомба упала рядом в след его ноги. Наконец они оба на камнях под укрытием скалы-паруса.
— Пронесло, — вздохнул Алексей Николаевич.
— Да, самое трудное, пожалуй, позади, — согласился коллега.
Если бы это так и было… Оба уже были измучены физически и морально. Впрочем, для оптимизма основания имелись. От скалы-паруса за полем лавовых торосов виднелась почти ровная площадка — застывшее лавовое озеро. Ее перейти, казалось, не трудно. А дальше лежал серый от пепла снег — конец опасного пути.
…Они миновали поле торосов. Показался длинный лавовый вал, идущий от основания конуса бог весть куда. А вдоль вала светились две параллельные, пышущие огнем трещины, одна шириной в метр-два, вторая выглядела уже. Они отыскали относительно неширокое место. Прыгнул Константин Иванович, за ним Алексей Николаевич. Первую трещину преодолели благополучно. Но расстояние между первой и второй составляло какие-нибудь два метра. И на этой узкой полоске еще не остывшей лавы, между двумя дышащими огнем зияющими разрывами, они почувствовали себя как на раскаленной сковородке. Дышать было нечем. И увы! Вторая трещина оказалась шире первой. Константин Иванович стал искать, где бы ее перепрыгнуть по надежнее. А его спутник с отчаянием обреченного вдруг первым махнул через огненный ров. Он упал, но уже на той стороне и на четвереньках отполз подальше. Прыгнул и Константин Иванович. Когда отдышались и улеглось волнение, он спросил «новичка»:
— Вы почему так отчаянно бросились?
— Испугался, что сердце не выдержит жара.
Через полчаса, перейдя твердое, но еще горячее лавовое озеро, опаленные, в полном изнеможении, они упали в серый от пепла снег, зарывая в него лица. Потом делали продолговатые снежки, сосали их и выплевывали пепел и шлак. Это были Константин Иванович Привалов, профессор-вулканолог, четверть века отдавший изучению вулканов края, и Алексей Николаевич Дорожнов, профессор-химик из далекой столичной лаборатории.
Вулкан продолжал действовать в прежнем ритме. То и дело до них доносились грохот взрывов, свист и глухие удары бомб, очень напоминавшие артиллерийскую канонаду. Алексей Николаевич прикрыл глаза, и перед его мысленным взором возник пасмурный рассвет на берегу Невы в морозное декабрьское утро 1941 года. Командир стрелковой роты лейтенант Дорожнов, выбравшись из окопа, поднялся на обрыв осмотреться, ознакомиться с обстановкой. Впереди расстилалась обширная поляна с кустарником, за ней чернел лес. Неожиданно лейтенант ощутил толчок в локоть правой руки. Выс